Юрген Торвальд - Кровь королей

2

– Стало быть, это его новая избранница, – сказал доктор Рамон Кадерно. Грузный и полнокровный, он сидел в своем открытом серебристом кабриолете рядом с темноволосой дамой, когда Альфонс нерешительно вышел на бульвар из огромного белого здания гостиницы и направился к своей старой машине.

Кадерно сделал движение, чтобы встать, выйти из машины и поприветствовать Альфонса. Но тот уже исчез в своем седане. Милдред села за руль, и машина тронулась. Дама, сидевшая рядом с Кадерно, повернула к нему круглое лицо, привлекательное, несмотря на густой слой косметики:

– Вы знаете их?

– Я знаю только его, – задумчиво сказал доктор. – Три или четыре раза он лежал у меня в больнице в Гаване – до того, как исчез в прошлом году и потом появился здесь. Это граф Ковадонга, старший сын бывшего короля Испании Альфонса XIII, который в 1931 году сбежал из Мадрида от республиканцев и с тех пор живет в изгнании в Риме. Этот молодой человек – гемофилик, он уже несколько лет пытается получить от жизни то, что может, прежде чем испустит дух…

Он попытался обхватить рукой полные смугловатые плечи сидящей рядом женщины. Но она отстранилась от него.

– Гемофилик… – сказала она, продолжая разговор. – Что это такое?

– О, – ответил он, впадая в профессорский тон, то ли искренний, то ли наигранный. – Гемофилик – это человек с недостаточной свертываемостью крови, у которого стенки сосудов при травмах плохо смыкаются. При травмах и при любых ударах происходят внутренние или наружные кровотечения, которые в легких случаях сейчас научились останавливать обширными вливаниями здоровой, хорошо сворачивающейся крови, но в тяжелых неизбежна смерть. Граф Ковадонга часто был близок к летальному исходу. Когда его семья бежала из Испании, его несли на носилках, потому что в тот момент у него как раз было очередное кровотечение…

– Ужас, – сказала она с тем страхом, который здоровые люди иногда испытывают перед болезнями. – Никогда об этом не слышала. А вдруг я тоже?..

– Нет, – засмеялся он. – Вам это точно не грозит. Не бойтесь. Это вопрос наследственности. Ученые пока не решили единодушно, связано ли это с наследственностью в определенных семьях, в которых часто встречается инцест, или же с явлениями, которые происходят неожиданно из-за мутаций в сперматозоидах – простите…

Его зубы снова сверкнули. Он сказал:

– Конечно, я говорю как ученый – происходят из-за мутаций в сперматозоидах, и при этом неясно как и почему. Мы знаем только, что женщины до сих пор сами никогда не заболевали гемофилией, только мужчины, но унаследовать ее женщины могут точно так же, как мужчины. Заболевание всегда передается только некоторым из детей. Дьявольская лотерея. Альфонс, которого вы только что видели, обязан болезнью своей матери-англичанке, внучке английской королевы Виктории. Все члены старинных королевских династий Европы, страдающие плохой свертываемостью крови, унаследовали гемофилию от Виктории, правившей в Лондоне до 1901 года. Ученые спорят лишь о начале этой цепочки: виновата ли мутация сперматозоидов у ее отца, герцога Кентского, или же целый ряд предков Виктории страдали гемофилией. Но довольно, пожалуй…

Он засмеялся и снова попытался обнять ее обнаженные плечи.

– Забавное место для лекции по медицине, – сказал он. – Но за последние годы граф Ковадонга заставил меня заняться проблемой, с которой обычные люди вроде нас сталкиваются редко… – Он включил подсветку часов и попытался сменить тему. – Я считаю, – сказал он, – нам следует уехать, если моя дочь не явится вовремя. Когда мы переезжаем в новую гостиницу, этой особе всякий раз требуется куча времени, чтобы распаковать вещи. Она должна была прийти десять минут назад…

– Я думаю, можно подождать, – сказала его спутница полуискренне, полуиронично – она знала, как сильно этому овдовевшему врачу хотелось отправиться с ней вдвоем на вечер, куда их пригласили, оставив дочь-подростка с гувернанткой. – Я нахожу все, что вы говорите, интересным и загадочным…

– Хорошо, я жду еще пять минут, – сказал он, подавляя досаду. – Если бы я знал, что принц тоже остановится здесь, я бы посмотрел на него. По-моему, он выглядел странно, так же, как перед приступом гемофилии в Гаване.

У него всякий раз были странные предчувствия. Он обследовался у меня целыми днями перед тем, как действительно что-то происходило. Однажды, например, перед столкновением с бегущим ребенком, из-за чего произошло очень опасное кровотечение в тазобедренном суставе, в другой раз – перед тем, как случайно брошенный мяч попал по фурункулу на его ноге и началось кровотечение, не останавливавшееся несколько суток. Тогда две сестры делали ему продолжительное переливание крови. Когда стало ясно, что это не помогает, мы провели полное очищение крови, использовав кровь людей, у которых удалена селезенка – считается, что они отличаются особенно высокой свертываемостью крови. В тот раз я проводил такую операцию впервые. Как бы то ни было, обычно он заранее чувствует, когда с ним что-то должно произойти.

– Как страшно, – проговорила она. Хотя было тепло, ее знобило. – Почему он приехал из Европы именно на Кубу, а потом сюда?..

– А как вы думаете, почему? – сказал он и воспользовался возможностью сыграть роль соблазнителя. – Что манит мужчин отправляться за океаны? Конечно, женщина, в его случае – землячка, Эдельмира Сампедро-Оцехо…

– Дочь сахарного магната?

– Да, – ответил он. – В 1932 году молодая госпожа Оцехо воспитывалась в Лозанне, когда Альфонс после бегства его семьи из Испании тоже оказался в Лозанне в санатории. По-видимому, он был сыт по горло дворцовыми стенами, придворными льстецами и придворными врачами. Он влюбился в Эдельмиру, а она влюбилась в испанское дворянское звание, а может, даже и в него. Как знать? Он второпях женился на ней, а его отец в Риме сделал свои выводы. Он исключил его из числа претендентов на трон и вместо Альфонса назначил престолонаследником другого сына, родившегося предпоследним, – Хуана. Хайме, который появился на свет после Альфонса, – глухонемой и потому для возведения на трон не годится. Короче говоря, с тех пор Альфонс и Эдельмира называли себя Ковадонга или де Бурбон. Они долгое время жили в Лондоне. Затем отправились в Гавану. Спустя год их брак расстроился. Она – она, надо сказать, была темпераментной особой. Очевидно, принц, который половину их брачной жизни проводит в больницах, был ей не нужен. В мае прошлого года они развелись в Гаване, после того как он для разнообразия полежал в больнице в Нью-Йорке. Спустя пару недель он женился снова – опять в Гаване и опять на моей землячке, на Марте Рокафорт. Тоже симпатичная девушка, но всего лишь дочь дантиста.

В ноябре прошлого года он опять развелся. В то время он лежал в больнице в Майами. Прежде чем уехать с Кубы, Альфонс побывал у меня и попросил порекомендовать ему специалиста во Флориде. Он был неспокоен. Когда он волнуется, у него дрожат ноги. Я сразу понял, что с ним. Очевидно, он предчувствовал, что его ждет новый приступ.

– Какой кошмар, – сказала она с наивностью здорового человека, – разве можно так жить?..

– Он существует, – ответил Кадерно. – С общепринятой точки зрения это, конечно, не жизнь. Самое скверное в том, что тут ничего нельзя сделать. Сталкиваясь со множеством других болезней, врачи могут принять какие-то профилактические меры или хотя бы пытаются. В его случае все, что делалось с целью профилактики, не дало никакого результата.

Терпение у доктора кончилось, и он сменил тему:

– Завтра утром нанесу ему визит. Но сейчас, я думаю, действительно пора ехать. Пять минут превратились в десять…

3

– Ты видела ту машину? – спросил Альфонс у Милдред, которая вела старый седан. Они ехали вдоль бульвара. – Ты видела серебристый «Гудзон»?

– Нет, – ответила она.

– У него были кубинские номера, – взволнованно сказал он.

– Я его не видела, – повторила она. – Ну и что? Машин с кубинскими номерами здесь много.

Он ответил:

– Эта была похожа на машину моего врача, который несколько раз спасал меня на Кубе. Это был лучший доктор из всех, кто меня лечил, за исключением одного итальянца, который помог мне в детстве. Кубинец разбирается в моей болезни больше, чем все остальные. Может быть, это его машина. Пожалуйста, остановись. Может быть, это он. Пожалуйста, поверни назад…

– Как хочешь, – сказала она. В ее дрожащем голосе прозвучала вдруг зародившаяся надежда на то, что он найдет кого-то другого, кто бы разделил с ним таинственное одиночество и страх перед смертью. Но пока она тормозила и искала удобного момента для разворота, он положил свою тонкую, нервную кисть на ее руку. – Нет, – сказал он, тут же меняя решение. – Нет, езжай дальше…

– Но врач – это тот, кто тебе сейчас нужен, – попыталась настоять она.