Томас Рид - Пропавшая сестра
- Вы наш арестант, - сказал полисмен, - убежать все равно никуда не можете, и самое лучшее для вас - сдаться.
На это не последовало никакого ответа.
Один из полицейских решил спуститься вниз сам. Он приказал спустить себя в шахту.
- Стой! - крикнул убийца. - Если вы спуститесь, то в ту же минуту я вас заколю.
Но полицейский был человек храбрый. Он не побоялся угроз преступника и продолжал спускаться, вынув револьвер и взведя курок. Приблизившись ко дну шахты, он крикнул убийце:
- Бросьте вашу кирку! Вы не спасетесь, а только ухудшите свою участь!
С этими словами он соскочил на дно шахты с поднятым револьвером.
Разбойник увидел, что дальнейшее сопротивление было бы безумием с его стороны, и бросил в сторону свою кирку. Тело убитого извлекли из шахты и при осмотре его оказалось, что несчастный был убит предательски сзади.
Убийцу арестовали и отправили в Мельбурн.
На следующий день после похорон несчастной жертвы ко мне в палатку зашел товарищ убитого. У нас вышел с ним продолжительный разговор.
- Если бы мне пришлось думать только о самом себе, - говорил он, - я ни за что не стал бы работать на этом прииске. Слишком тяжело это для меня после случившегося! Надо вам сказать, что этот убитый молодой человек был моим товарищем с детства и всегдашним спутником с тех пор, как мы вместе оставили нашу родину. На мне лежит тяжелая обязанность сообщить отцу, матери и сестрам убитого о его трагическом конце. Его родители люди очень бедные, и он берег каждую монету, которую зарабатывал на приисках, чтобы по возвращении домой улучшить жизнь своих родных. Мой долг по отношению к нему и его памяти продолжать работать на этом прииске. Как бы ни была мучительна эта задача, я должен ее высполнить. Я до конца буду разрабатывать наш прииск, и каждую крупицу, которая бы принадлежала бы моему товарищу, если бы он не был убит, я буду откладывать для его родителей. Я знаю, что они не променяли бы его на все золото Австралии.
Впоследствии он выполнил все то, что считал своим долгом, и уехал с прииска. В Мельбурне ему предстояло дать в суде показания в качестве свидетеля по делу об убийстве его товарища.
Спустя некоторое время я прочел в газетах, что старого каторжника признали виновным в умышленном убийстве, он окончил свое земное существование на виселице.
31. С ПРИИСКА НА ПРИИСК
Исчерпав запасы на прииске на Авоке, я поехал в Балларат, где немного отдохнул, а затем отправился на прииски, расположенные у Маунт-Блэквуд. Я остановился и раскинул свою палатку на участке, известном под названием Ред Хилл.
Маунт-Блэквуд считался наиболее возвышенной местностью в Виктории. Поверхность была очень неровна, скалиста. Почва, покрывающая скалы, была очень неглубока. Трудно было найти достаточное пространство даже для того, чтобы поставить палатку рудокопа. Было удивительно видеть огромные деревья, растущие по крутым склонам на такой неглубокой почве.
Слух о богатых золотых россыпях привлек в Маунт-Блэквуд тысячи людей, хотя впоследствии оказалось, что богатства этих россыпей были сильно преувеличены молвой.
Через три недели после моего прибытия в Маунт-Блэквуд над местностью пронесся ночью страшнейший ураган.
Буря вырывала с корнем сотни громадных деревьев и сбрасывала вниз. Ночь была очень темной, и невозможно было узнать, с какой стороны падают деревья. Везде слышался страшный треск.
Впоследствии выяснилось, что не менее тринадцати человек было убито падавшими деревьями, и гораздо большее число получило более или менее тяжелые ушибы и ранения.
Когда наступило утро и кончилась буря, лагерь рудокопов представлял себой ужасную картину разрушения. Все пространство вокруг горы было буквально покрыто стволами сваленных деревьев.
На Маунт-Блэквуд я работал в компании с тремя другими диггерами. Работа наша давала нам на этот раз очень небольшой доход.
Однажды мне пришлось работать в тоннеле нашей шахты. Потолок тоннеля не был укреплен деревянными подпорками, и, несмотря на опасность, я не позаботился поставить эти подпорки, хотя видно было что потолок непрочен. При одном сильном ударе киркой вдруг произошел обвал. Я был весь засыпан землею, и не мог даже пошевелиться, так как громадная тяжесть свалившейся земли парализовала все мои члены. Я пытался кричать. Товарищи, работавшие неподалеку, услышали шум обвала и прибежали на помощь. В конце концов меня откопали, но на это потребовалось несколько часов упорного труда. Меня настолько помяло обвалом, что я не в состоянии был сам двигаться, и товарищи на руках отнесли меня в палатку. Только через несколько дней я смог подняться с постели.
Этот случай возбудил во мне такое отвращение к Маунт-Блэквуд, что я не мог больше здесь работать и, спешно ликвидировав свои дела, уехал в Балларат.
В Балларате я познакомился с двумя молодыми людьми, которые мне очень понравились. Скоро я с ними близко сошелся, мы образовали товарищество и отправились на Грэвель-Питские прииски. Один из молодых людей получил, как видно, приличное светское воспитание. Фамилия его была Александр Олифант. Но он был известен больше под именем Элефанта, что в переводе означает слон. Это прозвище было ему дано за громадный рост и необыкновенную физическую силу. Он был уроженцем колонии Новый Южный Уэльс.
Из разговоров с ним можно было заключить, что он получил прекрасное образование и побывал в Лондоне, Париже и других крупных городах Европы. В жизни этого человека была какая-то тайна, но я не старался в нее проникнуть. На приисках не принято любопытствовать относительно прошлого своих товарищей. Бывает очень часто, что люди работают вместе несколько лет и не только не знают прошлого своих товарищей, но очень редко бывает, чтобы они знали настоящие фамилии друг друга. Второй молодой человек, работавший вместе со мною, был известен у нас просто под именем Билл-Матрос. К этому прозвищу он ничего не прибавлял. Мы знали, что он был моряком и считался честным и благородным товарищем. Он работал с Элефантом вместе более года. Хотя они казались близкими друзьями - и действительно были друзьями, - однако ни тот ни другой не знали друг про друга ничего.
Как только мы окончили разработку нашего прииска на Грэвель-Питс, Элефант и Билл заявили о своем намерении уехать в Мельбурн и не возвращаться больше на прииски. Оба, как они сами сказали, заработали достаточное количество золота для осуществления своих планов.
32. АВТОБИОГРАФИЯ ОЛИФАНТА
Я в то время также собирался бросить жизнь золотоискателя, хотя у меня и не было надежды на будущее. Личное мое счастье было разбито: Леонора была навсегда потеряна для меня. Полюбить другую девушку и забыть Леонору я не мог. Меня теперь заботила только судьба моей сестры и розыски моего пропавшего брата. Для той и другой цели я имел более, чем достаточное количество золота.
Перед отъездом с прииска я со своими компаньонами устроил маленький прощальный обед нашим приятелям диггерам. После обеда один из рудокопов, по фамилии Неттон, предложил, чтобы каждый рассказал историю своей жизни. Предложение было принято, и все принялись излагать свои автобиографии. Когда дошла очередь до Олифанта, мы услыхали следующее:
"Мой отец - скваттер из Нового Южного Уэльса, где я и родился, - начал свою автобиографию Слон. - Семнадцати лет от роду меня отправили в Англию заканчивать свое образование. Я был снабжен деньгами в достаточном количестве, и мои родители желали, чтобы я себе ни в чем не отказывал. Во время своей студенческой жизни я особенно увлекся спортом. Никто из студентов не мог состязаться со мною в силе и ловкости. Я был первым игроком в мяч и первым гребцом. Любил я также хорошо одеваться. Во время своих поездок по Европе я щеголял своими костюмами и изяществом манер.
У моего отца была сестра, жившая в Лондоне, богатая вдова, имевшая только одну дочь. Я был у своей тетки раза два или три, так как совсем отделаться от этих посещений не мог. Муж моей тетки умер за несколько лет до моего приезда в Англию. Он происходил из аристократической титулованной фамилии и после смерти оставил своей вдове около пятидесяти тысяч фунтов стерлингов.
Мой отец считал свою сестру очень важной особой в свете и очень аккуратно и регулярно поддерживал с нею переписку.
Когда мне исполнилось двадцать два года, я получил от отца письмо, в котором он приказывал мне немедленно жениться на моей кузине! Оказалось, что они с теткой давно решили этот вопрос, но со мной даже не сочли нужным посоветоваться. Мой отец прельстился планом сделать из меня важную в сем мире особу. Только я-то сам никак не мог смотреть на дело с такой точки зрения. Моя кузина не только не являлась хоть сколько-нибудь благообразной, но была положительно некрасива, а для меня так даже просто противна. К тому же она была на шесть лет старше меня.
Я побывал у моих родственников. Там, оказывается, делались уже все приготовления к свадебному торжеству.
