Михаил Хейфец - Цареубийство в 1918 году
Редакцию журнала, естественно, наказали, но тема цареубийства и гибели империи будто вырвалась из-под крышки запертого Сталиным погреба. Что заставляло советское общество 70-х гг. пристально вглядываться и заново переоткрывать историю старинного преступления? Что сделало гибель Романовых одной из самых злободневных сегодняшних российских тем – в публицистике, документалистике, кино, театре?
Вот типичный рассказ о духовной дороге к исследованиям по теме цареубийства авторитетного советского историка профессора Генриха Иоффе:
«Прочитав книгу английского мемуариста и советолога Р. Пэйрса «Конец русской империи», а затем и другие книги, вышедшие на Западе, я уже не мог принять официальную точку зрения на то, что произошло в доме Ипатьева (домом Ипатьева, или Ипатьевским домом, по имени бывшего владельца, часто называют екатеринбургский ДОН – Дом особого назначения, тюрьму для Романовых. – М.Х.). Ужас Ипатьевского подвала нравственно потрясал… Я смотрел на фотографию убитых царских детей и на фотографию семьи моего деда, сделанную заезжим фотографом еще в начале века в далеком белорусском селе. Снятые на ней пять сыновей, пять еврейских мальчиков, одетых в одинаковые русские рубашки-косоворотки, прошли потом через первую мировую войну, революцию, гражданскую, тридцать седьмой. И погибли все. Сколько было таких мальчиков?
Они шумели буйным лесом.В них были вера и доверье,Но их повыбило железом,И леса нет, одни деревья.
Вставала, вырастала проблема: революция, контрреволюция и цена человеческой жизни, революция, контрреволюция и мораль. Но в те годы она была вне нашей историографии».
(Генрих Иоффе – из той группы советских историков, со взглядами которых в дальнейшем тексте мне придется полемизировать. Тем убедительнее в моих глазах выглядит эволюция его взглядов, тем типичнее.)
В 70-е годы советская империя находилась на вершине своего могущества: Ангола и Мозамбик, Вьетнам и Афганистан, Никарагуа и Сальвадор – этапы большого пути… Но в ту же эпоху все отчетливее осознавался Россией болезненный, гниющий характер национального бытия («А что будет? Запустение будет, вот что» – выразил в одном из лучших тогдашних очерков собственное предощущение будущего страны преуспевающий партработник).
В поисках спасения от остро пахнувшею запустения в России начали задумываться о судьбе империи, которую здесь однажды строили и довели до гибели.
Вот почему с началом духовно-нравственного возрождения русской нации, какой мне издали, из Израиля, видится сегодня перестройка, в Советском Союзе одновременно, как бы взрывообразно вздыбился «романовский бум», по ироническому определению английского журналиста, «громкий стук царских скелетов в русском шкафу». Самые популярные издания, выходившие миллионами экземпляров («Московские новости», «Огонек», «Родина») множество более специальных журналов («Слово», «Отчизна»), телепрограммы «Взгляд», «Пятое колесо», лучший театр страны (Малый) и десятки провинциальных газет и журналов постоянно напоминали читателям и зрителям подробности ушедшего в глубины истории расстрела в Екатеринбурге.
Вот несколько отобранных – по моему личному вкусу – картинок с этой перестроечной выставки.
1989 год. Распря встревожила православную церковь, новая распря. Одна из зарубежных ветвей православия, Карловацкая церковь, канонизировала как великомучеников семью последнего русского императора; московская же патриархия, при поддержке ряда зарубежных епископов, отказалась эту канонизацию признать. В принципе провозглашая «соборность», т е. как бы полную согласованность главных церковных решений, православная церковь на практике строится на монархическом принципе управления: рядовые клирики не имеют права оспаривать решений патриарха и Синода, как, скажем, уездные предводители дворянства некогда не смели ослушаться императорских или сенатских указов. Тем с большим удивлением корреспонденты многих газет описывали прошедшую 17 июля 1989 года в стенах Донского монастыря панихиду по «новым великомученикам», на которой присутствовало свыше двухсот человек:
«Несмотря на то, что патриарх Пимен не дал разрешения на проведение заупокойной службы, шесть священников согласились отслужить литию. Верующие принесли царские флаги, Библии, кресты и иконы с изображением Николая II. «Боже, царя храни», – неслось над стенами» («Русская мысль», 21.07.89 г.) В тот же день верующие собрались в Свердловске, бывшем Екатеринбурге, на том пустыре, где до 1967 года возвышался Дом особого назначения. «Мальчик кладет 11 роз, – описывал церемонию в журнале «Родина» Ю. Липатников (11 роз символизировали число убитых на этом месте людей). – Ему столько же лет, сколько было царевичу Алексею. Большинство в безмолвии. Только майор милиции непрерывно и оглушительно повторяет в мегафон: «Это мероприятие несанкционированное, расходитесь! «В руках у людей появляются горящие свечи… Все больше маленьких огней. Несколько человек держат перед собой самодельные хоругви, трехцветный национальный флаг. Звучит молитва. Майор подносит мегафон к лицу читающего молитву и глушит его приказом разойтись… Вдруг из «коробочек» выскакивают крутоплечие спецназовцы… и стали брать.»
А по другую сторону идеологических баррикад известный публицист и бывший государственный деятель (экс-председатель комиссии Верховного совета СССР по иностранным делам) Юрий Жуков призывал партию к отпору: «Абсурдна развернутая сейчас кампания за реабилитацию и возведение в ранг святых великомучеников Николая Кровавого и членов его семьи… Почему мы не противопоставим подобным выступлениям историческую правду о кровавом царе?»
И Жуков был отнюдь не одинок. «О действиях любого руководителя страны, будь он царь или король, история судит не по тому, кого он притеснял или казнил, а по тем действиям, которые сделали государство могущественным. Царь Петр казнил стрельцов, но по сравнению с тем, что было сделано им для образования Российской империи, это капля в море, и в этом была необходимость. При В. И. Ленине было расстреляно потомство царя, так что, мы должны рассматривать это как детоубийство? Нет. Все это необходимо рассматривать с государственной точки зрения, учитывая те обстоятельства, при которых совершались те или иные деяния, – написал историку, академику Самсонову, его читатель из Херсона Цитович. – Всякий, кто пытается осквернить и опорочить имя Сталина, есть человек близорукий, не понимающий значения обстановки».
«В подвале дома Ипатьева не только была расстреляна семья Романовых! Расстреляна была Россия!… Я отдам свою 50-рублевую пенсию на памятник… На крови и лжи не может быть ни нравственности, ни здоровья нашей великомученицы-родины», – прислала письмо в «Медицинскую газету» Галина Виноградова (Орджоникидзе). «Сколько на Руси невостребованных прахов, безымянных могил! Но почему некоторых людей не волнуют ни декабристы, ни сотни тысяч невинных, расстрелянных в ЗО-е годы? Почему смерть последнего монарха так занимает сегодня просвещенные умы? – заочно возражает ей читатель из Казани Михаил Сидоров. – Французскому королю Людовику XVI и королеве Марии-Антуанетте отрубили головы на гильотине. Сейчас… никто во Франции не поднимает вопроса о правомерности этого акта революционного возмездия. Зачем нам ворошить прошлое, закрытое самой историей?»
А вот факты, принадлежащие 1990 году. Генерал-майор юстиции В. Н. Васильев в «Военно-историческом журнале» («Ратоборце») возмущен, что «в настоящее время в печати и на телеэкране мелькают имена и лица детей Николая II, расстрелянных в годы гражданской войны… демонстрируются их любимые игрушки, о которых и по нынешним временам не все дети могут мечтать.» По мнению генерала, это сторона «наспех отливаемой антисоветской медали членами, условно говоря, ПАТРИОТИЧЕСКОГО КЛУБА ИМЕНИ А. Д. САХАРОВА.» Ибо, продолжает он, члены антисоветского клуба не жалеют почему-то другого мальчика, пионера Павлика Морозова, «классово казненного собственным отцом» (здесь трудно удержаться и не напомнить военпрокурору, что, согласно канонической версии мифа о Павлике, сообщенной некогда мне как юному пионеру, Павлика убил не отец, а дед – за то, что Павлик доносом обрек на смерть собственного отца, сына этого деда… Что касается неканонической версии писателя Юрия Дружникова, самостоятельно расследовавшего смерть Павлика, то лже-пионера убил местный гепеушник с провокационной целью обвинить мужиков в терроре и, запугав этим, заставить вступить в колхоз.)
…По центральному телевидению передают интервью с лидером патриотического фронта «Память» Дм. Васильевым. Иллюстрируя кинодокументами программу своего движения, круглолицый человек в черном кителе и черных сапогах крутит кадры, запечатлевшие митинг «памятников» в крупнейшем кинотеатре столицы, где демонстрировался фильм «Падшие династии Романовых. Милиционеру, преградившему дорогу на „несанкционированное сборище“, Васильев кричал: «Мы что, не имеем права почтить наших мучеников? Сначала их убили, на куски разрезали, тела сожгли, а мы и помянуть не смей?! «Милиционер ретировался…
