Анатолий Иванов - Вечный зов (Том 2)
- Бандеровская удавка. Ловко они ею действуют. Накинут - и готов. Вскрикнуть не успеешь. Всем нашим чекистам такие разослал Кривой.
- И как? Боитесь?
- Лисових бояться - в лес не ходить, говорят у нас, - усмехнулся Решетняк. - Но наглость какая! И тебе пришлют, если узнают, с чем прибыл.
- Что ж, с банды этого Кривого и начнем, - сказал Алейников. - Что это за человек? Есть о нем какие-либо сведения?
- Какие сведения? - Решетняк, бросив удавку на стол, встал и пошел к стоящему в углу сейфу. - Скрывается банда где-то в горах, недалеко от Вижницы. Понарыли там схронов и живут в земле, как лисы. Потому местное население и зовет их лисови. В банде у него человек около ста. А сам Кривой... Во время войны тут в одном из сел Путильского района была фашистская разведывательно-диверсионная школа. Она называлась "Меструпп-24", готовила диверсантов из местных бандеровцев и всяких уголовников. Последнее время фактическим хозяином школы и был этот человек по кличке Кривой. Настоящей фамилии его мы не знаем. Но у нас есть его фотография.
Решетняк вынул из сейфа папку, взял из нее фотографию, протянул Алейникову со словами:
- Сам этот человек редко из гор выходит. Осторожный.
У Якова, едва он глянул на фотографию, брови поползли вверх, а шрам на левой щеке задергался.
- Что? Знаком? - спросил Решетняк.
- Та-ак! Вот где обозначился след иуды... - протянул Алейников. - По специальности, сволочь, работал. Одно плечо у него ниже другого, кособокий он, оттого, видимо, и кличка Кривой. Алексей Валентик это, бывший воронежский чекист. А потом - мой подчиненный.
- Как?! - удивился Решетняк.
Алейников, все подергивая от волнения шрамом, коротко рассказал о Валентике, о том, как упустил его в июле сорок третьего.
- Это стреляный вояк, - закончил он. Пока рассказывал, мысли его уже четко и ясно работали в одном направлении, и слова, которые он произносил, этим мыслям не мешали. - Ну что ж, ну что ж... Тем более с него и начнем. Можете сообщить Валентику, что я сюда прибыл? Не сюда, собственно, а в Вижницы. Туда я сейчас и поеду со своей группой.
- Да это не трудно. У нас много бойцов добровольных вооруженных групп из местного населения для борьбы с бандитами. Ну, некоторые вступают в эти группы и по заданию бандитов. Всех таких мы знаем. Используем их как надо до поры...
- Всех знаете?
- Какие вопросы задаешь, Яков Николаевич! Стараемся, во всяком случае, всех узнать. Но, конечно, кто может поручиться... Один из таких в Вижницах и живет. По фамилии Савченко Михась.
- Прекрасно. Сегодня же надо как-то осторожно дать ему знать, кто я и зачем приехал. Специально, мол, Валентика поймать... Узнав о моем прибытии, Валентик неминуемо начнет охотиться за мной. Вот за этой-то охотой и будут наблюдать прибывшие со мной люди и чекисты из Вижницы. Надо как-то выманить банду из гор и уничтожить, а Валентика по возможности взять живьем. Но как? Ладно, посмотрим, на месте будет виднее. Какими силами местных чекистов я могу располагать?
- Вы что же, хотите сыграть роль подсадной утки? - спросил Решетняк.
- Предложите другой план, - холодно сказал в ответ Алейников. - Или будем до конца войны сидеть и наблюдать, как бандиты расправляются с населением? Да он и после войны тогда отсюда не уберется... Ничего, перехитрим этого лисового.
* * * *
Когда в бункер, вырытый под скалой в горах, неподалеку от перевала Шурден, явился со стийки, то есть с поста, связной и передал Валентику штафету, или, по-другому, грипс, - короткую записку, тот наклонился к аккумуляторной лампочке, не спеша прочитал донесение. В нем была всего одна фраза: "В Вижницу то ли с Черновцов, то ли с Харькова приехал майор безпеки Алейников Я., чтоб познакомить проводника с "катюшей".
"Катюша" по-бандеровски - виселица, "проводник" - командир отряда, а "майор безпеки" означало - майор государственной безопасности.
Заросший грязной щетиной Валентик усмехнулся, почесал под рубахой потную грудь, затем своими добродушными голубыми глазами поглядел на связного.
- От кого этот грипс?
- От Савченко Михася.
- А-а, это добрый хлопец, - протянул Валентик, скособочившись сильнее обычного, прошелся задумчиво по подземелью. - Покличь четового Игната да эсбиста Данильченко.
Связной ушел, а Валентик взял бритву, в блюдце развел мыльную пену и, присев к грубо сколоченному столу, начал соскребать со щек многодневную щетину. Когда явились командир взвода Игнат Данильченко и эсбист, то есть начальник службы безопасности оуновцев, оба рослые и угрюмые, Валентик кивнул на записку.
- Читайте.
Те, прочитав по очереди сообщение, не проронили ни слова.
Кончив бриться, Валентик ополоснул над ведром лицо, обтер его грязным полотенцем.
- Что скажете?
- Та ще скажемо? - промолвил Данильченко. - Михась человек наш, не брешет.
- Не брешет?! - прохрипел Валентик. - Это и я знаю, что не врет. А вот я спрашиваю: этот Савченко не на крючке у них?
- Не должно, - сказал другой оуновец. - Из бедняков, отец его за Советы на фронте погиб. Михась давно у них в добровольной дружине, в "ястребках" этих, в двух или трех облавах участвовал на наших.
- Да, так-то оно так, - спокойно проговорил Валентик. Еще походил по схрону, взял донесение, повертел бумажку, оглядывая ее со всех сторон, будто надеясь отыскать в ней еще что-то. - Ну, вот что... Проверить для начала, есть ли у этого майора шрам на левой щеке. Если есть, значит, мой это друг Яша. И желал бы я со своим другом свидеться. А как - это мы обмозгуем. Пьянствовать прекратить начисто! Опухли, сволочи, от пьянства!
- Это есть, - вздохнул взводный, по-оуновски четовой, Игнат. - Горилку добре потребляют люди... Я скажу.
- Завтра с утра кого увижу пьяным или дух почую, на ближайшей смереке вздерну. Всем и передай повеление. Тебе, Данильченко, задание - день и ночь следить за Алейниковым, докладывать мне о каждом его шаге. Если где рот разинет, хотя это вряд ли, - усмехнулся Валентик, - взять живьем! А так не трогать, живой он мне нужен. Докладай, а там видно будет. Все равно попадется в силок, как перепелка.
Михась Савченко, хитроватый парень из Вижницы, был под неослабный наблюдением чекистов с той минуты, как ему через третье лицо сообщили о цели прибытия некоего майора безпеки, Алейникова, из Харькова, Гриша Еременко, которого в Вижнице и окрестностях никто не знал, бесшумно двинулся за ним, когда тот отправился куда-то под вечер из Вижницы, проводил до самой оуновской стийки. Пока он разговаривал с дозорным, Григорий, затаившись, лежал в кустах. Обратно провожать Савченко он не стал, то было уже не к чему, всю ночь он так и пролежал на одном месте, не шелохнувшись. Из отрывочных разговоров дозорных он понял, что стоянка банды была расположена в какой-то горной смерековой, то есть еловой, роще близ горных хуторов Базилин и Менилино.
На другой день после обеда Яков Алейников на трофейном "опеле", за рулем которого сидел тот же Гриша, а на заднем сиденье трое чекистов, открыто приехал сперва в Базилин, а затем в Менилино, прошелся по улицам, пытаясь поговорить с жителями о бандеровцах. Хуторки были маленькие, жители, насмерть затравленные оуновцами, отвечали уклончиво. В каждом из селений Яков был недолго, буквально через полчаса со всеми своими спутниками уезжал, а на окраинах каждого хутора в зарослях орешника оставались переодетые в крестьянскую одежду ранее прибывшие туда чекисты.
Тем же вечером в Вижницы поступило от них сообщение - из обоих хуторов, едва Алейников там объявился, в горы отправилось по гонцу, чтобы сообщить Валентику о появлении чекистов, за обоими гонцами удалось проследить до самых оуновских дозоров. Неспешной ходьбы до этих дозоров по горам и лесу от Менилина час, от Базилина два с половиной. Ночью в оба хутора приходили люди от Валентика, человек по пять в каждый хутор, к рассвету ушли в горы.
- Очень хорошо, - потер руки Алейников.
В последующие дни он продолжал разъезжать таким же образом по селам и хуторам, расположенным неподалеку от первых двух и так же взятым под наблюдение чекистами заранее. И почти из каждого поселения поступало известие, что оттуда немедленно к бандеровцам отправлялись связные.
Постепенно обрисовалась общая картина. Всю округу Валентик держал в цепких руках, почти в каждом населенном пункте были у него свои люди, но большинство служили ему не из националистических побуждений, а под страхом смерти. Убрать Валентика означало освободить людей от этого страха. Но как убрать? Из поступающей информации было ясно, что сам он нигде не появляется, сидит безвылазно где-то в своем схроне, день и ночь охраняемом дозорами, расставленными по всем горным и лесным тропам. А время шло.
И Алейников решился. Он съездил в Черновицы, доложил в управлении свой план и получил "добро". В помощь его группе, вижницким чекистам и милиции, бойцам добровольной вооруженной группы из местного населения, давно готовым к предстоявшей операции, было придано небольшое подразделение из черновицких чекистов.
