Как люди сотрудничают. Противостояние вызовам коллективных действий - Ричард Блантон
Интересно, что тот же процесс создания институтов можно наблюдать даже в некоторых специально разработанных экспериментальных игровых сценариях. Например, в одном из экспериментов, проведенных Элинор Остром, Джеймсом Уокером и Роем Гарднером, свободное воровство уменьшилось, а сотрудничество возросло, когда игроки смогли определить свободных игроков и принять решение о правилах наложения наказаний и поощрений, что иллюстрирует рудиментарную форму институционального строительства в экспериментальном контексте (Ostrom et al. 1992; см. также Ostrom and Walker 2000). Однако такие примеры далеко не так назидательны, если учесть, что группы, сотрудничающие в подобных играх, обычно состоят из небольшого числа студентов американских колледжей среднего класса, часто даже с одинаковой специализацией. В реальном мире люди, пытающиеся наладить сотрудничество, часто делают это в условиях гораздо большего социального масштаба и в ситуациях социальной и культурной неоднородности, когда общение сопряжено с трудностями, а разногласия и противостояние являются препятствиями для создания институтов и сотрудничества.
Ревизионистские цели этой книги
Именно в этих контекстах - больших масштабов и социальной и культурной неоднородности - я и строю теорию данной книги. При этом я не только отделяю свою работу от экспериментальных игр и компьютерных симуляций, но и отхожу от общепринятой практики тех теоретиков кооперации, которые фокусируют свои исследовательские усилия на контекстах малых групп, в которых, как правило, кооператоры разделяют социальное положение и культурное происхождение и в которых мониторинг, санкции и вознаграждение, применяемые в контексте лицом к лицу, являются основными стратегиями минимизации проблем кооператоров. Кооперация и создание институтов в малых группах занимают важное место в исследованиях кооперации в целом, однако, как я полагаю, больше всего необходимо, чтобы исследования кооперации проливали свет на группы, в которых большой масштаб делает проблематичным прямой мониторинг поведения и в которых не все согласны с тем, какую форму должно принимать сотрудничество и является ли оно вообще хорошей идеей.
Еще одна моя цель - избежать разрыва, разделяющего формальный анализ и описательные нарративы, и объединить эти две крайне обособленные формы знания. В первую очередь я предлагаю освободить исследования сотрудничества от их связей с эволюционной психологией, экспериментальными играми и биоэволюционными симуляторами. Я предлагаю эту переориентацию не для того, чтобы отдалить изучение кооперации от психологии, других биологических факторов или количественных показателей. Вместо этого я предложу способы построить исследования кооперации на богатом эмпирическом фундаменте, одновременно согласовывая их с отраслью психологических исследований, сильно отличающейся от эволюционной психологии, которая изучает когнитивные способности человека, особенно то, что называется "теорией разума". Изучение познания важно потому, что, как я утверждаю на протяжении всей этой книги, свойства человеческой психологии важным образом пересекаются с кооперативными социальными действиями и созданием институтов для сотрудничества.
Моя ревизионистская перспектива - это также отказ от партикулярных описаний успешных кооперативных групп и использование вместо этого метода систематических кросс-культурных сравнительных исследований. Этот метод, разработанный антропологами и психологами, опирается на обширный массив этнографических, археологических и исторических источников из разных регионов мира, культур и временных периодов. Используя сравнительный подход, я могу проиллюстрировать различные социальные и культурные модели, в рамках которых реализовывались совместные социальные результаты. В то же время кросс-культурный подход предоставляет мне и моему соавтору Лейну Фаргеру метод, подходящий для оценки причинно-следственных теорий, которые определяют факторы, препятствующие или расширяющие возможности сотрудничества.
План этой книги
В главе 2 я объединяю этнографические и другие антропологические данные, чтобы показать, как можно критиковать идеи, предложенные эволюционными психологами в отношении сотрудничества. Я утверждаю, что их представление о людях плохо согласуется с тем, что известно из описательных рассказов о поведении людей и о видах социальных групп, которые они создают. В продолжение критики я задаю вопрос и, надеюсь, отвечаю на него: Почему эволюционная психология завоевала столько доверия как источник теории сотрудничества?
В главе 3 я представляю два строительных блока для теории сотрудничества: понятие коллективного действия и связанные с ним идеи о рациональном человеке. Я также указываю на то, как теория коллективных действий применяется посредством институционального анализа. Цель главы 4 - рассмотреть тот, казалось бы, загадочный факт, что антропология, моя родная дисциплина, не сыграла практически никакой роли в разработке или оценке теорий человеческого сотрудничества. Однако я также указываю на некоторые недавние события, которые я называю "новым антропологическим воображением", которые обеспечат путь вперед для лучшего включения обширных знаний и представлений этой дисциплины в разговор о сотрудничестве.
Цель главы 5 - предоставить дополнительный строительный блок для теории сотрудничества. Здесь я предлагаю обратиться к эволюционной психологии и воспользоваться последними открытиями психологов и приматологов, особенно идеями, связанными с когнитивными способностями теории разума. Это будет существенный путь к изучению кооперации, который позволит объединить биологические эволюционные вопросы и институциональное строительство, являющееся центральным элементом коллективных действий.
В следующих главах, чтобы реализовать свою цель - вывести исследование сотрудничества за пределы небольших и социально однородных контекстов, я рассматриваю институциональное строительство, обеспечивающее широкое участие в коммерческих сделках (глава 6), то, как коллективные действия могут стать центральной целью государственного строительства (главы 7 и 8) (совместно с Лейном Фаргером), как коллективные действия разворачиваются на территориальных просторах государства и в густонаселенных городских центрах, когда сложившаяся социальная экология и физическая инфраструктура препятствуют реализации коллективных стратегий (главы 9 и 10) (также совместно с Лэйном Фаргером).
В главе 11 я рассматриваю вопрос о том, как коллективное действие влечет за собой создание культурных образцов, которые переосмысливают сознание и самость в обществе, вдохновляют на эстетические переходы в формах репрезентации и предполагают инновации в формах исполнения и ритуала для укрепления консенсуса в условиях социального раскола. В последнем разделе главы я отмечаю, что в случаях, когда устанавливается высокий уровень сотрудничества, мы наблюдаем переосмысление роли религии в гражданской жизни.
В главе 12 я объединяю темы, разработанные в предыдущих главах, чтобы поместить сотрудничество в материальные рамки окружающей среды, производства, обмена, потребления и демографии. Мой анализ показывает, как эти факторы взаимодействуют друг с другом, чтобы создать то, что я определяю как "совместный причинно-следственный процесс", который, будучи запущенным, является толчком к демографическим, технологическим, социальным и культурным изменениям. В этой главе я также затрагиваю вопрос о причинно-следственной связи - каковы начальные условия, при которых сотрудничество и коактивный процесс могут или не могут быть установлены? В заключительной главе подводятся итоги центральных тем книги и определяются возможные политические последствия расширенной теории коллективных действий.
Что эволюционная психология говорит нам о человеческом сотрудничестве?
Теории сотрудничества, выдвинутые эволюционными психологами, которые
