Юрий Сенкевич - Путешествие длиною в жизнь
Я пришел домой и стал обдумывать услышанное, взвешивать все "за" и "против". Если скажу "да", то сразу вылетаю из числа тех, кто намечен к полету. Вдруг утвердят меня, а я уже решил ехать в Антарктиду? Мотивация для отказа Борису была достаточно веская. Но, с другой стороны, у двоих из нашей тройки есть жены, дети, а я живу один... И потом, пока еще подойдет время полета, а я за этот год узнаю много нового, да и смогу подзаработать за зимовку - надо же отдавать долги за квартиру... Пока я так судил-рядил, у меня оформилась главная мысль: в космос-то я еще успею попасть, но зато в кои-то веки попаду в Антарктиду... К вечеру я принял окончательное решение и сразу позвонил Борису, не дожидаясь встречи назавтра в институте. "Я так и знал, что ты согласишься". - "Как ты мог знать, если я решил только что?" - "А когда я еще с вами разговаривал, то видел, что в твоих глазах что-то загорелось..."
ТРИСТА ДНЕЙ НА ЛЕДЯНОМ КУПОЛЕ
Дизель-электроход "Обь", тогдашний флагман нашего антарктического флота, должен был отправиться с участниками очередной, 12-й полярной экспедиции из Ленинграда в сентябре 1966 года. Для подготовки у меня оставалось немногим меньше полугода. За это время с другим сотрудником нашего института, Александром Завадовским, тоже выезжавшим со мной на станцию "Восток", мы стали укомплектовывать свою будущую лабораторию. Мы брали с собой велоэргометр, газоанализатор, биохимическую и кардиологическую аппаратуру, массу других приборов...
Работа в Антарктиде предстояла масштабная - исследования должны были проводиться широким фронтом по многим направлениям. На мою долю выпали наблюдения за физической работоспособностью, ортостатической устойчивостью сердечно-сосудистой системы, газоанализ, а Саша должен был заниматься биохимическими исследованиями, проводить психологические тесты, другие опыты. Кроме того, нам выдали комплекты специального бактерицидного белья, которое берут с собой в полет космонавты, - для исследований бактериальной загрязненности кожи в условиях Антарктиды.
Но мы не пошли на "Оби", а в силу разных причин с большой группой полярников, отправлявшихся на зимовку позже основной части экспедиции, вылетели в Антарктиду в январе 1967 года на большом "ИЛ-18" с множеством промежуточных посадок. Вылетали мы из Ленинграда, где находится Институт Арктики и Антарктики. Я смог перед вылетом встретиться с родителями, с Дашей, которая на время моего отсутствия, по договоренности с моей бывшей женой, оставалась у бабушки.
Так вышло, что перед отправлением в Антарктиду у меня появилась еще одна обязанность, не совсем обычная для врача. И появилась она не без содействия тоже врача. Борис Егоров познакомил меня с выпускником медицинского института Аркадием Аркановым, который тогда только начинал свою литературную карьеру. Через него я познакомился с заместителем главного редактора журнала "Дружба народов" Александром Николаевым. Узнав, что мне предстоит почти год провести в Антарктиде, да еще на самом полюсе холода Земли, Николаев не мог упустить такого случая и "вцепился" в меня, предложив стать их специальным корреспондентом. Так впервые я приобщился к труду журналиста, начав уже в самолете записывать свои путевые впечатления.
С нами вылетел и третий врач, которому предстояло зимовать на "Востоке". Это был Владимир Медведков, хирург, прежде мне незнакомый. Но мы быстро подружились и потом во время посадок самолета старались держаться вместе, гуляя и осматривая те города, в которых оказывались, пока наш "ИЛ-18" "отдыхал".
Первую промежуточную посадку мы сделали в Ташкенте, потом приземлились в Карачи, а дальше нас ждал сказочный остров Цейлон, аэропорт в Коломбо... Никогда не забуду своих тогдашних впечатлений - они были первые и потому очень яркие. Самолет подлетал к острову, и мы из иллюминаторов видели океан невероятного бирюзового цвета, белые волны прибоя и полосу золотого песка... Краски поражали. Стали спускаться и увидели море пальм с колышущимися на ветру зелеными "крыльями". Вышли из самолета и... В Ленинграде, когда мы вылетали, стояла сырая январская стужа - было около 30 градусов мороза. А тут тоже было 30 градусов, но уже совсем других...
Поселили нас в старой, добротной гостинице "Маунт Лавиния" времен английского колониального господства. Она стояла на самом берегу океана. Едва забросив свои вещички в номера, мы сразу бросились на берег. Рядом среди пальм увидели какую-то деревеньку. Я вспомнил, как однажды Борис Егоров во время одного из бесчисленных интервью отшутился, отвечая на вопрос, какое его самое любимое кушанье: "Кокосовый орех, правда, я его никогда не ел". И вот кокосы висят прямо над нами. Как их достать? Пошли в деревеньку, где я попросил какого-то парнишку достать для нас кокос. Малый тут же вскарабкался на пальму, скинул оттуда несколько орехов, снял внешнюю оболочку и ножом - бах! - вскрыл ядро. Я впервые в жизни попробовал кокосовое молоко и был разочарован - белесая жидкость напоминала наш березовый сок.
Мы прожили в этом райском уголке несколько дней: экипаж у нас был один, поэтому летчикам требовался отдых, да и самолету нужен был профилактический осмотр перед броском на юг. А мы в эти дни вообще старались не спать - было жалко тратить время на сон, когда вокруг такая экзотика: слоны, аборигены-веды в набедренных повязках, живописные уличные торговцы, запахи кушаний, которые готовились прямо на ваших глазах... Конечно, был и другой Коломбо: в центре еще сохранялся респектабельный английский стиль, солидные здания, ухоженные парки... И мы бродили по этому сказочному городу, в основном вечерами и ночами, а днем был океан, солнце, на котором мы тут же обгорели...
Следующая посадка была в Индонезии, в Джакарте. И опять мы очутились в сказке. Прожив в ней три дня, полетели дальше - в Австралию. Приземлились в Перте, городе-порте на берегу Индийского океана. Здесь нам предстояло дожидаться прихода "Оби", которая должна была прибыть сюда из Антарктиды с группой отзимовавших полярников, забрать нас и вернуться в Мирный. А зимовщиков ждал наш "отдохнувший" "ИЛ-18", чтобы доставить их на родину.
Хотя в Австралии не было той бьющей в глаза экзотики, которую мы видели всего несколько дней тому назад, но и здесь было нечто такое, что поражало нас. Мы были сражены ухоженностью этой страны, живущей размеренной жизнью без наших европейских потрясений. Страна была не просто ухожена она была вылизана. И это особенно потрясало после привычной для нас неопрятности наших улиц, замызганности домов и подъездов, покосившихся заборов, вечно немытых машин и автобусов...
Конечно, мы не могли не побывать в местном зоопарке, увидели кенгуру, страусов, мишек-коала... Но были встречи и незапланированные. Как-то зашли в магазинчик и вдруг услышали здесь, на другом конце планеты, русскую речь. Так мы познакомились с семейной парой - жена оказалась из Харькова, а муж родился в Югославии. Во время войны, когда гитлеровцы сгоняли в Германию дармовую рабочую силу, наши австралийские знакомые встретились там и полюбили друг друга. После войны, напуганные тем, что их по возвращении ждут лагеря, решили уехать подальше от Европы, в Австралию. Потом они не пожалели об этом, хотя и скучали по родному языку...
В ожидании "Оби" мы прожили в Перте около недели. Получилось так, что нам устроили почти санаторный отдых перед трудной зимовкой. С приходом дизель-электрохода наша прекрасная жизнь кончилась: из комфортабельной гостиницы мы перебрались в твиндек, на двухъярусные койки. И никаких тебе ухоженных газонов, кенгуру, коала. Пища - соответственная: корабельная, хотя и сытная.
Из Перта в Мирный мы шли около недели По мере приближения к Антарктиде стало ощутимо холодать. Вскоре появились и ее визитные карточки - айсберги. Первое впечатление было неожиданное: никакие они не белые, точнее, белые только сверху. Внизу же они как бы вбирали в себя цвет океана переливавшуюся смесь ультрамарина и изумруда.
"Обь" медленно вошла в залив Правды, потом вплотную подошла к высокой ледяной стенке, уткнулась в нее носом. Большую часть года материк окружает припайный лед, замерзшие прибрежные воды. Летом он начинает подтаивать, и резко обрывающийся в океан антарктический панцирь затрудняет разгрузку, так как ледяной берег становится выше палубы судна. Приходится спускать мотоботы, на которых к причалу Мирного перевозят грузы.
Пока "Обь" швартовалась в районе сопки Моренной, небольшого скалистого выступа, было время оглядеться. Среди прозрачной голубой воды залива Правды, словно барашки, лежат несколько желтоватых, стесанных льдом островков. Кое-где плавают льдины, на них пингвины, морские леопарды, летают поморники. Воздух прозрачный. Тишина первозданная. И ослепительное солнце бесконечного полярного дня. Без защитных очков выходить нельзя, равно как и без масок на лицах - обгореть можно моментально: снег и лед отражают солнечный свет и усиливают его влияние на кожу человека.
