В пучине гражданской войны. Карелы в поисках стратегий выживания. 1917–1922 - Марина Витухновская-Кауппала
Глава 1
Историография гражданской войны в Карелии
Изучение гражданской войны в Карелии с самого начала подразделялось на финскую и советскую (позже – российскую) историографические традиции, между которыми на протяжении десятилетий существовал глубокий, но вполне объяснимый разрыв[6]. События 1918–1922 годов в карельских регионах интерпретировались в финских и советских исследованиях с различных позиций, да и назывались по-разному. Если финские историки именовали военные действия, проходившие с финским участием, «heimosodat» (племенные войны – так называли в Финляндии походы финских добровольцев в регионы, где проживали «соплеменники»), или карельским освободительным движением, подчёркивая их национальную составляющую, то советские учёные рассматривали эти события как один из эпизодов классовой борьбы, причём всегда исходили из априори исторической правоты большевиков. Ведущий специалист по истории гражданской войны на Севере В. И. Голдин справедливо отмечает, что изучался главным образом советский лагерь, а «доминирующей тенденцией в освещении противников большевиков было не объективное расследование, а их разоблачение»[7]. В эту парадигму вписываются почти все советские исследования, посвящённые гражданской войне в Карелии.
Исследование гражданской войны в СССР в 1920-е годы было связано прежде всего с деятельностью Комиссии по изучению истории Октябрьской революции и РКП(б) (или Истпарта), занимавшейся собиранием, изучением и изданием материалов[8]. Местные отделения Истпарта собирали и издавали материалы на местах. Карельский Истпарт был создан в 1923 году[9], и итогом его работы стало формирование объёмного корпуса источников и их частичная публикация, а также издание исторических работ, авторами которых зачастую являлись участники событий. Несмотря на их неизбежную тенденциозность, эти работы содержали значительные массивы фактологического материала, ещё не прошедшего «шлифовку» более поздними историческими схемами[10].
Несколько работ, опубликованных в 1920-е годы, было посвящено интервенции союзников на Севере и деятельности белого правительства Е. К. Миллера, однако, как правило, сюжеты, связанные с Карелией, в них присутствуют в очень малой степени[11]. В то же время уникальным явлением стала публикация в СССР воспоминаний участника белого движения на Севере генерала В. В. Марушевского, в которых содержатся данные о деятельности Карельского отряда, впечатления от пребывания автора в Реболах (в ту пору принадлежавших Финляндии) и сведения о переговорах Марушевского с К. Г. Маннергеймом[12]. В целом советская историография гражданской войны традиционно действовала в рамках бинарной системы, где советской власти противопоставлялись антибольшевистские силы.
К середине 1930-х годов в советской исторической науке произошли коренные изменения, и сформировалась концепция гражданской войны, которая сделала невозможным любое отклонение. Наступила эпоха сталинского «Краткого курса», который на долгие годы подчинил исторический анализ примитивной схеме. В этой схеме вся история революций 1917 года и последующих событий представлялась как движение большевистской партии к заслуженной победе. Гражданская война определялась «Кратким курсом» как результат интервенции Антанты, поддержанной контрреволюционными белыми силами.
Естественно, что национальное движение карел по этой логике интерпретировалось лишь как результат усилий «белофиннов», а процессы социального расслоения, происходившие в крестьянской среде и ставшие одной из коренных причин гражданской войны в деревне, оставались за бортом этой схемы. И хотя в послевоенное время активно издавались документы и воспоминания, писались монографии, на протяжении многих лет эти публикации были результатом строгой селекции материала и чётко встраивались в прокрустово ложе «Краткого курса».
Финская историография 1920-1930-х годов также оказалась встроена в жесткую идеологическую схему, что было обусловлено как завершавшимися процессами формирования финской нации, сопровождавшимися торжеством националистической идеологии, так и господствовавшей антисоветской официальной линией. Идеология финского национализма опиралась на мечту о возрождении «Великой Финляндии» (об этой концепции см. подробнее в разделе 2.2), частью которой должны были бы стать территории Российской Карелии. Именно стремление к воплощению в жизнь этого политического концепта обусловило походы финских добровольческих частей в Олонецкую и Беломорскую Карелии в 1918 и 1919 годах, а также помощь финских бойцов в Карельском восстании 1921–1922 годов.
Неудивительно, что многочисленная литература о «племенных войнах» отражала финский националистический дискурс и повествовала о походах финских освободителей в братскую Карелию. Каждое из этих сочинений носило отчётливую антибольшевистскую и, как правило, антирусскую окраску. По подсчетам К. Иммонена, опубликованным в конце 1980-х годов в его работе с характерным названием «О рюсся[13] можно говорить», в период с 1918 по 1939 год в Финляндии было издано 116 книг, относящихся к литературе «племенных войн», а в 46 из них была представлена идея «Великой Финляндии»[14]. Значительную часть научных изданий этого периода в Финляндии составили воспоминания и интервью организаторов и активных участников добровольческих походов[15]. Масло в огонь подливала и пресса с характерными названиями: «Газета шюцкоровца», «Племенной воин», «Финский солдат», «Финское племя». Последняя издавалась Карельским академическим обществом, занимавшимся активной пропагандой идей «Великой Финляндии»[16].
Накал страстей накануне и в годы Второй мировой войны обострил заочную дискуссию советских и финских историков, превратив исторические изыскания в пропагандистский ресурс[17]. Обе стороны присвоили себе статус «освободителя» крестьян Карелии. Финская оккупация Карелии в 1941–1944 годах позволила советским историкам провести параллели с событиями периода гражданской войны: основной фокус исследований был направлен на изучение военных действий. Словосочетание «разгром белофинской авантюры», характерное для названий большинства работ, изданных в 1940-е годы, было призвано продемонстрировать предыдущие попытки Финляндии аннексировать часть Карелии[18].
Послевоенные советские историки, продолжавшие находиться в рамках заданной «Кратким курсом» концепции гражданской вой ны, не могли принципиально изменить исследовательские подходы, но с 1950-х годов ими была начата систематическая публикация источников. Отбор источников был, конечно, односторонним. Сборники документов не являлись репрезентативными и не могли представить всесторонней картины исторических событий, однако этот материал оживлял и разнообразил привычную схему, давал предпосылки для дальнейшего усложнения исследовательских подходов[19].
На фоне крайне политизированной и идеологически выдержанной литературы этого периода выделяется монография И. И. Сюкияйнена «Карельский вопрос в советско-финляндских отношениях в 1918–1920 гг.». Следуя в русле официальной концепции гражданской войны, автор, тем не менее, впервые предложил формулировку «карельский вопрос» применительно к событиям 1918–1920 годов. В отличие от предшественников, Сюкияйнен рассматривал проблему советско-финляндских отношений не только как
