Иван Спасский - Русская монетная система
Некоторым монетам помогало сохраниться от уничтожения то, что позднейшие поколения придавали им особое значение. Часто встречающиеся в Восточной Европе римские серебряные денарии первых веков н. э. с изображением головы императора особо ценились в Западной Украине и в Польше еще в XVI в. и носили название «головки святого Яна»: считали, что раз голова на монете представлена отдельно от туловища, значит она отрублена. В христианских легендах нашлось подходящее объяснение, сделавшее эти монеты священными предметами. В Армении римским монетам придавали особое значение в убранстве невесты.
Случайно найденную старинную монету чаще всего сохраняют — сам необычный вид ее уже привлекает внимание и побуждает любознательного человека оставить ее у себя. Ведь если даже непонятен язык надписи, то изображение по-прежнему способно обращаться к нам на языке искусства и вызывать желание постигнуть эту речь далекого прошлого, давно ушедших людей. Так сохранялись от уничтожения многие из дошедших до нас старинных монет.
Но больше всего старинных монет дает нам особый источник. Тема клада прочно вошла в художественную литературу из народных преданий. Легенды о кладах составляют целую область фольклора. Почти в каждой населенной местности с различными урочищами, городищами и курганами, реками и озерами, перекрестками дорог и т. п. связывались предания о захороненных в старину сокровищах. Но клады — не вымысел и не сказка. При самой несовершенной постановке учета и сбора сведений о них в нашей стране ежегодно становятся известными многие десятки находок кладов старинных монет. Гораздо больше находок остается, к сожалению, вовсе не учтенными, и монеты теряются или расходятся по рукам собирателей. Не будет преувеличением сказать, что 90 %, если не больше, старинных монет, находящихся в коллекциях музеев и в частных руках, происходит из «рассыпанных» кладов.
Рис. 5. Дукач — украинское народное женское украшение, сделанное из монеты XVIII в.
Клады выпахивают трактористы, откапывают на огородах и в садах колхозники, дорожники находят их в земле при разработке карьеров и под ножами скреперов, строители натыкаются на них в щебне при ремонте или разборке старинных зданий. Охотники находили кубышки и котлы с монетами внутри истлевших пней в лесу, рыбаки замечали монеты в береговых обрывах и осыпях; очень много кладов находили пастухи. Известен совершенно анекдотический случай, когда женщина, присматривавшая за бродившей на пустыре свиньей, увидела, как ее подопечная вырыла из земли горшок с монетами… Примерно за полтораста лет нашей исторической наукой учтены тысячи находок монетных кладов, о составе которых имеются более или менее полные сведения, а кратких упоминаний о таких находках, начиная от летописей и кончая газетной информацией, — бесконечное множество. Первое упоминание такого рода относится к XII в., его сохранил «Печерский патерик» в рассказе о двух иноках, отыскавших сокровище в княжение Мстислава Святополчича.
В редких случаях и старинный документ может дать довольно ясное представление о кладе. Таково, например, судебное дело, возникшее по поводу клада, найденного в 1610 г. в селе Ласкове на Волыни. Подробные описания позволяют опознать римские золотые медальоны; изображения на них были «накшталт» (наподобие) головки святого Яна. В одном украинском завещании 1724 г. очень живописно изображен «домашний» клад, долго хранившийся в погребе одной из усадеб завещательницы и обманным образом захваченный кем-то из ее родни: «в одном суденце пять тысячей и чотыриста червоных золотых; другое суденце насыпано было талярами битыми (так назывался талер — «целковый», в виде одной монеты, — И. С.), в якое вмещается четыре горнца меду; третее насыпано было копейками сребрными старыми, в яком вмещается меду семь или больше горнцов, того не упомню; только то ведаю, что два человеки тое суденце заледва (едва, — И. С.) понести могли; два зась (же, — И. С.) судне насыпаны были розными грошами: талярами, левами, полталярками, чвертками…»
С тех пор как существует денежное обращение земле доверяли тайное хранение такой собственности, как накопленные деньги. Деньги «любят» не только счет, но и место, обеспечивающее их сохранность. Неправильно видеть в каждом старинном кладе нечто чрезвычайное, из ряда вон выходящее: в старину сокрытие денег в земле или в тайнике было таким же обыденным, повседневным явлением, как для нашего времени хранение их в сберегательной кассе или в сейфе учреждения. Сама природа денежного обращения такова, что время от времени часть денег должна выключаться из него и некоторое время «отдыхать». В таких случаях было вполне разумным найти для сокровища надежное и укромное местечко, подальше от чужого глаза. Даже гончары считались с этим обычаем, и в их ассортименте изделий очень давно появились миниатюрные горшочки и кувшинчики для скромных кладов небогатых людей, а строители каменных зданий устраивали в стенах многочисленные ниши-тайники.
Рис. 6. «Вот на этом месте». 97-летний колхозник П. Ф. Филиппов выкопал клад на своем огороде — около пуда медных шведских монет XVII в. Дер. Получье Кингиссепского района Ленинградской обл.
Помимо почти полного отсутствия возможности организованного и надежного хранения денег в старину (если не считать храмов, а на Руси церквей, и, в особенности, монастырей, которые очень рано стали систематически заниматься сохранными и ростовщическими операциями), большая роль в распространении обычая зарывать деньги принадлежала особенно частому бедствию — пожарам. В деревянных городах и селах Древней Руси земля лучше всего обеспечивала сохранность денег. Пользовались, разумеется, и всевозможными тайниками; вмазывали кубышки в печи, замуровывали их в каменные стены церквей и крепостей, опускали в колодцы и родники или уносили подальше от жилья в лес и прятали в дупло дерева. Иностранцы, жившие в России в XVII в., отметили в своих записках удивлявший их русский обычай хранить деньги в земле. По-видимому, их поражала именно обыденность этого, так как и в странах Западной Европы в те времена зарывали немало кладов — когда возникала в этом необходимость, а в обстановке нормального течения жизни существовали уже более надежные и прибыльные возможности хранения денег. Точно так же Ч. Дарвин был поражен этим непонятным для англичанина XIX в. обычаем жителей Южной Америки.
Политическая экономия учит, что зарождение и становление денежного обращения в том или ином обществе — процесс чисто стихийный и что в развитом денежном обращении деньги выполняют несколько взаимозависимых, но в то же время и в достаточной мере обособленных функций. Являясь товаром особого рода, они получают значение всеобщей меры стоимости, позволяющей легко сравнивать ценность любых других товаров. Отсюда вытекает и их роль как наиболее удобного средства обращения, т. е. универсального посредника в общественном обмене товаров и, наконец, роль средства накопления богатства. Монеты из драгоценного металла, стойкие против коррозии и занимающие так мало места, точно специально созданы для этого.
Деньги не ограничиваются сферой внутреннего обмена и принимают роль посредника в международном обмене — в мировой торговле, причем в момент перехода из одной экономической среды в другую они обретают все свойства товара, а в новой среде либо в полной мере возвращаются к роли денег — товара товаров, либо потребляются как один из видов сырья. Как пример международной торговли монетой можно назвать «левантийский талер» — талер Марии Терезии 1780 г., который до начала XX в. чеканился в Австро-Венгрии для экспорта в страны Ближнего Востока и в Эфиопию, где существовала вековая привычка именно к этой монете; теперь ее чеканят в Лондоне! В истории русской экономики ввоз иноземной монеты является фактором большого исторического значения.
Однако именно стихийный характер развития товарно-денежных отношений может вызывать неравномерное развитие отдельных функций металлических денег, и функция накопления на ранних этапах развития денежного обращения, когда внутренний рынок находится еще в зачаточном состоянии и внутреннее обращение только зарождается, может заметно опережать и подавлять другие. Поэтому и интенсивное образование сокровищ в такие периоды можно рассматривать как своего рода закономерность.
Сокровища прятали на время. Понятно, что скрывали их от людей: от вторгшегося врага, от начальства и от «лихого человека», от «чужого глаза» и от домочадцев и челяди. Возможно, что клады иногда зарывали и сами «лихие люди». По крайней мере преданий о «разбойничьих» кладах известно едва ли не больше всего. Прятали из побуждений, вытекавших из самой противоречивой природы частной собственности, которую никому и никогда не удавалось сделать священной. Но при всем том клад, или кладь», как говорят в некоторых местностях, был обычной «формой хранения. «Лишние», ненужные в данный момент деньги припрятывали в надежное место, оставляя под руками лишь необходимое для оборота.
