Робер Гайар - Мария, Владычица островов
Жак что-то говорил Жану Боннару, но Мария и не думала слушать, до нее долетали лишь отдельные слова, сказанные громче других. Ее завораживал мягкий голос юноши, и, кажется, ее отец тоже попал под его гипнотическое влияние, потому что слушал его с вежливым и почтительным вниманием.
Закончив трапезу, Жак Диэль встал из-за стола и принялся расхаживать взад-вперед перед камином, отбрасывая на стены причудливые тени, дрожащие от пламени. Боннар тоже проднялся, и Мария, боясь, что ее обнаружат, быстро и беззвучно прикрыла дверь и на цыпочках поднялась наверх.
Когда она стелила постель для прекрасного всадника, то, сама не зная почему, вдруг почувствовала, как по всему телу разливается приятный жар. Слишком наивной и неопытной была она, чтобы представить, что ему достаточно поманить ее пальцем, и она пойдет с ним хоть на край света.
Что касается самого Жака Диэля, то его мысли были уже далеко от Марии. Маленькими глотками, смакуя, он пил подогретое вино, слегка приправленное корицей, привезенной Боннаром из путешествия к Островам. Это была та самая поездка, когда Белен д'Энабюк открыл Мартинику, и Боннар сопровождал его. Выказывая сомнение, правильно ли его понял этот гигант, Жак повторил указания дяди еще раз.
- Вы будете лично отвечать за строительство брига. И если возьметесь за это, то должны быть готовы к любым неожиданностям. Дядя полностью доверяет вам - так покажите, чего вы стоите!
И причина для такой просьбы была - работа на верфях Франции приостановилась; кораблестроители взбунтовались против короля. Их было мало, но они не только ревниво оберегали свои секреты, но и отказывались учить подмастерьев, несмотря на распоряжения монарха и кардинала Ришелье. Устав от сопротивления корабельщиков, король решил человек пятнадцать самых достопочтенных засадить в тюрьму, чтобы нагнать страху на остальных. Поэтому Белен, которому понадобился бриг, был просто вынужден обратиться за помощью к бывшему плотнику Жану Боннару.
Возвратясь с Мартиники, - Медианы, как называли ее местные обитатели, - Боннар забросил мореплавание и открыл таверну в Дьеппской гавани, назвав ее в память о путешествии "Во славу Наветренных островов". Жан Боннар до сих пор вспоминал своего капитана с неослабевающим трепетом, поэтому никакие доводы не убедили бы его отказаться от предложенной миссии. Он больше не ходил в море, это так; но дьеппские верфи были от него в двух шагах. А Мария могла бы вести дела (в любом случае, именно она привлекала основную массу клиентов), дав ему возможность руководить строительством брига.
- Придется срочно начинать работу, - продолжал Жак, - насколько я знаю, дядя спешит.
Боннар осушил кружку горячего вина и ответил со всей серьезностью:
- Поверьте, сударь, положившись на меня, он не прогадает.
- Дядя имеет влияние при Дворе благодаря услугам, в свое время оказанных самому королю... И я уверен, он проследит, чтобы ваши усилия были вознаграждены. Я думаю, он доложит о вас королю.
Боннар покраснел до самых бакенбард, торчащих по бокам грубыми пучками, и невольно улыбнулся, при этом сморщившийся шрам еще больше обезобразил его лицо.
Жак отставил пустую кружку:
- Пора идти спать.
Хозяин таверны взял со стола масляную лампу и освещал ею лестницу. Они старались не шуметь, чтобы не разбудить Марию, которая, как они полагали, в столь поздний час уже спала.
- Вот здесь моя комната. - Боннар указал на дверь, мимо которой они прошли. - А ваша в конце коридора, рядом с комнатой дочери. Лампу я вам оставлю. Я привык ложиться в темноте.
Войдя в комнату, Жак увидел застланную постель. Сна не было. Поставив лампу на стол, он подошел к окну. Ставни, хоть и были закрыты, но сотрясались и скрипели с каждым порывом ветра. Было слышно, как волны разбиваются о мол и с грохотом обрушиваются на каменный причал. По крышам и булыжной мостовой барабанил дождь.
Он вспомнил о Марии, спящей через стенку.
"Какое расточительство, - подумал он, - такая девушка и живет в этом городишке, полном моряков и бродяг... В Париже ее красота произвела бы фурор."
Глава вторая
СХВАТКА В ТЕМНОТЕ
Мария тем временем и не думала спать. Образ прекрасного всадника манил и не отпускал ее, и когда она услышала шаги вoзле своей двери, ее сердце так бешено заколотилось, что стало трудно дышать. Вот закрылась дверь комнаты отца; она мучительно напрягла слух, чтобы уловить хоть один звук из комнаты Жака. Ветер выл уже во всех щелях, грозясь сорвать ставни со стонущих петель, но это не помешало ей расслышать звук положенной на стул шпаги и сброшенных на пол промокших сапог.
Через несколько минут показалось, будто она слышит, как он лег в кровать, где, без сомнения, вскоре забудется сном после долгого изнурительного пути. Ее грела уже сама мысль о том, что он там, но все же, к ее собственному удивлению, уснуть она не могла.
Нахлынувшие чувства и разыгравшаяся за окном буря не давали расслабиться. Стоило ей закрыть глаза, как волнующий образ юноши заполнял мысли, и она вновь пробуждала в памяти каждую черточку прекрасного породистого лица - ясные глаза, волевой подбородок, светлые волосы, сверкающие, как золотая канитель. В ушах звучал мягкий тембр его голоса, от которого бросало в жар.
Она и не услышала, как в комнату вошли. Незваный гость закрыл за собой дверь и мысленно улыбнулся, представив хорошенькое лицо Марии, утонувшее в пуховых одеялах. Он приблизился и, не заметив никакой реакции, решил, что она спит. Но когда он склонился над ней, девушка в страхе вскочила.
Не успела она вскрикнуть, как он мягко прикрыл ее рот ладонью и сказал:
- Тш-ш! Боннар спит, и хотя шторм способен заглушить любые звуки, все же отцу будет достаточно одного вашего крика. А если он обнаружит у вас в комнате меня, не скажется ли это на вашей репутации?
Мария, казалось, не уловила цинизма в словах Жака: она с трудом дышала, и сердце едва не выпрыгивало из груди.
- Я стучал, но вы, наверное, быстро уснули...
Закричать? Об этом она подумала в последнюю очередь. Разве не сбылось то, о чем она мечтала и молила Бога, разве не этого она неосознанно желала? Но теперь, когда все становилось реальностью, она инстинктивно понимала, что, как ни приятно ей его присутствие, было бы неосмотрительно уступать.
- Все дело в моей беспечности, - начал он без запинки. - Я приоткрыл окно, и ветер задул лампу. А я не могу ложиться спать в темноте, как ваш отец. У вас не найдется случайно трутницы?
- Трутницы? - протянула она озадаченно. Его просьба настолько смутила ее, что Жак невольно рассмеялся.
Не тратя времени на дальнейшие объяснения, он сел рядом на кровать, но она тут же отодвинулась.
- Вы боитесь меня? - спросил он.
Она вздохнула, потому что до нее наконец дошло, насколько неприлично все происходящее. Она осознала, что благодаря своему замешательству оказалась во власти человека, с которым не перемолвилась и десятью словами.
- Подите прочь! - резко сказала она. - Уходите сейчас же или я позову отца.
Жак снова засмеялся. Вот теперь-то он ее раскусил! Он мог бы читать по этой девушке, как по книге. Весь этот страх и возмущение последовали с опозданием, а значит, были лишь кокетством, скрывавшим чувственную страсть в предвкушении любовного приключения. Он был почти уверен, что Мария не впервые попала в подобную ситуацию. Ее отец вполне мог взять себе за правило обращать внимание каждого именитого гостя на расположение комнаты дочери.
Наклонившись, он вкрадчиво прошептал:
- Если вы будете так громко кричать, то неминуемо разбудите Боннара.
- Уйдите отсюда! - вновь сказала она. - Мой отец убьет вас, если обнаружит здесь.
- Это было бы несправедливо с его стороны, - возразил Жак, - ведь я только зашел попросить трутницу...
Он протянул руку, чтобы взять ее за плечо, но она в ужасе отстранилась. Тогда он встал и сделал вид, что ищет трутницу, шаря по поверхности мебели, но в комнате была такая темень, что единственными источниками света можно было считать лишь горящие блеском глаза Марии и белизну простыней.
Он сдвинул стул, специально, чтобы немного пошуметь, но не настолько, чтоб это было слышно сквозь бурю, по крайней мере Боннару. А даже если и слышно, и он проснется и придет, думал Жак, здесь достаточно темно, чтобы преспокойно улизнуть незамеченным и на цыпочках вернуться в свою комнату, благо на ногах одни чулки.
Наконец он прекратил фальшивые поиски и, вернувшись к Марии, вновь попытался сесть на кровать - теперь уже ближе, и даже ощутил через постель тепло ее длинных стройных ног. Но Мария в порыве стыдливости и испуга, снова отодвинулась от него, и теперь ей удалось обрести самообладание.
- Послушайте, - сказала она, - возвращайтесь в свою комнату, а я принесу вам трутницу.
- Но там темно! Как я доберусь до своей комнаты?
- Так же, как добрались до моей!
- У меня такое ощущение, что вы неправильно понимаете мои намерения. Когда я сюда зашел, я искал не вас, Мария, а вашего отца. Но в коридоре было так темно, что я заблудился. Совершенно случайно я наткнулся на эту дверь. Откуда мне было знать, что там вы? Тем более, вы не ответили на мой стук. И какого дьявола вы держите дверь незапертой?
