Джек Лондон - Убить человека
С почти материнской заботливостью она переменила стакан и нашла нужную бутылку.
- Ну, а этот вам нравится?
- Да, мэм. Он не пахнет дымом. Настоящий первосортный виски. У меня целую неделю капли во рту не было. Этот виски маслянистый. Сразу видно, что без всяких примесей.
- Вы много пьете?
Это был полувопрос, полувызов.
- Нет, мэм, не сказал бы. Прежде бывало, что я изрядно выпивал, но это случалось очень редко... Иной раз добрая рюмка виски приходится очень кстати - вот как сейчас. Ну, а теперь, мэм, благодарю вас за доброту, мне пора.
Однако мисс Сетлиф не хотелось так скоро отпустить своего вора. Нельзя сказать, чтобы ее увлекала романтика этого приключения, - она была для этого слишком уравновешенной женщиной. Но в нем было что-то необычное, волнующее, и это занимало ее. Кроме того, она теперь знала, что ей нечего опасаться. Этот человек, несмотря на свою тяжелую челюсть и суровые глаза, был удивительно послушен. И где-то глубоко в ее сознании мелькала мысль о восхищении и изумлении знакомых, когда они узнают... Жаль было упустить такой случай...
- Вы так и не объяснили, почему для вас ограбить - это значит взять то, что вам причитается, - сказала она. - Присядьте вот сюда, к столу, и расскажите об этом.
Она придвинула себе стул, а незнакомца усадила напротив. Настороженность, видимо, не покидала его: глаза его зорко поглядывали вокруг, возвращаясь к женщине с затаенным восхищением, но останавливались на ее лице лишь ненадолго, а когда она говорила, он больше прислушивался к другим звукам, чем к ее голосу. Он ни на минуту не забывал о револьвере, который лежал на углу стола между ними, повернутый рукояткой к его правой руке.
Он был в чужом, незнакомом ему доме. Этот сын Запада, уши и глаза которого были всегда настороже, когда он смело рыскал по лесам и равнинам, не знал, что под столом, около ноги его собеседницы, находилась кнопка электрического звонка. Он никогда и не слышал о такой выдумке, его бдительность и осторожность здесь были бессильны.
- Видите ли, мисс, - начал он, отвечая на ее настойчивый вопрос, старик Сетлиф когда-то надул меня в одном деле и разорил дотла. Это была грязная махинация, и она удалась ему. Для тех, у кого в кармане сотни миллионов, все законно, им все сходит с рук. Я не хнычу и не думаю мстить вашему папаше. Он никогда не слышал обо мне и, конечно, не знает, что сделал меня нищим. Ведь он - важная персона и орудует миллионами, где ему слышать о такой мелкой сошке, как я? Он делец. К его услугам сотни разных специалистов, которые думают и работают за него. Я слышал, что некоторые из них получают больше жалованья, чем президент Соединенных Штатов. А я только один из тех тысяч, которых разорил ваш "па".
Понимаете, мэм, у меня было маленькое предприятие с гидравлической установкой в одну лошадиную силу. Но, когда Сетлиф и его компаньоны забрали в свои руки все Айдахо, реорганизовали плавильный трест, завладели всеми земельными участками и поставили большую гидравлическую установку у Туин Пайнс, я, конечно, прогорел, не выручив даже денег, вложенных в дело. Меня выбросили за борт. И вот сегодня ночью, не имея ни гроша и зная, как нуждается мой приятель, я решил зайти сюда и немного пообчистить вашего папашу. Мне очень нужны деньги, так что, если я отберу у него то, что мне причитается, греха тут большого нет.
- Если даже то, что вы сказали, правда, - возразила мисс Сетлиф, все же грабеж остается грабежом. И это никак не послужило бы вам оправданием на суде.
- Знаю, - кротко согласился он. - То, что справедливо, не всегда законно. И вот поэтому-то я так неспокойно сижу здесь и разговариваю с вами. Это вовсе не значит, что мне не по душе ваше общество. Нет, вы мне очень нравитесь, но мне никак нельзя угодить в лапы полиции. Я знаю, что они со мной сделают! Вот на прошлой неделе одного парня осудили на пять лет только за то, что он на улице стащил у прохожего два доллара восемьдесят пять центов. Я сам читал об этом в газете. В тяжелые времена, когда нет работы, люди становятся отчаянными. А те, у кого можно поживиться, тоже ожесточаются и срывают зло на всяком, кто попадется им в руки. Если бы меня сейчас схватили, то меньше чем десятью годами мне никак не отделаться. Поэтому я и хочу поскорее убраться отсюда.
- Нет, подождите, - она жестом пыталась удержать его и одновременно сняла ногу с кнопки звонка, которую время от времени нажимала, - вы даже не сказали мне, как вас зовут.
После минутного колебания он сказал:
- Называйте меня Дэйвом...
- Ну, так вот... Дэйв... - она засмеялась с милым смущением, - нужно что-нибудь сделать для вас. Вы еще молоды и впервые пошли по плохой дороге. Если вы и впредь будете брать все, что, по вашему мнению, вам причитается, то потом вы начнете брать и то, что вам наверняка не причитается. А вы знаете, каков бывает конец. Давайте-ка лучше подыщем вам честное занятие.
- Мне нужны деньги, и нужны сейчас! - ответил он упрямо. - Они не для меня, а для приятеля, о котором я вам говорил. Он в беде, его нужно выручить поскорее, или он пропал.
- Я могу подыскать вам место, - быстро сказала она. - А что касается вашего приятеля... Знаете что? Я одолжу вам деньги, и вы их пошлете ему. Отдадите мне потом из вашего жалованья...
- Долларов триста хватило бы, - медленно сказал он. - Да, с тремя сотнями он выпутается. За это и еще за харчи и несколько центов на табак я готов работать год не покладая рук.
- Ах, вы курите? А я и не подумала об этом.
Она протянула руку над револьвером к его руке, указывая на характерные желтые пятна на его пальцах, и одновременно измерила взглядом расстояние до оружия. Ей страстно хотелось быстрым движением схватить револьвер. Она была уверена, что сможет сделать это, и все же не решалась. В конце концов она сдержала себя и убрала руку.
- Вам хочется курить?
- До смерти.
- Курите, пожалуйста, я не возражаю. Мне даже нравится, когда курят сигареты, конечно.
Левой рукой он достал из бокового кармана клочок измятой папиросной бумаги и положил его возле правой руки, рядом с револьвером. Снова полез в карман и высыпал на бумажку щепотку крупного бурого табаку. Затем, положив обе руки на револьвер, начал свертывать папиросу.
- Вы так держитесь за этот отвратительный револьвер, как будто боитесь меня, - задорно сказала она.
- Вас не боюсь, мэм, но все-таки чуточку неспокоен...
- А я вот не побоялась вас.
- Вы же ничем не рисковали.
- А жизнью? - возразила она.
- Да, правда, - быстро согласился он. - И все-таки не испугались! Может быть, я чересчур осторожен.
- Я не сделаю вам ничего плохого. - Говоря это и устремив на него серьезный и искренний взгляд, она в то же время ногой снова нажала кнопку электрического звонка. - Я вижу, вы плохо разбираетесь в людях. Особенно в женщинах. Я пытаюсь убедить вас бросить преступную жизнь и хочу найти вам честное занятие, а вы...
Ему стало совестно.
- Прошу прощения, мэм, - сказал он, - пожалуй, моя подозрительность не делает мне чести.
Сняв правую руку с револьвера, он закурил, потом опустил ее на колени.
- Благодарю вас за доверие, - сказала она чуть слышно и, отведя глаза от револьвера, еще энергичнее нажала кнопку звонка.
- А эти триста долларов, - начал он, - я могу сегодня же отправить по телеграфу на Запад. За них я согласен работать целый год, получая только на харчи.
- Вы заработаете больше. Я обещаю вам не меньше семидесяти пяти долларов в месяц. Вы умеете ходить за лошадьми?
Его лицо прояснилось, а в глазах сверкнули огоньки.
- Ну вот, поступайте на службу ко мне или к моему отцу - это все равно, слуг обычно нанимаю я. Мне нужен второй кучер...
- Носить ливрею? - резко перебил он, и презрение свободного сына Запада послышалось в его голосе и выразилось в усмешке.
Она снисходительно улыбнулась.
- Значит, это вам не подойдет. Дайте подумать... Вы умеете объезжать жеребцов?
Он кивнул головой.
- У нас есть племенной завод, и там найдется работа для такого человека, как вы. Согласны?
- Согласен ли, мэм? - В его голосе звучали благодарность и восторг. Скажите, где это. Я готов начать хоть завтра. И одно могу обещать вам, мэм: вы никогда не пожалеете, что помогли Хьюги Люку в беде.
- Вы, кажется, назвали себя Дэйвом? - сказала она с легким упреком.
- Да, мэм, простите, что я соврал. Мое настоящее имя Хьюги Люк. И если вы укажете мне, где находится ваш племенной завод, и дадите денег на проезд, я утром сразу отправлюсь туда.
Во время этого разговора она продолжала непрерывно нажимать кнопку звонка. Она давала разные сигналы: три коротких звонка и один длинный, два коротких и длинный и, наконец, пять звонков подряд. Затем, после ряда коротких звонков, она непрерывно звонила целых три минуты. И то мысленно упрекала глупого заспавшегося дворецкого, то сомневалась в исправности звонка.
- Я так рада, - сказала она, - так рада, что вы согласны! Это можно будет устроить без особых хлопот. А теперь разрешите мне сходить наверх за кошельком.
