Федор Щербина - История Кубанского казачьего войска
В апреле в верховьях Кубани произошло крупное дело между русскими войсками и абазинцами. Подполковник Мейендорф был послан с особым отрядом, в составе Бутырского полка, семи эскадронов Астраханского драгунского полка и ста казаками Донского Грекова полка, с артиллерией, для удержания подвластных России абазинцев от переселения в горы. Пройдя Зеленчук, отряд 6 апреля прибыл к абазинским селениям и здесь к нему присоединился отряд премьер-майора Рика. Начались переговоры, во время которых и потом особенно ночью абазинцы с семьями, имуществом и скотом двинулись в горы. На другой день около 10 часов утра показалось довольно значительное количество горцев, разъезжавших по горам. Русские придвинулись ближе к неприятелю. Началось сражение. В то же время с другой стороны показалась новая около 2000 толпа горцев. Неприятель на обеих позициях не выдержал артиллерийского огня и отступил к вершинам гор. Но в этот момент появилась третья толпа горцев, пытавшихся отрезать русскому отряду путь к отступлению в равнину. И эта часть горцев не выдержала пушечного и ружейного огня и стремительных атак конницы и вынуждена была ретироваться. Сражение продолжалось 7 часов, черкесов было около 6000 и урон с их стороны оказался значительным. В сражении участвовали кабардинцы из Джантемировых кабаков, абазинцы, темиргоевцы, мансуровцы и беслинеевцы, а руководил ими Султан-Гирей, у русских тоже выбыло из строя несколько убитых и раненых. Истощение от бескормицы лошадей и недостаток провианта заставил подполковника Мейендорфа отступить на другой день обратно к постоянным своим позициям.
Все эти неудачи русских и усиленная деятельность закубанских горцев объяснялись в известной мере системой ведения дела командовавшего корпусом генерала Потемкина. Последний, как командир корпуса, жил или в Астрахани, или вообще вдали от армии и мест ее операций. Из прекрасного далека он руководил делом путем переписки и канцелярщины. Притом же и военными способностями генерал не мог похвалиться. Схватывая отдельные эпизоды и, так сказать, мелочи боевых деяний корпуса, и разнося за них начальников частей, сам Потемкин не только уступал таким генералам, как Суворов, но и положительно лишен был способности обобщения мелочей и выработки, на основании их, общего плана. Таким образом, существо дела как бы ускользало от его внимания, и черкесы, пользуясь этим, беспрерывно тревожили население и русские войска. Притом же Потемкин был командующим корпусом, предназначенным для действий главным образом вне Кубанской области, а войска Таманского полуострова служили лишь чем-то придаточным, временно присоединенным к корпусу. Потемкин их не видел и в тех местах не бывал, а одного имени и чинов его, даже ордеров и предписаний, было недостаточно для такого горячего и прихотливого дела, как военное.
В 1787 году для заведования войсками Кубанской части прибыл генерал Текеллий, известный в русской истории незавидной ролью разорителя Запорожской Сечи. 9 сентября он донес из Ростовской крепости князю Потемкину-Таврическому о снаряжении порученной ему последним экспедиции за Кубань и об условиях снабжения войск провиантом, фуражом и подводами.
Пока генерал Текеллий подготовлял войска к передвижению, к нему стали поступать сообщения о том, что в Закубанье между горскими племенами идет брожение. В среде горцев ходили слухи о разрыве между Россией и Турцией и ожидаемой войне. Частью по этой причине, а частью по обычной склонности к грабежам горцы местами готовились к набегам и не скрывали своих намерений о том. Были единичные случаи нарушения черкесами русских границ. Одним словом, черкесы, как и всегда, довольно беззаботно строили планы предприятий, направленных на грабежи, проявление удали, захват скота и пленников, не предчувствуя той грозы, которая вскоре потом разразилась над их головами.
8 октября 1787 года Текеллий сообщал князю Потемкину, что он предписал генералам Иловайскому и Розену, чтобы с 13 октября они направились с подчиненными им войсками к Кубани по направлению к Тенишбекскому урочищу. Одновременно с ними должны были двинуться и войска Кавказского корпуса четырьмя отрядами – с правого фланга должен был переправиться через Кубань между Прочноокопом и Преградным станом отряд генерал-майора Елагина, при Кубанском редуте отряд генерал-майора князя Ратиева, между ними сам Текеллий с своим отрядом, а с левой стороны выше Кубанского редута полковник Ребиндер с отрядом. Все эти отряды снабжены были месячным провиантом. Экспедиция предпринималась самая внушительная.
Главными виновниками набегов на русские владения Текеллий считал племена, жившие между Кубанью и Лабой, куда и направлена была экспедиция.
13 октября перешли Кубань три колонны войск, а четвертая, состоявшая из войск генералов Иловайского и Розена, направлена была особо. 14, 15 и 16 октября войска двигались от Кубани в горы. Неприятель оставил множество поселений, и ни одна душа не осмелилась показаться русскому отряду. 17 октября русские войска подошли к Черным горам, за которыми шли уже снеговые горы. В то время на высотах показались абазинцы. Текеллий, отделивши два отряда, послал один к верховью малого Зеленчука, а другой на речку Аксаут. Стесненные со всех сторон и почти лишенные имущества, абазинцы первыми послали депутатов, прося о помиловании и изъявляя готовность принять подданство России. В то же время узнавши, что мусульманский пророк Мансур собирает горцев, генерал Текеллий 19 октября перешел Большой Зеленчук и двинулся в погоню за пророком. Отряд полковника Ребиндера был послан в вершину Большого Зеленчука, а сам Текеллий пошел вверх по р. Кефару. Неприятель, теснимый со всех сторон, побросал имущество и арбы и бежал еще далее на восток к р. Урупу. В это время один из приверженцев Мансура Асламбек, увидевши, что русские войска в своих преследованиях подошли к самим снеговым горам, перешел в подданство России со всем подвластным ему населением. 20 и 21 октября Текеллий преследовал горцев по Урупу. Узнавши, что Мансур с горцами находятся в ущельях снеговых гор в вершине Урупа, Текеллий послал туда отряд под начальством генерала князя Ратиева и сам двинулся также в верховья Урупа, а отряд генерала Елагина загородил дорогу со стороны р. Лабы. 22 октября большая часть приверженцев Мансура также вынуждена была принять русское подданство, а сам Мансур и братья его с немногими приверженцами бежали пешие через вершины снеговых гор в Закавказье. Повсюду убегающий неприятель бросал не только имущество, но стариков, детей и немощных. 24 и 25 октября войска выводили пленных из гор и истребляли жилища беженеевцев и темиргоевцев. Часть горцев, живших между Тегенями и Лабой, успели бежать за Лабу, но и туда был послан отряд генерала Розена.
Разгром горцев был полный и ужасный. Всеми отрядами, доносил Текеллий князю Потемкину, «сожжено деревень более трехсот арб, изысканных с остатком имения разбросанного войсками, нашли до четырех тысяч, а также весь хлеб, даже сокрытый в ямах не остался без истребления; а сено по полям до самой Лабы и где найдено приготовленным, даже по горам и повсеместно, где войска не обращались, преисполнено дыму и огня». Русские войска взяли в плен ногайских татар 717 семей, или 1858 душ мужского и 1622 души женского пола, абазинских семей Бибердова владения 200, семей, подвластных Батыр-Гирей Султану, – 30, подданных Кубанского мурзы Ислама Мурзина – 56 семей, разных других семей – 91, а всего, следовательно, 1094 семьи. Вместе с пленными было разыскано и отбито около ста человек русского населения. «Я считаю, – доносил Потемкину не без сознании своих заслуг Текеллий, – что не только закубанцам, но и прочим горским народам, до которых сведения о сей экспедиции достигнут, останутся навсегда в свежей памяти действия нашего в том краю оружия, и будут им примером от тех, на кого меч наш пал и которые до основания разорены».
Урок был дан действительно ужасный. Текеллий с грубой лестью доложил Потемкину: «Сия экспедиция Божьей помощью под предводительством Вашей Светлости столь счастлива и благоуспешна, что неприятель нигде не осмелился сделать сильного противления». Суровый к обыкновенным смертным и льстивый к начальству генерал забыл, что «предводительствовал», т.е. распоряжался истреблением неприятеля и его убогого имущества, не Потемкин, бывший от места военных действий за тысячу верст, а сам он, Текеллий, или, точнее, его сподвижники, направляемые перебежчиками из горцев. Отдельно от Текеллия действовали еще два отряда – отряд войскового атамана Донского войска генерала Иловайского и отряд барона Розена.
Отряд Иловайского в первый раз встретил горцев 22 октября за Лабой. Партия около двухсот человек была вытеснена донским полком Астахова из аула, а самый аул сожжен. 23 октября была замечена партия черкесов до 500 человек также на левом берегу Лабы. Это были махошевцы, жены и дети которых выселились пять дней тому назад в горы, а мужское население явилось за хлебом и для защиты жилищ. Четыре конных полка и один егерский батальон, переправленные за Лабу, вытеснили неприятеля из аула. Войска преследовали горцев на расстоянии 15 верст, сожгли аул, убили около 30 черкес, одного взяли в плен и захватили 45 быков с арбами, потерявши только одного тяжелораненого казака. Того же числа была разбита другая, около 200 или 300 человек, партия черкесов, потерявшая 4 человек убитыми. 24 и 25 октября казаки жгли аулы, уничтожали хлеб и сено. Горцев не было, и только случайно казаки на рассвете набрели на скопище горцев до 400 человек под начальством узденя Коргока. Неприятель и здесь был разбит, обращен в бегство, 25 человек осталось на месте, убит был и предводитель Коргоко. Тогда же разъезд в 30 казаков был замечен черкесами. Около 200 человек их бросилось на казаков, казаки, рассчитывая на помощь, дали дружный отпор, и в перестрелке, пока подоспела помощь, убили 13 черкесов, потерявши с своей стороны одного убитого, одного пропавшего без вести и четырех раненых. 27 и 28 октября, по сообщению генерала Иловайского, казаки занимались сожжением аулов, «отысканием скрытых в деревнях вещей», сжиганием хлеба и сена и «истреблением чрезвычайного количества пчельников, что и было производимо с пагубной неприятелю исправностью». 29 октября часть войск проникла в верховья Лабы до снеговых гор, не встретивши нигде черкесов.
