Ничего не говори. Северная Ирландия: Смута, закулисье, «голоса из могил» - Патрик Радден Киф
Но едва они открыли дверь, как внутрь ворвалась целая банда. Все случилось так неожиданно, что дети даже не могли потом точно сказать, сколько было налетчиков – наверное, человек восемь, а может быть, десять или двенадцать. Там были и мужчины, и женщины. У одних балаклавы на лицах, у других на голову натянуты нейлоновые чулки, придававшие им отвратительный вид. И по крайней мере у одного точно был пистолет.
Взглянув на Джин, спешно набрасывающую на себя одежду и окруженную испуганными детьми, один из мужчин буркнул: «Надевай пальто». Она затряслась от страха, а налетчики начали выталкивать ее из квартиры. «В чем дело? Что вам надо?» – спрашивала она в ужасе. Дети кинулись защищать мать. Одиннадцатилетний Майкл закрыл ее собой, пытаясь помешать бандитам. Билли и Джим, рыдая, вцепились в нее. Бандиты сделали попытку успокоить детей, заявив, что им просто нужно поговорить с их матерью, и через некоторое время она вернется домой.
Шестнадцатилетний Арчи, самый старший из детей, находившихся в доме, спросил, может ли он пойти с матерью, и бандиты позволили ему. Джин МакКонвилл надела твидовое пальто, набросила шарф на голову; младших детей тем временем загнали в спальню. Расталкивая малышей, налетчики разговаривали с ними, убеждая, что все будет в порядке, и обращались к ним по имени. Двое мужчин были без масок, и Майкл к своему ужасу обнаружил, что люди, уводившие его мать, оказались их соседями.
«Дайвис Флэтс» представлял собой кошмарное воплощение рисунков Эшера[1]: фантастическое переплетение бетонных лестничных маршей и площадок, битком набитые квартиры. Лифты постоянно не работали, и перепуганную Джин, после некоторого сопротивления выпихнутую таки из квартиры, повели сначала по коридору, а затем вниз по ступенькам. Обычно по вечерам, даже в зимнее время, здесь бывает людно: мальчишки пинают мяч на площадках, взрослые возвращаются домой с работы. Но сейчас нигде не было ни души: двери не хлопали, на крики соседи не реагировали.
Арчи старался держаться поближе к матери и не отставать, она же вцепилась в него и не отпускала. Однако внизу их поджидала еще большая группа людей – не меньше двадцати человек, все в обычной одежде и с балаклавами на лицах. Некоторые держали оружие. У обочины стоял голубой «Фольксваген» с неработающим двигателем. Вдруг один из мужчин надвинулся на Арчи – дуло пистолета сверкнуло в темноте. Он прижал ствол к щеке мальчика и прошипел: «Давай отсюда!». Арчи замер. Он чувствовал холод металла на коже. Ему отчаянно хотелось защитить мать, но что он мог сделать? Он был всего лишь мальчишкой – один и без оружия. Он растерянно повернулся и побрел вверх по лестнице.
На втором этаже в одной из стен были проделаны вертикальные щели, которые дети называли «голубиные гнезда». Глядя сквозь них, Арчи видел, как его мать затолкали в «Фольксваген», затем машина выехала с территории «Дайвис» и исчезла из виду. Он осознал, что бандиты и не собирались разрешать ему сопровождать мать. Они просто использовали его, чтобы вывести Джин из квартиры. Мальчик стоял один в зловещей тишине, пытаясь понять, что случилось и что теперь делать. Потом направился домой. Последними словами матери, обращенными к нему, были: «Присмотри за детьми, пока я не вернусь».
Глава 2
Семейная традиция, или «Почему вы не дали сдачи?»
Когда Долорс Прайс была маленькой девочкой, из всех святых она больше всего почитала мучеников. Тетя Долорс со стороны отца, являясь ревностной католичкой, говорила: «За Господа и Ирландию». А для остальной части семьи на первом месте стояла Ирландия. Живя в Западном Белфасте в 1950-х, девушка покорно каждый день ходила в церковь. Но вскоре она заметила, что ее родители этого не делают. Однажды, когда ей исполнилось 14 лет, она заявила:
– Я не пойду на мессу.
– Но ты должна это делать, – сказала ее мать Крисси.
– Ничего я не должна… и не пойду, – отвечала Долорс.
– Ты должна туда ходить, – убеждала Крисси.
– Послушай, – ответила Долорс. – Я сейчас выйду на улицу, постою полчаса за углом и скажу тебе: «Я была на мессе». А на самом деле я туда не пойду.
Даже в детстве она отличалась упрямством, а потому добилась своего.
Прайсы жили в одной половине маленького муниципального дома, расположенного на чистенькой, идущей под уклон улочке под названием Сливгаллион-драйв[2]. Отец Долорс, Альберт, занимался изготовлением мягкой мебели; он делал стулья, которые вечно загромождали и без того узкую переднюю. Но если другая семья на их месте украсила бы каминную полку фотографиями семейных праздников, то Прайсы гордо выставляли там снимки из тюрем. Дело в том, что Альберт и Крисси Прайс были фанатичными приверженцами республиканства – они были убеждены в том, что британцы оккупировали остров Ирландия и ирландцы обязаны изгонять их со своей территории всеми доступными средствами.
Когда Долорс была маленькой, она сидела у Альберта на коленях, и он рассказывал ей, как он в 1930-х еще мальчишкой вступил в Ирландскую республиканскую армию (ИРА), а в подростковом возрасте ездил в Англию, чтобы устроить там теракт. С картонками в ботинках (настоящие стельки были ему не по карману) он осмелился бросить вызов могущественной Британской империи.
Низкорослый мужчина с очками в проволочной оправе и желтыми от табака пальцами, Альберт рассказывал
