Дмитрий Винтер - Опричнина. От Ивана Грозного до Путина
Конфисковали у ссыльных в старых владениях, во всяком случае, в разы, а то и на порядок больше – например, у князя Д. Ю. Меньшого Сицкого отняли 4800 четвертей[260]. Через несколько лет (точнее, после 1 мая 1566 г.) царь «простил» их и разрешил вернуться, однако большая часть высланных к тому времени уже погибла, и воспользоваться царской «милостью» смогли немногие[261]. Кстати, сколько таких было всего? Ссыльных насчитывалось минимум 600–700 человек (с женами и детьми)[262], а сколько было амнистировано? Мы не знаем, но подозреваем, что немного, иначе об этом было бы широко объявлено официально, а нынешние апологеты Грозного не замедлили бы привести это как пример великодушия.
К тому же надо иметь в виду, что ссыльных отправляли на новое местожительство в спешке, часто с применением насилия, не давая вывезти имущество. Чуть ли не как при Сталине (от 30 минут до 12 часов на сборы). В итоге после «прощения» бедолаги часто отдавали свои имения в монастыри ввиду плохого их состояния. Плюс продолжала играть роль неуверенность в будущем: мы наладим дела, а вдруг имения снова отберут?[263]
А теперь – главный вопрос: зачем все это делалось? На него можно ответить, поставив другой вопрос: кто получал земли как не прошедших отбор в Опричнину дворян, так и репрессированных князей?
Начнем с того, что провозглашенная при введении Опричнины опала всему служилому классу позволяет говорить о том, что царь задумал полную или почти полную смену боярства и дворянства, – примерно так же, как Сталин задумал свой Большой Террор как смену «ленинской гвардии» своими выдвиженцами – номенклатурой. Кем же заменяли старое боярство и дворянство?
Так вот, на землях изгнанных селились опричники. И вот тут начинается самое интересное. Выше я писал о возможном влиянии выходцев из бывшей Золотой Орды на исход политической борьбы в Московской Руси в 1560-х гг. Так вот, национальный состав опричников был, судя по всему, совсем не такой или как минимум не совсем такой, как мы привыкли думать.
Вот для примера писцовая книга Коломенского уезда за 1575 год. Из 300 дворян – два грека, 5 «новокрещенов» (национальность их непонятна), 6 литовцев и немцев, 105 (!) служилых татар и три «вдовы татарки»[264]. Татар, таким образом, более трети. Но это – 1575 год, через десять лет после начала Опричнины. Как мы далее увидим, национальный состав последней к тому времени станет куда более разнообразным, чем при начале ее. А как обстояли дела в середине 1560-х гг.? Есть основания думать, что выходцев из Орды было значительно больше.
Так, В. Куковенко приводит список помещиков, получивших уделы в Бежецкой и Вотской пятинах в 1565–1566 гг. (109 имен), среди которых подавляюще преобладают мусульманские фамилии и имена, а русские имена указывают лишь на православное вероисповедание. И ни про одного нельзя сказать с уверенностью, что он русский! Интересно, что эти поместья «запустели» в 1571–1572 гг., но к этому вопросу мы еще вернемся.
А пока среди многих свидетельств авторов русских и иностранных о злодеяниях опричников обратим внимание на слова англичанина Джерома Горсея, которого цитирует Куковенко: «Своему народу (выделено мною. – Д. В.) он противопоставлял отъявленных негодяев»[265]. Примерно то же в своем «Временнике» сообщает Иван Тимофеев: «а вместо/перебитых опричниками вельмож/… возлюбил (Иван Грозный. – Д. В.) приезжающих к нему из окрестных стран (выделено мною. – Д. В.), осыпав их большими милостями»[266].
Собственно, вся статья В. Куковенко – статистический анализ состава опричников с констатацией факта преобладания тюркского этнического элемента. Кстати, созданная Грозным привилегированная личная гвардия, «опричная тысяча» из детей боярских[267], подозрительно напоминает тысячу личной охраны великих каганов-Чингизидов, рядовой которой по статусу был выше армейского тысячника; есть основания думать, что именно от Чингисхана Иван Грозный это охранное подразделение и заимствовал[268]. К тому же, как считает И. де Мадариага, Грозный больше доверял татарам, чем своим боярам – Рюриковичам и Гедиминовичам, так как первые, в отличие от вторых, не могли претендовать на московский престол[269]. То есть это он так считал, и тут он ошибался, но об этом ниже.
Сразу оговариваюсь: в отличие от Куковенко, который, по-видимому, является русским националистом и представляет Опричнину как подавление русских инородцами, я, придерживаясь евразийского подхода, ставлю на первое место социальный аспект. Но об том – в следующей главе, а пока – немного статистики.
Не говоря уже о массовом выходе кипчаков на территорию домонгольской (со времен Владимира Мономаха) Руси, переселение ордынцев на Русь началось еще с 1312 г., после объявления ислама государственной религией Орды, когда его осуществила та часть подданных хана, которая не хотела переходить в ислам[270]. Следующий этап имел место в правление Василия II Темного (1425–1462 гг.), причем тогда общественное мнение возмущалось князем, который «татар привел еси в кормление»[271].
В еще больших количествах переселение имело место при Иване III: «При великом князе Иване Васильевиче… служили царевичи: царевич Даньяр, царевич Салтанай, царевич Зденай, царевич Енай, царевич Шиговлей, царевич Петр, царевич Василей… При великом князе Василии Ивановиче (Василий III, сын Ивана III и отец Ивана Грозного, правил в 1505–1533 гг.) служили: царевич Шиг-Алей Казанский, царь Магмет-Аминь казанский».
После покорения Казани и Астрахани поток этот резко увеличился. Н. Пронина говорит о том, что царь сразу получил себе в войско 30 тысяч бойцов-татар[272]. Не знаю, так ли это, но летопись перечисляет множество имен, как тюркских, так и русских, причем последние опять-таки говорят лишь о том, что переселенцы приняли православие. Так, последний казанский хан Едигер-Махмет уже в 1553 г. принял православие и стал Симеоном (не путать с Симеоном Бекбулатовичем, о котором речь впереди)[273]. В. Куковенко, как мы уже видели, много говорит о том, что царь поддавался чужому влиянию; о том же пишет и Р. Г. Скрынников[274]. Так почему же он не мог поддаться и влиянию ордынских (или «проордынских» – те же иосифляне, как мы видели, вполне могли быть таковыми) «советников»?
Но продолжим о переселениях. Царями и царевичами дело не ограничивалось – за ними последовали многие мурзы, уланы, беки и менее знатные люди из их окружения. Происходившие от этих переселенцев фамилии, имеющие тюркские корни, со временем стали восприниматься как русские: Курбатовы, Басмановы, Ахматовы, Щелкановы (не потомки ли того Чолхана – «Щелкана», которого в 1327 г. убили тверичи. – Д. В.), Уваровы, Урусовы, Есиповы и т. д.
А теперь вот о чем. Общепринятым считается мнение о татарском происхождении, например, Бориса Годунова. Однако Р. Г. Скрынников считает, что сказание о предке Годуновых – мурзе Чете «полно исторических нецелесообразностей и не заслуживает ни малейшего доверия», а далее доказывает, что предки Годуновых татарами не были – коренные костромичи, они издавна служили боярам при Московском дворе[275]. Почему же тогда легенда об их татарском происхождении так укоренилась?
Может быть, потому как в XVIII столетии, в период преклонения перед Западом, среди русских дворян считалось «престижным» выводить свои родословные из Западной Европы (например, Бестужевы считали своим предком англичанина Беста, Тютчевы – итальянца Дудже, Суворовы – шведа Сувора), так и двумя веками ранее столь же престижно было выдумывать себе родословные «ордынские»?
Вот и И. де Мадариага пишет, что в XVI столетии многие русские княжеские фамилии гордились своим происхождением от монгольских «царевичей» и других знатных ордынских персон. При этом царевичи, ведшие свой род от Чингисхана, превосходили своей знатностью других московских князей и вплоть до угасания династии Рюриковичей считались по знатности следующими за ними непосредственно[276]; кстати, это не вяжется с утверждением того же автора о том, что царь не боялся претензий представителей ордынской знати на престол.
Если власть благоволила золотоордынцам, как после Петра – западноевропейцам, удивительно ли, что многие приписывали себе и несуществующее золотоордынское происхождение?
Многие из переселенцев (более ранних, не при Грозном) были поселены под Нижним Новгородом и Рязанью, где они владели городами Романовом и Касимовом, где имелось целое татарское «царство» (интересно, что с 1485 по 1533 г. Россия несколько раз посылала касимовскому «царю» дань!)[277], другие были расселены по центральным уездам страны, оставив после себя топонимы Татарка, Татариново, Мурзино, Ханское, Бегишево и т. д. После завоевания Россией Астрахани и выхода на Каспийское море на Русь стали переселяться ногаи.