Гвин Джонс - Норманны. Покорители Северной Атлантики
Но если не финикийцы и не греки, то, возможно, римляне достигли первыми берегов Исландии. Наиболее вероятным периодом для подобных открытий был период контроля Каравзия над Британией — либо как наместника Нижних земель, либо как властителя Британии (около 286–293 гг. н. э.). Но мы не располагаем никакими литературными свидетельствами относительно такого открытия, а археологические находки слишком скудны и недостоверны: всего лишь три римские медные монеты периода 270–305 годов н. э. (эти даты охватывают период правления императоров, изображенных на монетах). Две из них были найдены у Брагдарвеллира в Хамарсфьорде, а еще одна — в округе Гвальнес в Лоне (все три — в юго-восточном углу острова). И именно эта область являлась наиболее вероятной пристанью для приплывавших с юга кораблей. Но вряд ли мы можем утверждать, что столь мелкие монеты (к тому же в таком ничтожном количестве) были привезены в Исландию своими первоначальными владельцами. — будь то римляне или шотландцы. Скорее всего, их завезли на остров норманны, прихватившие их где-то за границей: либо как часть добычи, либо как сувенир на память или же по какой-либо иной, столь же достоверной причине. Во всяком случае, если какой-либо римский корабль и заплывал так далеко на север — намеренно или волей случая, — не существует никаких свидетельств о его возвращении, и эти три монеты — единственная память о таком путешествии и (если мы взвесим опасности океана и суровость исландского климата) о команде этого корабля.
Тем временем многочисленные корабли продолжали бороздить морские пути на западе. На смену людям эпохи мегалита пришли кельтские завоеватели бронзового века, путешествовавшие как по морю, так и по суше. В течение следующего тысячелетия существовал непрерывный торговый и культурный обмен между континентами и островами западной Британии, пока, наконец, в начале эпохи раннего христианства миссионерский пыл кельтских святых не соединил в единое культурное целое Ирландию и Британию, Корнуолл, Уэльс и Стратклайд. В V и VI веках н. э. лишь благодаря этим западным путям народы Британии и Ирландии могли поддерживать связь с остатками римской цивилизации в Галлии и Западном Средиземноморье. Мореходство процветало во все века, так что когда ирландские святые и пилигримы начали подыскивать еще более уединенные и удаленные острова, то в их распоряжении оказались превосходно снаряженные корабли и практически неисчерпаемый опыт морских путешествий. Лодки ирландцев были сделаны из дерева, которое обтягивалось шкурами (кориа). Среди них были и совсем маленькие, сооруженные из двух с половиной шкур. Именно на подобной лодке три ирландских пилигрима прибыли в 891 году в Англию с визитом к королю Альфреду. Другие суда были гораздо больших размеров, так что на каждом могло уместиться по меньшей мере два десятка человек с личным имуществом и провизией. На таких кораблях ирландцы из монастырей Арана, Бангора, Клонферта и Клонмэкнойса на веслах и под парусами доплывали до британского побережья, а оттуда направляли свои суда в Северную Атлантику. Между Шотландией и Оркнейскими островами лежит узкий пролив, который нередко посещают штормовые ветры и ураганы. Все эти опасности нимало не смущали ирландских мореплавателей, хотя порой бурное море разбивало их корабли в щепки. От Оркнейских островов до Шетландских им надо было проплыть 50 миль и еще 200 миль — от Шетландских до Фарерских островов. Отсюда до Исландии оставалось еще около 240 миль, тогда как по прямой — от мыса Малин на севере Ирландии — им пришлось бы преодолеть не менее 600 миль. И все же дальнейшее проникновение на север было неизбежным, особенно если учесть известный эффект северной фата морганы, легко сокращающей то расстояние, на котором обнадеженному путешественнику становится видна земля. Не так-то легко бывает отделить истину от вымысла в жизнеописаниях кельтских святых, тем более если эти святые — ирландцы. И это не может не вызывать у нас сожаления, поскольку в их «Имраме» (историях путешествий) встречаются описания, по-видимому отражающие опыт пребывания в северных широтах, — как, например, киты, выпускающие фонтаны воды, и извержения вулканов. Никакие испытания не были чрезмерны для тех, кто искал уединенного пристанища, хотя тем, кто в конце концов нашел его — в пещерах и хижинах отдаленных островов, — оставались лишь молитва, одиночество и суровая аскеза.
Неумолчный вопль, возносящийся к облачным небесам,Искренняя и благочестивая исповедь, потоки истовых слез.Холодная и жесткая постель, подобная ложу осужденного,Краткий тревожный сон и горькие рыдании до рассвета…Один в своей маленькой хижине, совершенно один,Сам я пришел в этот мир и сам уйду из него.
Другие стихи звучат более оптимистично — как, например, строки из анонимной поэмы XII столетия, найденной в хижине отшельника на острове Святого Колумбы:
Как радостно мне находиться в глубине острова,С вершины скалы мне виден безбрежный моря простор.Там я могу наблюдать пестрые стаи птицНад океаном и видеть могучих китов — величайшее из чудес.Я могу наблюдать за сменой его приливов и отливов;И теперь меня могли бы называть «человек, навсегда покинувший Ирландию».
Для большинства этих преданных Богу людей «путешествовать во имя Христа» означало невозможность возвращения домой. Во имя Господа они принимали голодную или насильственную смерть, а также все опасности, подстерегающие их на земле и на море. Быть паломником означало полное и безоговорочное самоотречение{1}.
Наиболее известная из ирландских «Имрама» и ближе всего связанная с историей Исландии — это легенда, повествующая о путешествиях Святого Брендана.
Однажды святой и его спутники во время плавания по морю увидели к северу от себя высокую гору, вершина которой была окутана клубами дыма. Когда же их корабль поднесло еще ближе к острову, они обнаружили берег столь высокий и крутой, что едва смогли разглядеть его верхний край. И эта похожая на стену скала пылала, как угли. На берегу они, по воле обитавших здесь духов зла, потеряли одного из своих товарищей. Когда же наконец, благодаря божественному соизволению, они смогли отплыть прочь, то, оглянувшись назад, увидели, что гора теперь была свободна от дыма — она то выплевывала пламя к небесам, то втягивала его назад, и вся поверхность горы от вершины до самого моря была подобна пылающей стене огня. Все это описание напоминает извержение вулкана возле южного побережья гористого острова.
Но и в Средиземноморье было немало своих вулканов, описания которых нередко встречаются в классической литературе, так что мы все-таки не можем быть до конца уверены в подлинности описанного в «Имраме». По сути, для того, чтобы быть полностью уверенными в том, что ирландские монахи не только знали об Исландии, но и жили там за шестьдесят—семьдесят лет до прихода норманнов, нам следует обратиться не к чудесным историям об ирландских святых, и даже не к свидетельству Беды{2} (текст которого сильно напоминает историю Пифея), повествующего о том, что в шести днях плавания к северу от Британии находится остров под названием Туле, где в течение нескольких летних дней солнце не опускается за горизонт. Прежде всего нам стоило бы обратить внимание на трезвое свидетельство ирландского монаха Дикуила, написавшего в 825 году н. э. Liber de Mensura Orbis Terrae. В этой книге он излагает информацию об островах, лежащих к северу от Британии, которую ему сообщили священники, опиравшиеся отнюдь не на слухи, а на точные и непосредственные знания.
«Вокруг нашего острова Ирландия [говорит Дикуил] лежит множество островов; одни из них — маленькие, другие — совсем крошечные. Напротив побережья Британии также находятся многочисленные острова: есть среди них большие, есть маленькие, а есть и средние, Часть островов лежит к югу от Британии, а часть — к западу. Но больше всего островов находится в северном и северо-западном направлении. На одном из таких островов я жил, другие посещал, третьи видел, а о четвертых читал…
Прошло уже тридцать лет с тех пор, как священники [clerici], жившие на этом острове [то есть Туле] с первых чисел февраля до начала августа, рассказали мне, что не только во время летнего солнцестояния, но также в течение целого ряда дней до и после него солнце садится по вечерам как бы за небольшой холм, так что полной темноты тогда практически не бывает. Но что бы человек ни пожелал сделать (даже вытрясти вшей из своей рубахи), он легко может выполнить это — совсем как при дневном свете. А если в это время подняться на высокую гору, то солнце так и не скроется из ваших глаз…
