Клаус Рейнгардт - Поворот под Москвой
Гитлер отклонил концепцию «глубокого» вооружения, считая, что «скоростное» решение проблемы вооружений не вызовет экономических трудностей и все зависит от желания решить эту проблему. Он считал также, что «глубокое» вооружение, несомненно, потребовало бы больших жертв от населения в пользу войны. Гитлер надеялся посредством быстрого создания «необходимых объектов» решительно перестроить экономику на выпуск требуемых видов вооружения, не ограничивая при этом сколько-нибудь чувствительно производства невоенной продукции для населения. Одну из главных трудностей германской военной экономики — нехватку сырья — он пытался устранить в рамках четырехлетнего плана, который был призван подготовить немецкую экономику к войне. Дополнительные запасы сырья предполагалось захватить в предстоящих кампаниях.
Таким образом, положение с сырьем в Германии к моменту нападения на Россию не давало Гитлеру никаких оснований для беспокойства и выглядело даже благоприятнее, чем в 1939 году, в начале войны. Кроме того, расход военных материалов и боеприпасов в предыдущих «молниеносных кампаниях» был меньше, чем ожидалось. Этим самым, казалось, опровергалось самой практикой утверждение начальника управления военной экономики и вооружений генерала пехоты Георга Томаса о том, что Германия может выиграть войну, только создав развитую военную промышленность и направив все силы народа на военные цели.
Планирование операции «Барбаросса». Основополагающая идея гитлеровского «импровизированного плана» войны заключалась прежде всего в достижении господства над Европой, а добиться этого можно было, только одержав победу над Советским Союзом. Эти соображения основывались на предположении, что Россия является «континентальной шпагой» Великобритании. План исходил из того, что разгром СССР должен заставить Великобританию пойти на мир. Тем самым Германия смогла бы избежать длительной войны на два фронта. Поэтому война на Востоке была для Гитлера той решающей кампанией, к которой он стремился с ранних лет своей политической деятельности и которую он хотел вести в рамках расово-идеологической войны на уничтожение. Так как, по его мнению, весной 1941 года великогерманский рейх достиг высшего уровня в организации управления войсками, в военном деле и вооружении, а Россия, совершенно очевидно, находилась на низком уровне развития военного дела, считалось необходимым использовать этот шанс и своевременно нанести удар.
Подготовка к кампании против Советского Союза началась еще во время заключительной фазы военных действий во Франции в июле 1940 года. В последующие месяцы был подготовлен и отработан генеральным штабом главнокомандования сухопутных войск целый ряд планов кампании, с изложением которых Гитлер выступил 5 декабря 1940 года[7].
Уже на этом подготовительном этапе появились серьезные противоречия между Гитлером и главнокомандованием сухопутных сил относительно очередности решения задач в русской кампании. ОКХ исходило из того, что необходимо как можно раньше навязать противнику сражение, чтобы предотвратить его отход в глубь страны. Для этой цели должны были использоваться три группы армий, которым указывалось одно общее направление главного удара, а именно — район севернее Припятских болот. Там ожидалось встретить основные силы Красной Армии, сосредоточившиеся для обороны Москвы. На юге же войскам Красной Армии было легче уклониться от боя, а Москву как военный, экономический, политический центр, а также как узел дорог русские сдать не могли. ОКХ думало при этом не о достижении экономических выгод, а прежде всего о быстром решении военных задач, и только об этом.
Этот план противоречил взглядам Гитлера, который видел важнейшую цель в том, чтобы ослабить Россию в решающей степени в военно-экономическом отношении, захватив экономический и сырьевой потенциал Советского Союза. Так как основные источники снабжения России находились в окраинных районах, замысел Гитлера предусматривал два направления главного удара на обоих флангах. На юге следовало захватить Украину и богатую сельскохозяйственную Донскую область, угольные шахты и промышленные предприятия Донецкого бассейна, а также кавказскую нефть. На севере захват Ленинграда отрезал бы СССР от моря и обеспечил бы немцам морские пути в Балтийском море для вывоза шведской руды и финского никеля. Кроме того, при таком варианте использования сил достигался быстрейший контакт на сухопутном театре военных действий с союзником по войне — Финляндией. Эти различные точки зрения и впоследствии проходили красной нитью в противоречиях между ОКХ и Гитлером по вопросам дальнейшего использования сил вплоть до начала наступления на Москву в октябре 1941 года.
18 декабря 1940 года выдвигавшиеся Гитлером принципы ведения русской кампании были изложены в директиве № 21 «Операция „Барбаросса“», которая должна была составить основу плана первых операций.
В соответствии с этой директивой вермахт должен был после окончания войны с Великобританией готовиться к «разгрому Советской России в ходе одной быстрой кампании»[8]. Для этого предполагалось использовать все наличные соединения сухопутных войск, за исключением сил, необходимых для предупреждения любой неожиданности на территории оккупированных областей Европы. Военно-воздушным силам предписывалось в зависимости от обстоятельств высвободить для поддержки сухопутных войск во время войны на Востоке столько сил, сколько необходимо, чтобы обеспечить быстрое развитие операций и максимальное прикрытие районов Восточной Германии от авиации противника. Основной задачей военно-морского флота во время этой кампании оставались действия против Англии.
Цель операции, которую намечалось начать 15 мая 1941 года, должна была состоять в том, чтобы разгромить находящиеся в западных районах России войска Красной Армии в ходе стремительного наступления до выхода на рубеж Днепр — Западная Двина.
Предусматривалось широкое использование ударных танковых группировок, чтобы воспрепятствовать отходу боеспособных русских соединений в глубь советской территории. В результате стремительного преследования отступающего противника предполагалось продвинуться на такую глубину, чтобы русская авиация уже не могла бы больше наносить удары по германскому рейху. В конечном счете наступающие войска должны были выйти к Волге, чтобы в случае необходимости можно было силами авиации подавить последний остающийся у СССР индустриальный район на Урале. Сухопутные войска, действующие в направлении района севернее Припятских болот, должны были иметь в своем составе группы армий «Север» и «Центр». При этом группе армий «Центр» ставилась задача силами ударных танковых и моторизованных соединений, наступающих из района восточнее и севернее Варшавы, разгромить войска противника в Белоруссии и на первом этапе операции овладеть высотами восточнее Смоленска как ключевыми позициями для последующего удара на Москву. Тем самым нужно было создать предпосылки для того, чтобы с этого рубежа продвинуться значительными силами в северном направлении и во взаимодействии с группой армий «Север», которая наступала из Восточной Пруссии через Балтику на Ленинград, разгромить находящиеся в этом районе силы Красной Армии. Только после овладения Ленинградом и Кронштадтом предусматривалось проведение наступательной операции по захвату важнейшего узла дорог и военного центра — Москвы. Лишь внезапный и быстрый крах русской обороны мог стать предпосылкой для достижения таких целей. Группа армий «Юг» должна была продвигаться от Люблина в общем направлении на Киев, чтобы крупными силами танковых соединений стремительно выйти на фланги и в тыл русских войск на Украине и достичь Днепра. Преследуя отступающего противника, войска должны были захватить на юге чрезвычайно важный в военно-экономическом отношении Донецкий бассейн, а в центре — овладеть Москвой.
В этой директиве была утрачена главная идея — идея разгрома прежде всего военной силы противника[9], а наступлению на Москву отводилось лишь второе место. Подготовка операции «Барбаросса» проходила в атмосфере такого оптимизма и такой уверенности в победе, каких сегодня нельзя даже понять. Встает вопрос: по каким причинам германское руководство столь оптимистично оценивало обстановку в России? Оценкой противника ведал отдел «Иностранные армии Востока» в генеральном штабе сухопутных сил, но он не располагал достаточной информацией, чтобы соответствующим образом оценить обстановку. Отдел получал разведывательные донесения, которые поступали с фронта через отдел 1С в генеральный штаб сухопутных сил. Немецкая воздушная разведка ограничивалась прифронтовой полосой или районами, находящимися в относительной близости от линии фронта, так как германские ВВС почти не располагали самолетами для дальней разведки. В первые месяцы войны воздушная разведка глубинных районов русской территории почти не велась, так как в феврале 1941 года было дано указание вести воздушную разведку только до линии Ростов, Москва, Вологда, Мурманск. Все это привело к тому, что почти полностью отсутствовали данные о подготовке резервов, подвозе подкреплений и снабжении войск в глубоком тылу противника, о новом строительстве и о промышленном производстве СССР. Когда немецкое руководство получало информацию о России из других источников, не соответствовавшую его собственным представлениям, то эта информация игнорировалась или признавалась неправдоподобной.
