Мусса КУНДУХОВ - МЕМУАРЫ
Теперь в назначении наместником Великого Князя горцы видят отеческую заботливость о них Государя, и после проезда Его Величества по Терской области они получили веру и надежду на лучшее.
Мы, обязанные правительству воспитанием и личным бла госостоянием, будучи твердо убеждены, что оно желает бла гоустройства народного, не можем и не должны оставаться равнодушными к такому важному делу.
Вот мысли и чувства, руководившие мной к составлению при сем представляемой записки. С истинным почтением и преданностью имею честь быть Вашего Превосходительства покорный слуга – Мусса Кундухов. 25 августа 1863 г. г. Владикавказ.
ДОКЛАДНАЯ ЗАПИСКА
Известно, что горцев, начиная от Дагестана до абадзехского народа, считают уже покорными правительству.
Зная близко положение горцев в настоящее время, я считаю долгом для будущего их блага и для пользы правительства выяснить следующее: у всех вышеназванных народов чувство страха за свою будущность и убеждение, что правительство стремится к их совершенному уничтожению, с каждым днем увеличивается, и они, потеряв всякую надежду на великодушие начальства, считают лучшим и единственным средством для своего существования – не расставаться с оружием.
В действительности такого их отношения не следует сомневаться. Мне, как начальнику, имеющему связи и родство с ними, легче знать их мысли и желания, чем кому-либо другому.
Я убежден, что горцы не расстанутся с этой мыслью и с оружием до тех пор, пока не увидят себя обеспеченными в средствах жизни: достаточным наделом их землею.
Лучшим доказательством может служить то, что до сих пор никто из них по неопределенности своего положения не принимается за устройство прочного хозяйства, имея к тому желание и средства. Говорят: зачем нам строиться? Бог знает, что будет завтра. Хотя между горцами и были люди, которые утешали, говоря, что напрасен такой страх, но теперь, увидев, что казакам отводится по 30 десятин на душу, а туземцам не более 2-5, они перестали утешать, вполне соглашаясь, что будущность горцев действительно страшна и что при увеличении народонаселения потомству предстоят одни лишь бедствия. Об этом жители гор горюют не менее жителей плоскости, так как последние снабжают первых хлебом и пастбищами для скотоводства.
Было бы вредно и грешно оставаться равнодушными к этому общему голосу народа и не принять решительных мер к водворению спокойствия в крае на прочных основаниях, в таких видах, чтобы туземцы видели в русских истинных покровителей, а не жестоких врагов, признающих их истребление роковой необходимостью. Тогда только горцы будут покорными и преданными правительству. Иначе же горец, не имея земли, не может иметь хозяйства и оставить хищные наклонности. Не зная другого ремесла, возможность своего существования будет видеть только в грабеже, передавая это как завет потомству.
Этот вывод я делаю из следующих очевидных истин: до водворения казачьих станиц в Кабардинском округе большая часть туземцев имела по несколько тысяч овец, несколько сот кобылиц и рогатого скота. Благоденствуя в то время, кабардинцы бедность считали пороком, приписывая ее личному нерадению, и потому каждый из них, стремясь к честному труду, оставлял наездничество и воровство, имея только одну заботу – расширить свое хозяйство и упрочить за собой земли, с чем часто обращались они к высшему начальству и получали всегда только обещания.
Когда же некоторые земли отошли под поселения казачьих станиц, это подало повод некоторым из влиятельных лиц в 1846 г. пригласить Шамиля в Кабарду, но так как приглашение не было сделано с общего согласия кабардинцев, то Шамиль не мог иметь там успеха.
Затем кабардинцы, потеряв земли за Малкой (отданные тоже под казачьи станицы), потеряли доверие к обещаниям начальства и надежду на сохранение остальной земли, вследствие чего и возымели желание переселиться в Турцию, продавая за бесценок табуны, чем совершенно расстроили хозяйство и имущественное положение.
В Осетинском округе редкий хозяин не имел рогатого скота и овец в достаточном количестве, а именно: овец от 100 до 1500 голов, крупного рогатого скота от 20 до 100 и более голов. С поселением же казачьих станиц и по отмежевании им 32 десятин на двор, имеющий более трех душ, осетины не только стали не в состоянии расширить свое хозяйство, но даже мало у кого осталось небольшое стадо овец, потому что в пастбищных и сенокосных местах оказался большой недостаток, из-за чего они поставлены в необходимость нанимать у казаков земли с платою от 25 до 100 рублей за лето.
По этим причинам и из опасения насильственного обращения в христианство больше 300 дворов осетин переселились в Турцию и, хотя многие из них возвратились обратно, но уже совершенно нищими. Почти то же самое можно сказать и о назрановцах и карабулаках, с добавлением, что молодежь считает лучшим ремеслом и единственным средством к жизни воровство и грабеж, упрекая того из них, кто ходит без оружия.
Чеченцы, после покорения края заняв свежие земли, имея лишь самое необходимое число рогатого скота, кое-как удовлетворяют своим необходимым потребностям, но улучшить и расширить хозяйство не представляется для них возможным.
В Большой и Малой Чечне приходится на двор средним числом по 10 десятин, а во дворе бывает более 5 душ, и потому до того нуждаются в земле, что не проходит ни одного года во время полевых работ, чтобы не происходили между целыми аулами ссоры и драки, кончающиеся иногда убийствами, за 2-3 десятины земли.
С казаками, которых чеченцы считают причиною этого стеснения в земле, они в непримиримой вражде, за что казаки платят также ненавистью. Отчего весьма часто происходят между ними убийства, несмотря на все бдительные меры, принимаемые начальством к предупреждению подобных случаев.
Что предстоит при таком недостатке земли, при естественном увеличении народонаселения у горцев и казаков, как не общий взрыв края и позднее сознание, что все огромные жертвы, принесенные правительством для покорения горцев, напрасны и невозвратно потеряны.
Кроме того, сколько различных жертв будет предстоять для нового водворения спокойствия и какую пользу можно ожидать от нового покорения? Если же правительство, обезоружив горцев, пожелает переселить их в Россию, то сколько это переселение будет стоить и, наконец, можно ли ожидать от этого переселения настолько хорошего результата, который соответствовал бы стоимости переселения и устройству на новых местах?
По всем данным, оставляя горцев в настоящем положении, не следует верить в будущее их спокойствие, а потому нельзя не смотреть на туземцев и на правительство, как на две воевавшие стороны, стоящие после сражения друг против друга, из коих победившая довольствуется только своею победою, не заключив прочного и выгодного мира с побежденною, а последняя имеет столько еще сил, что может при случае возобновить ожесточенную борьбу.
Поэтому мне кажется, чтобы вывести горцев из настоящего невыгодного положения, водворить в них прочное спокойствие и сделать всех довольными и навсегда верноподданными, не предстоит лучшего способа, как снять станицы 1-го Владикавказского казачьего полка: Николаевскую и Архонскую, все станицы 2-го Владикавказского казачьего полка, расположенные в Галашках на р. Ассе, и Датыкскую, 1-го Сунженского полка станицы Жанкинскую и Умахан-Юртовскую, основанные также после покорения чеченцев, переселив жителей этих станиц в Кубанскую область взамен предположенного туда переселения из России.
Затем во всех округах приблизительно сравнять наделом землею туземцев с казаками. Туземцы, видя в этом будущее свое благосостояние, обязаны принять на себя издержки переселения и, убедившись, что правительство одинаково печется о них, как и о казаках, убедятся также в бесполезности оружия, необходимого теперь, по их мнению, для защиты от грозящей им опасности.
Не подлежит сомнению также и то, что горцы, увидев себя обеспеченными и помня все несчастья в борьбе с русскими, силу которых они хорошо поняли, никогда не захотят нарушить свое счастливое положение и, не питая более никакой вражды, совершенно предадутся устройству прочного хозяйства на более твердых основаниях. Если же ненависть останется еще в старом поколении, проявления ее не допустит множество новых людей, преданных правительству за счастливое положение своей родины. Новое поколение, живя со всеми удобствами, из прежнего воинственного и полудикого сделается мирным и полезным.
Кроме того, переселение это избавит правительство от огромных издержек, какие назначены на переселение людей из России.
Эта мера не бесполезна будет и в том отношении, что правительство переселит в Кубанскую область совершенно свыкшихся с войною и климатом Владикавказских и Сунженских казаков, которые могут заменить вчетверо большую силу новых переселенцев и, по мере возможности ограничиваясь только этим переселением, правительство не впадет в такую же ошибку в распределении земли в Кубанской области между туземцами и казаками, какая оказалась в Терской области.
