Алексей Епихин - ВЧК-ОГПУ в борьбе с коррупцией в годы новой экономической политики (1921-1928 гг.)
В развитие этого 1 июня 1922 г. вступил в действие Уголовный кодекс РСФСР, в котором уголовной ответственности за взяточничество были посвящены ст. 114 и 115 У К РСФСР.[94] В отличие от Декрета, указанные статьи УК РСФСР более точно и дифференцированно определяли наказание за взяточничество. Минимальное наказание предусматривалось за посредничество во взяточничестве или за укрывательство взяточничества — до двух лет лишения свободы с конфискацией имущества или без таковой. За дачу взятки, если нет условий, освобождающих от ответственности, могло быть назначено лишение свободы на срок до трех лет. За получение взятки без отягчающих обстоятельств следовало наказание — до пяти лет лишения свободы с конфискацией имущества или без таковой, а при отягчающих обстоятельствах и за провокацию взятки преступник приговаривался к лишению свободы не ниже трех лет со строгой изоляцией или к высшей мере наказания.
Таким образом УК РСФСР допускал назначение за взяточничество высшей меры наказания. Если раньше высшая мера наказания за взяточничество применялась в порядке чрезвычайного судопроизводства, то теперь она могла назначаться судами на основании закона, действующего в обычных условиях.
Но всех этих мер оказалось недостаточно. Осенью 1922 г. вследствие резкого увеличения количества фактов проявления коррупции в форме взяточничества, законодатель внес изменения и дополнения в УК РСФСР, направленные на ужесточение карательной политики государства по борьбе с этим преступлением. Так, постановлением ВЦИК и СНК от 9 октября 1922 г. был изменен текст ст. 114 УК РСФСР и введено наказание за получение взятки в «виде лишения свободы на срок не ниже одного года с конфискацией имущества или без таковой». Получение взятки, совершенное при отягчающих обстоятельствах, наказывалось по ч. 2 указанной статьи «лишением свободы со строгой изоляцией на срок не ниже трех лет и в особо отягчающих обстоятельствах высшей мерой наказания с конфискацией имущества».[95] Этим же постановлением в УК РСФСР была введена новая статья — 114а, карающая за дачу взятки, посредничество во взяточничестве, оказание какого-либо содействия или неприятие мер противодействия взяточничеству. Уголовное наказание по ст. 114а законодатель определил такое же, как и предусмотренное ч. 1 и 2 ст. 114 УК РСФСР.[96]
В развитие этого 19 октября 1922 г. постановлением Президиума ВЦИК «О борьбе со взяточничеством» была введена обратная сила закона на преступления, совершенные до опубликования статей 114 и 114а УК РСФСР.[97] Это позволило, например, судебной коллегии Верховного Суда РСФСР 7 июня 1923 г. применить вышеуказанные статьи УК РСФСР к преступникам, проходившим по делу «Гукон» (преступление было совершено в 1921 г.) и приговорить организаторов к высшей мере наказания — расстрелу, а остальных к 10 годам тюремного заключения со строгой изоляцией.
В процессе накопления правоприменительной практики по внесенным поправкам и добавлениям в УК РСФСР 1922 г. судам и трибуналам предписывалось особое внимание обращать на то, «направлено ли преступление против государства или отдельной личности, совершено ли преступление из низменных, корыстных побуждений или без таковых и совершено ли преступление группой (шайкой, бандой) или одним лицом. Само собой разумеется, что наказание должно быть применено максимальное и надлежит избегать понижения меры наказания».[98]
Особое беспокойство у руководства государства вызывала организация и проведение сдачи предприятий в аренду частным лицам.
Желание ужесточить борьбу со взяточничеством и коррупцией, придать ей не только уголовную, но и политическую окраску приводило подчас к нарушениям законности. Так, например, в феврале 1923 г. в Москве разбиралось дело сотрудников Центросоюза, обвиняемых в коррупционных правонарушениях (оказание должностными лицами в корыстных целях влияния на хозяйственную деятельность подконтрольных им государственных и частных предприятий, в которых они незаконно совмещали службу, путем понуждения их к заключению договоров между собой, убыточных для государства; продажа государственными должностными лицами информации заинтересованным юридическим и физическим лицам о ценах на товары, их местонахождении и об условиях приобретения; организация должностными лицами государственных предприятий частных фирм, участие в их руководстве и использование своего статуса для обеспечения им привилегированного положения и др.). Указанные деяния полностью попадали под действие циркуляра НКЮ от 9 октября 1922 г. № 97 «Об объеме понятия взятки»[99] и постановления ВЦИК от того же числа, связанные с юридическим расширением понятия взяточничества. Но, невзирая на это, государственный обвинитель, ссылаясь по аналогии наст. 10 УК РСФСР, квалифицировал эти преступления по ст. 63 УК РСФСР, карающей за контрреволюционные преступления.[100]
Непонимание различия экономической контрреволюции от родственных ей, но отнюдь не совпадающих с пей преступлений — должностных или хозяйственных, охватываемых другими статьями УК РСФСР и характеризуемых иными чертами и иными составами, на практике нередко приводило к слишком распространительному толкованию текста ст. 63 УК РСФСР, к неправильному ее применению в делах, не являющихся делами экономической контрреволюции. Именно это обстоятельство вызвало в свое время к жизни специальный циркуляр НКЮ, воспрещавший квалифицировать те или иные преступления по ст. 63 УК РСФСР без особого каждый раз разрешения центральной прокуратуры.[101]
Анализ ст. 58 и статей УК РСФСР, предусматривающих уголовную ответственность за взяточничество, дает основание предположить, что основной причиной такого толкования правоприменителем указанных статей УК РСФСР являлось то, что согласно текста ст. 58 УК РСФСР наказание в виде высшей меры является в ней основным (базовым), а возможность назначения наказания в виде лишения свободы при смягчающих обстоятельствах по этой статье пояснялась лишь оговоркой. Между тем высшая мера по ст. 114 и 114а УК РСФСР предусматривалась законодателем лишь при особо отягощающих обстоятельствах.
Наряду с этим в целях обеспечения снижения распространенности коррупционных правонарушений среди государственных служащих стало больше внимания уделяться вопросам разработки и внедрения в практику превентивных антикоррупционных положений на основе гражданского, трудового, административного и иных отраслей права.[102]
Так, ГК РСФСР 1922 г. имел целый ряд статей явно антикоррупционного характера. В ст. 1 было записано: «Гражданские права охраняются законом за исключением тех случаев, когда они осуществляются в противоречии с их социально-хозяйственным назначением». Согласно судебной практике собственник обязан был использовать свое имущество (речь идет об орудиях труда, зданиях и т. п.) таким образом, чтобы не только не навредить обществу, но и принести ему максимальную пользу. По решению суда хозяин мог быть лишен своего имущества в случае отказа от его эксплуатации, не использования «сообразно хозяйственному назначению» или уничтожения.[103] Т. е. собственник, например завода, не имел права перепрофилировать производственное предприятие в торговое, «порезать» основные средства производства на металлолом, а на месте заводских корпусов построить казино. Не могла тогда идти речь и о принудительном банкротстве предприятий с дальнейшим сносом его производственных помещений с целью захвата дорогостоящей земли в центре города для строительства элитного жилья, ресторанов, игровых клубов и т. п.
Основаниями возникновения обязательств ГК РСФСР 1922 г. в числе одних из основных называет неосновательное обогащение и причинение вреда (ст. 106). Эти нормы права были призваны в первую очередь защитить интересы государства. В частности, ст. 30 ГК РСФСР 1922 г. о недействительности сделки, совершаемой «с целью противной закону или в обход закона, а равно сделка, направленная к явному ущербу для государства». Дополнение системы предупреждения коррупции правом государственных органов на вмешательство в сделки между любыми субъектами гражданско-правовых отношений давало возможность своевременно предотвратить наступление невыгодных (убыточных) для государственного сектора экономики последствий и являлось действенной превентивной антикоррупционной мерой в отношении организованных проявлений коррупции.
В целях законодательного закрепления прав и обязанностей советских служащих 21.12.1922 г. были введены в действие Временные правила о службе в государственных учреждениях и предприятиях (далее — Временные правила[104]), в которых предусматривался целый ряд антикоррупционных ограничений для государственных служащих, направленных на предупреждение правонарушений, создающих условия для коррупции. Так, Временные правила запрещали принимать на государственную службу и находиться на ней лицам:
