Джон Нейхардт - Говорит Черный Лось
О, четыре стороны света, - я ваш сородич! Дайте мне силу идти по мягкой земле, родичем всему живому! Откройте мне глаза, дайте силу ума, чтобы я стал подобен вам. Лишь в союзе с вашей силой смогу я противостоять бурям.
Великий Дух [Великий Дух - у индейцев не существовало единобожия, поэтому ставить знак равенства между христианским богом и Великим Духом неправомерно. На языке дакотов Великая Тайна (Ваконта, Вакантанка) - это комбинация священных сил, нередко четырех сторон света, неба и земли. Однако под влиянием миссионеров, в ходе разложения родового строя, у индейцев стали формироваться зачатки единобожия.], Великий Дух, праотец мой. Все живые существа земли едины. Все мы родились слабыми и беззащитными. Взгляни в бесчисленные лица детей своих и их детей. Пусть обретут они силу противостоять бурям и смогут пройти верной дорогой ко дню своего покоя.
Услышь меня! Вот моя молитва. Голос мой слаб, но искренен. Услышь меня!
Все. Хечету эло!" [Воистину так! (индейск.).]
Теперь, друг мой, давай раскурим вместе трубку, и пусть между нами будут мир и согласие.
II. РАННЕЕ ДЕТСТВО
Я индеец лакота [Лакота из племени оглала - Черный Лось принадлежал к племени оглала, входившего в большую группу племен под названием "Лакота" ("Дакота" или "Наконта") Эта группа племен делилась на западных лакота (носивших название Тетон) и проживавших за Миссури и восточных лакота (санти, янктонаи, янктон, мдевакантон, вахпетон, вахпекуте). Западные лакота или тетоны в отличие от своих восточных сородичей вели кочевой образ жизни охотников на бизонов и в свою очередь делились на следующие группы: Брюле, Оглала, Санз Арк, Миннеконжу, Черноногие (не путать с одноименным алгонкинским племенем), Хункпапа, Два Котла. Часто Дакотов обозначают одним словом "сиу" (искажение французами оджибвейского прозвища, "надовесси", означавшего "враги").
Оглала - одна из наиболее крупных групп Тетонов (в 1825 г. насчитывали 1500 чел.) - жили на территории современного штата Южная Дакота, кочуя от реки Миссури до Черных холмов на западе. По данным департамента внутренних дел, в 1875 г. Оглала делились на четыре кочевых общины - Огаллалла, Киокси, Онкапас, Вазазис.] из племени оглала. Отца моего звали Черный Лось. Его отец тоже носил это имя, как и отец его отца. Так что я четвертый, кого зовут Черным Лосем. Мой отец и несколько его братьев были знахарями. Отец приходился также двоюродным братом отцу великого вождя Бешенного Коня. Мать мою звали Белая Бизониха, отца ее - Отказывается Идти, а мать - Много Орлиных Перьев. Мать моей матери и её отца я помню смутно. Отца же моего отца убили пауни [Пауни- племя, принадлежащее к языковой семье кэддо, в XIX веке постоянно находилось во вражде с Оглалами. Вели полуоседлый образ жизни в районе р. Платт (Штат Небраска).], когда я был еще младенцем. А мать отца, Красная Орлица, умерла вскоре после этого.
Родился я в месяц, когда на деревьях лопается кора (декабрь), на реке Литл Паудер, как раз в ту зиму, когда убили четырех Кроу (1863 г.). Мне было три года, когда моего отца ранили в битве, получившей название "Ста убитых" [Битва "Ста убитых" - сражение 21 декабря 1866 г. между американскими войсками и индейцами, в ходе которого был уничтожен отряд капитана У. Феттермана (81 чел.)]. Из-за этой раны он хромал до самой своей смерти. А умер он в то время, когда вырезали группу Большой Ноги (1890 г.). Он лежит здесь, в этих холмах.
Ту зиму "Ста убитых" я вспоминаю так, как человек вспоминает какой-то дурной сон, который приснился ему в детстве. Тогда я еще мало что понимал. Словно стоял страшный, призрачный туман, ведь то было время, когда все вокруг казалось жутким и неспокойным. Я никогда прежде не видел васичу [Васичу - в буквальном переводе с языка сиу означает "жадный", "алчный" так называли Оглала белых колонизаторов.] и не знал, что они из себя представляют. Однако, все вокруг только и говорили, что васичу наступают на нас, собираются забрать нашу страну и ограбить ее, и что все мы должны умереть сражаясь. В той битве "Ста убитых" мы перебили всех васичу, и люди еще долгое время обсуждали ее. Но что значила какая-то сотня васичу, если были другие, которых не счесть.
Помню, раз я спросил своего дедушку: "Когда разведчики возвращаются из прерии, полной бизонов, они говорят: "Васичу идут". Когда какие-то странные люди собираются всех нас убить - говорят: "Васичу идут". Что же все это значит?" А дедушка мне ответил: "Это значит, что их очень много".
Когда я стал постарше, то узнал, что за сражение произошло в ту зиму, а также на следующее лето. В верховьях реки Мэдисон васичу нашли много желтого металла, которому они поклоняются и от которого теряют разум. Они хотели провести дорогу через нашу страну до того места, где находится желтый металл. Но наши люди совсем не хотели, чтобы эта дорога пролегала через наши земли. Она распугала бы всех бизонов, заставив их совсем уйти из нашей страны, а белые бы рекой хлынули по ней сюда. Они доказывали нам, что им нужно совсем немного земли - ровно столько, сколько надо, чтобы проехал фургон. Но народ наш понимал, чего им нужно на самом деле. Сейчас, когда оглядишься вокруг - видишь, чего они добивались!
Когда-то мы были счастливы, живя в своей стране, и редко голодали, ведь тогда двуногие и четвероногие жили вместе, словно сородичи; и для них и для нас вокруг было изобилие. Но вот пришли васичу и отвели нам маленькие островки земли, а другие маленькие островки для четвероногих. И становятся эти островки все меньше и меньше, поскольку вокруг них бушует волна голодных васичу, погрязших во лжи и алчности.
Давным-давно отец рассказывал мне, а ему рассказал еще его отец, что жил некогда один святой лакота по имени Пьет Воду. Во сне он увидел то, что должно было с нами случиться, и было это задолго до того, как пришли васичу. Ему приснилось, что четвероногие собираются уйти назад в землю, откуда пришли, и что какой-то странный народ опутал паутиной всех лакота. Святой лакота тогда сказал: "Когда все случится, вы будете жить в серых квадратных домах на пустынной земле и будете голодать, сидя в этих серых квадратных домах". Рассказывают, что вскоре после того, как его посетило видение, он отправился назад к матери-земле: его убило горе. Сейчас, конечно, можно понять, что он имел в виду вот эти дома с земляными крышами, в которых мы живем. Сбылось и все остальное. Подчас сны несут куда большую мудрость, чем жизнь наяву.
А когда пришли солдаты и построили себе бревенчатый город [Бревенчатый город на реке Пайни - форт Фил Кирни.], там на ручье Пайни, одном из рукавов Паудера, мой народ уже точно знал, что они хотят построить свою дорогу, захватить нашу страну, а может, и перебить всех нас, если станут достаточно сильными. Бешенному Коню тогда еще было лет 19, и нашим великим вождем все еще оставался Красное Облако. В месяц, когда меняется погода [Октябрь], он созвал все разбросанные группы лакотов на большой совет у реки Паудер. Когда мы вышли на тропу войны против солдат, наш общий лагерь протянулся по долине реки так далеко, что всадник мог бы от восхода до захода солнца скакать через наши деревни. К нам на помощь пришли многие наши друзья, среди них шайела (шайенны) и Голубые Облака (арапахо).
И в месяц, когда лопаются деревья, те сто белых были убиты. Сейчас здесь со мной находится мой друг, Огненный Гром, который старше меня. Он участвовал в той битве и расскажет тебе о ней.
Рассказывает Огненный Гром:
Мне было 16 лет, когда все это произошло. После большого совета на Паудере мы перебрались к реке Танг и стали там лагерем в устье Пино-крик. Много нас было. И Красное Облако был самым главным. Но вождем нашей группы был Большая Дорога. Перед самым восходом мы выехали верхом и направились вверх по ручью к городку солдат, что расположен на ручье Пайни. Мы хотели напасть на него. Был уже почти полдень, когда мы остановились там, где дорога васичу спускалась круто вниз с узкого гребня горы и пересекала ручей. Здесь было хорошее место для сражения и мы выслали несколько разведчиков вперед, чтобы выманить солдат из бревенчатого города. Они ускакали, а мы разделились на две группы и залегли в овражках по обеим сторонам гребня горы и стали поджидать. Через некоторое время за холмом мы услышали выстрел. Поняли, что идут солдаты и стали успокаивать своих пони, чтобы те не ржали при приближении солдатских лошадей. Скоро мы увидели своих разведчиков, стремительно бегущих назад. Некоторые из них бежали, держа лошадей за повод и тем самым стараясь показать солдатам, будто лошади лакотов измотаны. Разведчики миновали нашу засаду, за ними пробежали, стреляя, солдаты. Когда васичу оказались у подножия холма, сразу завязался бой. Не успел я сесть на своего гнедого, как солдаты развернулись и стали с боем прорываться назад к вершине холма. В руках у меня был шестизарядный револьвер, который я купил у торговца, а также лук со стрелами. Одной рукой придерживая коня, я стал расстреливать их из револьвера, так как они подошли совсем близко. Кругом свистели пули, но еще больше было стрел - они словно стаи кузнечиков летали вокруг солдат. При таком перекрестном огне наши поражали и друг друга. Пробираясь назад, солдаты падали и падали, а лошади их разбегались в разные стороны. Многие наши бросились их ловить, однако я не стал этого делать, а упорно преследовал васичу. Когда солдаты достигли вершины, их осталось совсем мало и им уже некуда было там спрятаться. Они яростно отбивались. Мы ползком подобрались к солдатам совсем близко и тут кто-то крикнул: "Вперед! В такой день славно умереть! Подумайте о всех беспомощных, оставшихся дома!" Тогда все мы разом закричали: "Хока хей!" и бросились на них. В то время я был молодой и очень быстро бегал, так что оказался в числе первых, кто схватился с солдатами на вершине. Они вскочили и стали яростно отбиваться, и сражались до тех пор, пока последний васичу не упал замертво. С солдатами была собака, единственная оставшаяся в живых, она побежала к городу, воя от страха. Я не стал в нее стрелять - пожалел, однако многие пустили ей вслед стрелы и животное свалилось, пронзенное множеством стрел. Теперь от солдат вообще никого не осталось. Мертвые люди и лошади, раненые индейцы лежали на всем пути к вершине холма. Кровь на ранах моментально замерзала, так как разразилась сильная пурга, и мороз все крепчал и крепчал. Земля была настолько тверда, что мертвых хоронить мы не стали, а только подобрали раненых и двинулись домой. Однако большинство их погибло в пути от жестокого холода. Умерли даже те, кто смог кое-как доковылять в лагерь. Как раз тогда отец Черного Лося сломал себе ногу.
