Игорь Васильев - Украинское национальное движение и украинизация на Кубани в 1917–1932 гг.
М.В. Мирук составила периодизацию украинизаторской политики властей. Начало первого этапа активной украинизации она относит к 1924 г., когда украинизация в основном имела место в сфере образования. Начало жесткой тотальной украинизации, включающей перевод на украинский язык делопроизводства органов власти, исследователь относит к 1928. К сожалению, автор периодизации уделила мало внимания более ранним событиям, таким, как районирование (9).
Статья О.В. Бершадской «Осуществление политики украинизации на Кубани в период 1925–1932 гг.» описывает основной этап проведения украинизации. Статья содержит краткое описание литературы и источников по теме. Автор рассматривает такие аспекты проблемы, как решения органов центральной власти, определившие ход украинизации; саботаж украинизации на местах (в основном в местных советах) и отношение к ней населения. Украинизация показана в контексте взаимоотношения власти и казачества. Ошибкой автора является применение псевдоэтнонима «кубанские хохлы» почти исключительно к казачеству. На самом деле он относился преимущественно к иногородним и некоторой части «приписных» казаков (10).
Работа И.Г. Иванцова, посвященная деятельности органов партийного контроля на Кубани, даёт своим читателям интересные факты и обобщения по проблеме украинизации. Саму украинизацию автор ограничивает десятилетием между 1922 и 1932 гг. При этом выделяет наиболее активный и агрессивный этап в последние четыре года. Автор приводит ценные сведения о сопротивлении насильственной украинизации на местах, её причинах и борьбе с нею краевых и центральных властей. И.Г. Иванцов касается так же процесса свёртывания украинизации и сопровождавших её мероприятий (таких, как репрессии против партийцев – украинизаторов). В книге затронута проблема эксплуатации украинскими националистами представления о прекращении украинизации как целенаправленной антиукраинской политике, достигшей кульминации во время голода (11).
В статьях Ф.Д. Климчука «Расселение этнических украинцев на юге и и юго-западе России (по материалам переписи 1926 г.)» и Т.П. Хлыниной «Русские, великороссы и украинцы…: методика подсчёта и численности украинского населения в Адыгее в 1920-е гг.» отражена проблематика национального состава российских регионов с украинским населением в 1920 – е гг. В работе Ф.Д. Климчука опубликованы статистические данные по численности и процентной доле украинцев по всем местностям Европейской России, где они компактно проживали на момент проведения переписи населения 1926 года (12).
С.С. Миронин, автор книги «Голодомор» на Руси» не является профессиональным историком. Он – публицист-полемист, автор книги со своей трактовкой причины голода 1932–1933 гг… Тем не менее, он высказал свою точку зрения по поводу причин начала украинизации. По его мнению, она – результат лоббирования влиятельной во всесоюзном масштабе украинской партийной верхушки. Основываясь на фактах, С.С. Миронин утверждает, что население Кубани в целом враждебно отнеслось к украинизации. При этом он указывает, что там, где украинизации достигла каких-либо успехов, наблюдалась враждебность к советской власти (13).
Необходимо упомянуть и те исследования, которые раскрывают перед нами этнокультурные причины, которые во многом предопределили судьбу украинизационного проекта. Они в основном касаются этнографии и культуры Кубани, голода и смены населения региона в 1930 – х гг.
Видный ростовский учёный В.А. Матвеев справедливо подчёркивает, что на территориях совместного расселения восточнославянских этносов быстро стираются межэтнические перегородки и возникает единая культурная среда. Особенно если это происходит на вновь колонизируемых территориях (14). Кубанский этнолог Н.И. Бондарь обосновал это положение на основе богатого этнографического материала. Он также убедительно показал наличие постепенной естественной «деукраинизации» культуры восточнославянского населения Кубани (15). По данным анализа этнического состава Черноморского казачества предпосылки этого явления назревали, начиная с начального этапа существования войска, благодаря его полиэтничности (16). В связи с этим В.И. Чурсина в статье, посвященной динамике изменений восточнославянской культуры Кубани, отмечает наличие в восточнославянской культуре региона уже в XX в. наличие неустойчивого равновесия центробежных и центростремительных сил. Т. е., продолжали существовать механизмы поддержания этнической специфики, но при этом развивались и процессы объединения культур (17). Исследователи отмечали наличие смешанного русско-украинского фольклора. Подобные сведения можно найти во обзорных историко-музыковедческих работах (18).
Статья Н.И. Бондаря «Некоторые формы взаимодействия русской и украинской традиции в условиях Кубани» показывает специфику эволюции этничности кубанских казаков черноморцев от украинской к русской. Смена этничности происходила вместе с формированием единого Кубанского казачества как субэтноса русского народа. Высокую степень интегрированности русской и украинской фольклорной традиции на Кубани автор убедительно демонстрирует на конкретных примерах (19).
В фундаментальной коллективной монографии «Кубанские станицы. Этнические и культурно-бытовые процессы на Кубани» сделана попытка комплексного описания этнографии восточнославянского населения региона и её эволюции. Помимо всего прочего, в ней содержатся интересные сведения по этнической истории украинцев Кубани. Прежде всего, они касаются динамики изменения кубанских говоров и территориальной специфики этнического самосознания кубанцев. Авторы монографии на конкретных примерах показывают, что украинцы, прибывающие на Кубань, уже в первом-втором поколении зачастую приобретали стойкую великорусскую идентичность. В работе также частично показана специфика заселения кубанских станиц переселенцами из других регионов, которая имела место после голода 1933 г. Указаны метропольные территории, с которых приезжали поселенцы, количество приезжих, годы их расселения. Авторы монографии имели возможность более подробно отследить влияние голода и последующих миграций на этнодемографическю ситуацию на Кубани. Однако идеологический диктат советского времени помешал исследователям подробно остановиться на этой проблематике (20).
Вопрос о заселении кубанских станиц после голодомора был поднят в статье Н.С. Тарховой «Участие Красной армии в заселении станицы Полтавской зимой 1932–1933 годов». Он рассмотрен на таком ярком примере, как станица Красноармейская (ранее – Полтавская) (21).
В.В. Криводед в своей краеведческой книге об истории села Львовского приводит примерные данные о числе жителей этого населённого пункта, умерших во время голода. Так же автор отмечает, село, первоначально заселяемое украинцами, с появление среди жителей представителей других этносов быстро утеряло украинскую культурную специфику (22).
В статье «Был ли геноцид украинского народа на Кубани?» Е.О. Кубякин приводит статистические сведения о численности украинцев и русских на Кубани в период украинизации, а также данные профессора Е.Н. Осколкова о количестве депортированных с Кубани в годы коллективизации. По мнению Е.О. Кубякина, быстрый рост русского населения Кубани и изменения его процентного соотношения с украинским объясняется не результатами депортации и голода, а притоком поселенцев (23).
Информацию по специфике украинской культурной политики и украинской культуры на Кубани, факты культурной и политической жизни можно найти в работах А. Н. Еремеевой. Здесь можно найти сведения об участии властных структур независимой Украины времён Гражданской войны в культурной жизни региона, прессе «украинского» направления, деятельности украинских театров и музыкальных коллективов на Кубани в указанный период (24).
Работы М.Р. Струговой являются единственным описанием истории украинского театра Кубани в период украинизации. Преимущественно в них идёт речь об украинском театре имени Т.Г. Шевченко, который находился в Краснодаре. Автор упоминает наиболее ярких деятелей украинского театра, значимые события в его истории, специфику репертуара и стиль режиссуры (25).
Вышедшая в Краснодаре статья украинского исследователя А.Ф. Нырко «Зот Диброва, рыцарь кубанского кобзарства» описывает биографию и творческую деятельность самобытного музыканта на фоне эпохи. Она содержит интересные сведения о культуре и культурной политики на Кубани периода Гражданской войны и украинизации. Они даны сквозь призму творческой биографии выдающегося кубанского бандуриста З.А. Дибровы. При этом в статье можно найти некоторые необоснованные утверждения. «Это тот украинофоб, который всех бандуристов и украинских учителей расстреливал без суда и следствия» – пишет автор об А.И. Деникине (26).
