Уильям Ширер - Взлет и падение третьего рейха (Том 1)
20 августа граф Массимо Магистрати, итальянский поверенный в делах в Берлине, встретился в министерстве иностранных дел с Вайцзекером. Статс-секретарь писал в конфиденциальном меморандуме Риббентропу, что итальянец сообщил ему о "том, что думают в Италии. Хотя меня это и не удивляет, но, по-моему, это нужно определенным образом учитывать". Магистрати выговорил Вайцзекеру, что Германия не соблюла условий договора, по которым должна была консультироваться со своим союзником по основным вопросам, посчитав польский вопрос делом чисто немецким. Таким образом, она отказывается от военной помощи Италии. И если вопреки расчетам Германии польский конфликт перерастет в большую войну, Италия будет считать, что "предпосылок" для военного союза с Германией нет. Короче говоря, Италия желала отколоться.
Через два дня, 23 августа, пришло еще одно предупреждение. Оно было прислано Гансом Георгом фон Макензеном, послом в Риме. Он пересказывал Вайцзекеру то, что слышал в кулуарах. Это письмо, оказавшееся среди трофейных документов, судя по отметке Вайцзекера, сделанной на полях, было передано Гитлеру и, вероятно, открыло ему глаза. Макензен писал, что после встреч Муссолини, Чиано и Аттолико позиция Италии выглядела следующим образом: если Германия нападет на Польшу, то тем самым нарушит Стальной пакт, предусматривающий воздерживаться от войны до 1942 года. Далее, Муссолини в отличие от немецкой точки зрения считает, что в случае нападения Германии на Польшу в борьбу вступят Англия и Франция, "а через пару месяцев и Соединенные Штаты". Пока Германия будет обороняться на западных границах, Англия и Франция, полагал дуче, смогут обрушиться на Италию всеми своими силами. В таком случае Италии придется принять на себя всю тяжесть войны и дать Германии возможность уладить свои дела на Востоке...
Зная обо всем этом, Гитлер утром 25 августа направил послание Муссолини и весь день с нарастающим нетерпением ждал ответа. Накануне, сразу после полуночи, Риббентроп, который весь вечер рассказывал фюреру о своем триумфе в Москве, позвонил Чиано, чтобы предупредить его "по настоянию фюрера" о "необычайно сложном положении из-за польских провокаций" {Нельзя забывать, что "польские провокации", о которых Гитлер и Риббентроп кричали во время встреч и дипломатических переговоров с англичанами, французами, русскими и итальянцами в те дни, а также новости, которые подавались под кричащими заголовками в прессе, контролируемой нацистами, от начала до конца являлись выдумкой самих немцев. Большинство провокаций в Польше творилось немцами же по прямому приказу из Берлина. В трофейных немецких документах тому есть масса подтверждений. - Прим. авт.}. Из записи Вайцзекера ясно, что звонок был сделан с целью "не дать итальянцам возможности говорить о непредвиденных событиях".
К тому моменту, когда посол Макензен передал письмо Гитлера дуче - в 15.20 25 августа в Палаццо Венеция в Риме, - дуче уже знал, что до нападения Германии на Польшу осталось совсем немного, В отличие от Гитлера Муссолини был уверен, что Англия и Франция немедленно вступят в войну, что приведет к катастрофическим для Италии последствиям, поскольку ее ВМС заметно уступали английскому Средиземноморскому флоту, а итальянская армия по численности уступала французской {Днем раньше, 24 августа, Чиано посетил короля в его резиденции в Пьемонте. Стареющий правитель, оттесненный Муссолини, презрительно отзывался об итальянской армии. "Армия находится в плачевном состоянии - так, по словам Чиано, сказал король. - Даже оборона границ неудовлетворительна. Я сам тридцать два раза выезжал туда с инспекцией и убежден, что французы пройдут сквозь пограничные заслоны довольно легко. Офицеры итальянской армии обладают низкой квалификацией, а вооружение у нас устаревшее" (Чиано. Дневник, с. 127). - Прим. авт.}. Согласно донесению Макензена, отправленному в Берлин в 22.25, в котором он описывал свою встречу с Муссолини, дуче дважды внимательно прочитал послание в его присутствии, потом сказал, что "полностью согласен" с оценкой Гитлером германо-советского пакта и с тем, что "вооруженный конфликт с Польшей неизбежен". В конце встречи, как писал Макензен, Муссолини заявил, что он безоговорочно рядом с нами.
Но в письме Гитлеру, содержание которого не было известно послу, Муссолини писал совсем другое. Текст письма срочно продиктовал Аттолико, к тому времени уже вернувшемуся в Берлин, Чиано. Около шести часов вечера Аттолико прибыл в канцелярию, чтобы лично вручить это письмо Адольфу Гитлеру. Шмидт, при этом присутствовавший, вспоминает, что письмо произвело на Гитлера эффект разорвавшейся бомбы. После выражения "полного одобрения" германо-советского пакта и понимания причин конфликта с Польшей Муссолини переходил к главному: Что касается практического отношения Италии (слово это было выделено самим Муссолини) к возможным военным действиям, то, на мой взгляд, его можно сформулировать так: если Германия совершит нападение на Польшу и конфликт останется локальным, то Италия предоставит Германии любую политическую и экономическую помощь, которая от нее потребуется.
Если Германия нападет на Польшу {В немецком переводе письма Муссолини, обнаруженном в архивах министерства иностранных дел, слово "Германия" зачеркнуто, а наверху впечатано "Польша", так что получается: "Если Польша нападет..." В итальянском оригинале, опубликованном после войны итальянским правительством, в этом месте написано: "Если Германия нападет на Польшу". Странно, что нацисты фальсифицировали даже секретные документы, хранящиеся в их архивах. - Прим. авт.} и союзники последней нападут на Германию, то должен предупредить Вас заранее, что для меня это будет невыгодный момент, чтобы проявить военную инициативу, учитывая состояние военных приготовлений Италии, о которых мы заблаговременно неоднократно информировали Вас, фюрер, и герра фон Риббентропа.
Тем не менее наше вмешательство может произойти незамедлительно, если Германия обеспечит нас военными и сырьевыми поставками, которые позволят нам сдерживать удары Англии и Франции, направленные главным образом против нас.
На наших встречах мы планировали начало войны на 1942 год. К тому времени в соответствии с разработанными планами я был бы готов к войне на суше, на море и в воздухе.
Я придерживаюсь мнения, что чисто военные меры, которые уже приняты, и меры, которые будут приняты позднее, смогут сдерживать - в Европе и в Африке - значительные французские и английские силы.
Как Ваш верный друг, я считаю своим святым долгом сказать Вам всю правду и предупредить заранее о реальном положении вещей. Если я этого не сделаю, то это может привести к печальным для всех нас последствиям. Такова моя точка зрения. Поскольку в ближайшем будущем мне предстоит созвать высшие правительственные органы, то мне хотелось бы знать и Вашу точку зрения.
Муссолини
{Вероятно, считая, что письмо Муссолини явилось недостаточной пилюлей Гитлеру, некоторые немецкие авторы, в большинстве своем очевидцы драматических событий тех дней, приводят вымышленный текст этого письма дуче фюреру. Эрих Кордт, один из антинацистов-заговорщиков, который возглавлял секретариат министерства иностранных дел, первым привел этот вымышленный текст в своей книге "Иллюзия и реальность", выпущенной в Штутгарте в 1947 году. Кордт не включил его во второе издание книги, но другие авторы продолжали цитировать текст первого издания. Этот текст фигурирует в книге Петера Клейста "Между Гитлером и Сталиным", выпущенной в 1950 году, и даже в английском переводе мемуаров Пауля Шмидта, вышедшем в Нью-Йорке и Лондоне в 1951 году. Подлинный же текст письма был опубликован в Италии в 1946 году, а его английский перевод был включен в сборник "Нацистско-советские отношения", выпущенный госдепартаментом в 1948 году. Д-р Шмидт, который находился рядом с Гитлером, когда Аттолико передал ему письмо, утверждает, что оно звучало так: "В один из самых мучительных моментов своей жизни должен сообщить вам, что Италия не готова к войне. Согласно тому, что говорят ответственные начальники служб, бензина у итальянских ВВС хватит только на три недели боевых действий. Так же обстоит дело с поставками для армии и с сырьем... Войдите, пожалуйста, в мое положение". Удивительно интересно о подделке текста письма рассказывается в книге Нэмира "В нацистскую эру". - Прим. авт.}
Итак, хотя Россия стала теперь дружественной и нейтральной и не надо было опасаться, что с ней придется воевать, союзница Германии по Стальному пакту пыталась из него выйти - и это в тот самый день, когда Англия, кажется, бесповоротно связала себя, подписав договор с Польшей о взаимопомощи на случай нападения Германии. Гитлер прочитал письмо дуче и холодно сказал Аттолико, что ответит на него немедленно.
"Итальянцы ведут себя так же, как в 1914 году" - такие слова услышал от Гитлера Шмидт после того, как Аттолико удалился. В тот вечер в канцелярии недобро поговаривали о "неверности партнера по оси". Но слов было недостаточно. Через десять часов - в 18.30 25 августа немецкой армии предстояло обрушиться на Польшу, а на 4.30 утра 26 августа было назначено вторжение. Немецкому диктатору предстояло принять решение: то ли твердо идти вперед, то ли после получения новостей из Лондона и Рима отложить агрессию, то ли вообще отменить ее.
