Мое открытие Москвы: Новеллы - Евгений Иванович Осетров
В течение более шести столетий Москва - средоточие мысли, силы, творчества, художественных и научных дерзаний, исторической, политической жизни и промышленной предприимчивости. Революционная эпоха сделала Москву городом-светочем, городом - символом нового мира, провозглашенного Лениным. С гордостью отметила Москва мемориальными досками дома, в которых жили Георгий Димитров, Вильгельм Пик, Антонио Грамши…
Москва - единение прошлого, настоящего и будущего. Зримое олицетворение этой общности - Кремль, прекрасный, вечный и живой, он плывет по волнам времени, не подверженный усталости и косности. Недаром к бою курантов на Спасской башне прислушивается планета - для миллионов людей их мелодия стала спутницей жизни, ежеутренним началом рабочего дня. Город-светоч не утрачивал блеска своего даже в труднейшую военную годину, благодаря поразительной стойкости сограждан-воинов, возвестивших миру: «Велика Россия, а отступать некуда - позади Москва». Об этом красноречиво напоминают ныне железобетонные надолбы на Волоколамском шоссе, Вечный огонь у Кремлевской стены и священная тень Неизвестного солдата. Недаром возник обычай - в канун Дня Победы юность несет землю, взятую у стен Кремля, в города-герои: Киев, Севастополь, Керчь, Брест… Таким образом, московская земля становится и почвой для новых и новых цветов Мужества. Наш взгляд пробивается через толщу столетий. Разве не с Москвой в сердце шли ратники Куликова поля и Бородина?
Московскую главу в русской литературе открывает «Задонщина», рожденная радостью победы в устье Непрядвы. Из сердца поэта вырвались слова, потом многократно повторенные Москвой: «Нам земля русская есть подобна милому младенцу, матери своей». Трудности казались нескончаемыми, они приходили с Запада и с Востока. Максим Грек, известный публицист, нарисовал в одном из сочинений образ женщины, присевшей у дороги и окруженной дикими зверями. Таким представлялось ему положение Руси Московской. Но все перебороли внуки Дмитрия Донского! Старина и новизна становятся единой героической былью, которую в свое время с редкостной разговорной непринужденностью воспроизвел в стихах Лермонтов: «Ведь были ж схватки боевые, да, говорят, еще какие! Недаром помнит вся Россия про день Бородина!»
Петербургу - Петрограду суждено было стать городом трех революций, поддержанных Москвой и страной. Ленин вновь сделал Москву первым городом революционной страны, вставшей на путь социального переустройства, строительства нового мира. В 1922 году в Москве на I Всесоюзном съезде Советов было провозглашено создание СССР. И с особой силой вспыхнула любовь к Москве.
Новь рождает интерес к былому. Нельзя не вспомнить, что писал в «Журнале моей поездки в Москву» Виссарион Григорьевич Белинский: «Из всех российских городов Москва есть истинный русский город, сохранивший свою национальную физиогномию, богатый историческими воспоминаниями, ознаменованный печатью священной древности, и зато нигде сердце русского не бьется так сильно, так радостно, как в Москве».
Москва, которую некогда называли ситцевым царством, стала городом машиностроения и металлообработки; в ней созданы такие отрасли, как автомобильная, подшипниковая, электротехническая, авиационная, радиотехническая, приборостроительная… После того как были открыты Волго-Балтийский водный путь и Волго-Донской судоходный канал, суда от московских причалов пошли к Каспийскому, Азовскому, Черному, Белому и Балтийскому морям… Размах жилищного строительства носит всенародный характер. Достаточно сказать, что в городе строится сто тысяч квартир в год.
Город хочется сравнить с живым существом. Но Москва не имеет ничего общего с жутковатым образом, нарисованным некогда бельгийским поэтом-урбанистом Эмилем Верхарном: «То город-осьминог, спрут пламенный, со щупальцами жадный, костяк торжественно громадный». Нет, Москва, разросшаяся до гигантских размеров, не утратила ни своего живописного разнообразия (им всегда восхищались путешественники!), ни ощущения домашности, родственной близости каждому из нас. Семь холмов теперь не больше, как историческая метафора. Строители, работающие над устройством и переустройством, знают, что ровная местность - идеальное пространство для города, в котором улицы с нескончаемым потоком машин напоминают кровеносные сосуды. Как кровь питает ткани, так движение насыщает городскую жизнь. Где во времена Ивана Калиты пастухи гнали по ровным дорогам, ведущим к Москве-реке, стада на водопой, там ныне неутомимые регулировщики движением руки останавливают напоминающие стада лавины мчащихся машин.
Парки и скверы - легкие города, и они непрерывно проделывают очистительную работу, хотя, будем глядеть правде в глаза, нелегко им справляться со своим делом. Год от года увеличивается машинный поток, заполняющий улицы и площади столицы. Если совсем недавно сажали по преимуществу неприхотливые тополя, то теперь все чаще - липы, березы, клены, ели… По Ленинградскому проспекту движутся реки машин, а в середине - оазис-аллея, где благоухают цветущие липы, манящие к себе пчел. Конечно, воздух в центре должен быть чище, но ведь это - трудный вопрос, который предстоит решать во всех больших центрах мира.
Магазины, рынки, столовые, рестораны, закусочные - желудок города. Москва издавна славна хлебосольством. Один из самых древнейших обычаев - встречать гостей хлебом и солью. Хлебопек - древнейшая московская профессия. Ни в одной летописи не отмечено, но можно ничуть не сомневаться - хлебопеки всегда были. В первом упоминании о Москве было сказано, что Юрий Долгорукий устроил «обед силен». А какой же обед без хлеба? Московское пристрастие к хлебу нашло отражение и в названиях. Один из переулков старого города и сегодня именуется Хлебным. Теперь хлеб необычайно дешев и имеется на все вкусы. Оценивая свои московские впечатления, американец Фред Д. Пфенинг отметил на страницах журнала «Бейкинг индастри»: «Мне кажется, что большинство американцев, путешествующих по России, здесь едят хлеба больше, чем у себя дома. На наш взгляд, русский хлеб очень вкусный…» Одно из горестных воспоминаний военных лет - хлебные карточки, ограничивающие покупку хлеба. Самая тяжелая работа считалась заманчивой и высокоценимой, если она давала возможность получать повышенный паек хлеба. В тесто добавляли соевый жмых, а потом и мятый картофель, - все равно горбушка была желанной и необыкновенно аппетитной. Даже если она и быстро черствела. Теперь, когда мы пробуем мягкую и теплую булку, запиваем ее топленым молоком, воздадим же благодарение тем, кто готовил ее. Москва ежедневно потребляет свыше двух тысяч трехсот тонн хлеба в среднем. Главная забота пекарен - не создавать излишков. В среднем москвич съедает четыреста граммов хлеба…
Города и села серединной России издавна поставляли в Москву мастеров на все руки. Владимир - каменщиков, Солигалич - штукатуров, Калязин - сапожников, Судогда - колодезников… Село Алтухово, что под Серпуховом, славно тем, что дает Москве пекарей и хлебопеков. На работу отбирали богатырей, чтобы могли месить тесто, рассучивать его, сажать в печь. Теперь хлебозаводы почти безлюдны, на мастерах белоснежные халаты, хлеб выпекают без прикосновения человеческих рук. Репортер одной из центральных газет, побывав на заводе, написал: «Где-то под нами, внизу, машины мнут тесто, режут его, придают ему форму батонов, перевозят в
