Игорь Фроянов - Города-государства Древней Руси
В плане источниковедческом это означает прежде всего более глубокое проникновение в смысл описываемых летописцами событий, открытие новых граней в летописных повествованиях, давно, казалось бы, полностью исследованных, в конечном счете — увеличение информации, извлекаемой современным ученым из летописей.
В центре нашего исследования находятся общины главных городов Руси XI — начала XIII вв., процесс приобретения ими правящих функций. Познание этого процесса имеет для нас принципиальное значение, ибо позволяет найти истоки творчества народных масс, созидавших государственное здание Древней Руси.
Советские историки часто говорят о народе — творце истории, но творческий вклад его ограничивают преимущественно созданием материальных ценностей, обеспечивающих обществу продвижение вперед. Что касается творческой роли народных масс в политической сфере, то ее замечают в моменты крупных потрясений, внутренних или внешних, когда «народ решает свою судьбу, проявляя максимальное напряжение сил»{10}.
Нам кажется, что дальнейшее развитие исторической науки, занятой изучением Древней Руси, требует обращения к исследованию политической активности и творчества масс не столько «в моменты крупных потрясений» (многое в этом плане уже сделано), сколько в обычные времена, ничем на первый взгляд не примечательные, но заполненные повседневной и многотрудной исторической работой.
Данная книга — всего лишь скромная попытка частичного решения этой важной и актуальной научной задачи.
ГЛАВА I
К ИСТОРИИ ВОПРОСА
Изучение древнерусского города в связи с проблемой государства измеряется не одним десятилетием. Еще И. Д. Беляев, стремясь воссоздать картину жизни восточных славян в XI–XII вв., писал: «Любой край в Руской земле непременно имел в себе главный город, от которого большею частью получал и свое название, и в каждом краю от главного города зависели тамошние пригороды, т. е. или колонии главного города, или города, построенные на земле, тянувшей к старому городу»{1}. По словам ученого, «целый край, тянувший к своему городу, и при власти княжеской управлялся вечем старого города, от которого веча зависели и пригороды». И. Д. Беляев, следовательно, подчеркивал государственный характер городских образований на Руси. Отмечал он также их общинную природу: «Городами тогда назывались те главные крупные общины, к которым тянули мелкие общины»{2}.
Разделенной на отдельные волости (государственные организмы) представлялась Древняя Русь и В. И. Сергеевичу, рассматривавшему древнерусскую волость как самодовлеющую социально-политическую систему, замыкающую в себе главенствующий (старейший) город, пригороды и сельскую округу{3}. Верховный орган волости — народное собрание-вече.
По мнению другого видного специалиста в области истории древнерусского права А. Д. Градовского, волость «состояла из города, из пригородов и волостей, тянувших к городу и пригородам. Это была цепь общин, связанных между собой иерархическими отношениями»{4}. В целом получалось, что государство «было приурочено к каждой общине; в каждой из них было свое государство»{5}.
Похожую во многом картину рисовал и Н. И. Костомаров. Он считал старейшие главные города центрами земель. «Где город — там земля; где земля — там город… Земля была община, имевшая средоточие в городе…»{6}. Земли на Руси пользовались автономией и самоуправлением{7}. Н. И. Костомаров подчеркивал, что право земли и ее верховная власть над собою высказывается повсюду в дотатарское время. Земля должна была иметь князя; без этого ее существование как земли было немыслимо. «Где земля, там вече, а где вече, там непременно будет князь: вече непременно изберет его. Земля была власть над собою; вече — выражение власти, а князь — ее орган»{8}.
В том же году, что и работа Н. И. Костомарова, была опубликована статья В. Пассека, где говорилось, что в летописях под словом «город» нередко разумеется «целая страна, область, со всеми ее деревнями, селами и городами, бывшими под защитой главного или стольного города, который собственно и назывался городом, а все другие, находившиеся в той области или уделе, в отношении его считались пригородами»{9}. Уже к приходу Рюрика Русь «распадалась на области, из которых каждая имела своих старейшин и свой срединный город, который со своими старейшинами господствовал над всею областью»{10}. Вот почему понятие города «поглощало в себе понятие целой страны. Город есть мысль, сердце, дух страны; он господин, он владыка»{11}.
Важным событием в историографии древнерусских городов стала монография Д. Я. Самоквасова «Древние города России». Согласно Д. Я. Самоквасову, древнейшие города — укрепленные пункты общинных поселений, бывшие «центрами единения общин, состоявших из нескольких или многих родов»{12}. Постепенно города расширяли свои земельные владения, и в более поздние времена город стал отождествляться с территорией, «занятой известным племенем или общиной, пользовавшеюся политической автономией, примыкавшею к данному укрепленному пункту как центру правительственному, со всеми посадами, городами, пригородами, селами и починками, на ней находившимися»{13}. Таким образом, «совокупность местностей, занятых общиной, представляла в древности предмет, подвластный данному городу как центру правительственному или административному, в котором помещались начальные лица общины, вечевое собрание, ратная сила…»{14}. Город (община, земля, волость) с политически самостоятельным статусом сложился еще до появления варягов. Возникновение такого рода городов, по мнению исследователя, свидетельствовало о переходе общества от «низших форм человеческого общежития к сферам высшим, из форм родового быта в формы быта общинно-государственного»{15}. Д. Я. Самоквасов приходит к выводу о том, что древнерусский город олицетворял собой государство.
Весьма любопытны и взгляды И. Е. Забелина. В древнейших городках он видел родовые и волостные гнезда, где родовая и волостная жизнь находила себе охрану и защиту от всяческих врагов{16}. Первыми «насельниками» подобных городов были дружинные элементы. Эти городки не что иное, как зародыши будущих больших общин-городов{17}. Важнейший рубеж в истории городов, по И. Е. Забелину, — возникновение посадов, где происходила людская смесь: «…эта смесь населения всегда и повсюду составляет самую могущественную стихию в развитии городского быта; она есть прямое и непосредственное начало собственно гражданских отношений и гражданского развития земли. Поэтому, где прилив смешанного населения был сильнее и многообразнее, там скорее вырастало и могущество города, необходимо распространявшего это могущество на всю окрестную страну. Таким путем сложились наши первые города, особенно Новгород и Киев»{18}. Города делились на младшие и старшие, служившие центрами волости и области. «Дальнейшая история этого городства, — заключает И. Е. Забелин, — должна была создать целый союз больших племенных волостей-областей, более или менее равносильных между собою, вполне самостоятельных и независимых друг от друга»{19}.
Системосозидающее значение приобрел город в построениях В. О. Ключевского. Возникновение древнерусских городов В. О. Ключевский относил к VIII в. Оно было обусловлено успехами торговли, которую вели славяне со странами Востока. «Вооруженный торговый город стал узлом первой крупной политической формы, завязавшейся среди восточных славян на новых местах жительства»{20}. Город подчинял окрестные земли. Это «подчинение вызывалось или тем, что вооруженный и укрепленный город завоевывал тянувшийся к нему промышленный округ, или тем, что население округа находило в своем городе убежище и защиту в случае опасности, а иногда и тем и другим вместе. Так, экономические связи становились основанием политических, торговые районы городов превращались в городовые волости»{21}. В городах пребывал «правительственный класс», состоявший из вооруженных торговцев и промышленников. Он и «создал в больших городах то военно-купеческое управление, которое много веков оставалось господствующим типом городового устройства на Руси»{22}.
Характеризуя социально-политический строй древнейших городских образований, В. О. Ключевский писал: «Волостной город по его первоначальному устройству можно назвать волостной общиной, республикой, похожей на Новгород и Псков позднейшего времени»{23}.
