Алексей Исаев - Неизвестный 1941. Остановленный блицкриг.
Точно так же, как на других направлениях, начало наступления соединений группы Гудериана южнее Бреста проходило в «артиллерийской тишине». В 3-й танковой дивизии XXIV моторизованного корпуса также были «ныряющие» танки. Однако ее командир, Вальтер Модель, будущий фельдмаршал, не стал надеяться на технику. Он добился от Гудериана разрешения захватить мост еще до первых выстрелов. Модель сформировал группу из саперов и пехоты, которая должна была пересечь мост еще до начала артиллерийской подготовки. Расчет на внезапность нападения полностью оправдался. Уже в 3.11 в штаб 2-й танковой группы было сообщено, что мост захвачен. В журнале боевых действий 3-й танковой дивизии указывалось: «Группа Клееманна докладывает, что впечатление о противнике «равно нулю». Только одиночный артиллерийский выстрел в районе моста Коден». Ей вторит журнал соседней 4-й танковой дивизии: «Мало русской артиллерии, нет русской авиации». Сопротивление наступлению было оказано только в 3–4 км к востоку от Буга.
Исторические события часто толкает вперед цепочка случайностей и действий, реального эффекта которых их участники не знают и даже не предполагают. Более того, сиюминутная оценка событий может быть прямо противоположной их действительному эффекту. Отрицательный опыт Гейнца Гудериана в штурме Брестской крепости в сентябре 1939 г. заставил его спланировать двойной обходной маневр. Вместо стремительного прорыва вдоль шоссе два его моторизованных корпуса были вынуждены продираться по трудной во всех отношениях местности к северу и югу от Бреста.
Бодро начав утром 22 июня «за здравие», 2-я танковая группа стала быстро сбиваться на «за упокой». К северу от Бреста к полудню были построены переправы через Буг, но узким местом стали подъездные пути к ним. Ведущие от дорог с твердым покрытием к местам переправы пути проходили по заболоченной низине. Под гусеницами и колесами десятков машин они стремительно ухудшались. Тягачи 17-й танковой дивизии были вынуждены вытаскивать и тянуть к переправе застрявшие грузовики по дороге, которая допускала движение лишь в одном направлении. Вечером на переправе той же дивизии под танком проламывается мост, что сразу останавливает переправу на пять часов. Вырвавшиеся вперед на советскую территорию «ныряющие» танки остаются без заправки горючего и пополнения боекомплекта. В журнале боевых действий XXXXVII корпуса констатировалось: «К позднему вечеру 22 июня лишь малая часть обеих дивизий пересекла Буг». Можно себе представить, как был раздосадован Гудериан, проведший всю первую половину дня как раз в корпусе Лемельзена. Туда же ездил командующий группой армий «Центр». Борьба с местностью на переправах происходила на его глазах.
Ситуация в XXIV моторизованном корпусе южнее Бреста была не лучше, а в чем-то даже хуже. Из воспоминаний Гудериана может сложиться превратная и чересчур благостная картина первого дня войны. Он пишет: «Внезапность нападения на противника была достигнута на всем фронте танковой группы. Западнее Брест-Литовска (Бреста) 24-м танковым корпусом были захвачены все мосты через Буг, оказавшиеся в полной исправности». Какой можно сделать вывод из этой фразы? Ответ очевиден — после захвата мостов соединения корпуса безостановочно продвигались вперед. Однако это не так. Захваченных мостов было достаточно для переправы мотопехоты, а также легкой артиллерии. Для танков все равно нужно было строить 16-тонные мосты. Как говаривал Гудериан в другом своем произведении, «победа идет по следам танков». Поэтому все утро 22 июня было потрачено на постройку мостов для них. Несмотря на то что боевые действия начались в 3.15 утра 22 июня, переправа танков по свежепостроенному мосту 4-й танковой дивизии начинается только в 10.30. Она растягивается на середину и вторую половину дня по той же причине, что и в XXXXVII корпусе, — плохие дороги на берегу на подступах к переправам. В отдельных местах на песчаных дорогах машины приходилось буксировать поодиночке.
Однако даже после того, как с большим трудом танки удалось переправить через Буг, победа не спешила идти по следам «троек» и «четверок» XXIV корпуса. Попытки 3-й танковой дивизии Моделя следовать первоначальному плану наступления провалились. Их пришлось оставить ввиду непроходимости назначенных в плане дорог. На пути танков и автомашин встали болота и разлившиеся ручьи. Пришлось искать другие маршруты. Дивизия начала продвижение на Брест, сопровождавшееся постоянными столкновениями с разрозненными советскими частями, в том числе и танками злосчастной 22-й танковой дивизии. Крупных сил у 4-й армии здесь не было, но местность благоприятствовала обороне даже небольших отрядов. Далее 3-я танковая обошла Брест с юга и вышла восточнее города на Варшавское шоссе. Тем самым Модель оказался на маршруте, закрепленном за соседней 4-й танковой дивизией. Последняя была в первой половине дня надолго заперта очагом сопротивления советских войск. Несмотря на все приказы и запреты, на войне часто действует принцип «кто раньше встал, того и тапки». Модель вышел на шоссе раньше, и командир корпуса Гейер фон Швеппенбург был вынужден санкционировать смену плана наступления. В итоге два крупных танковых соединения двинулись гуськом по одной дороге. Можно было ожидать, что выскочившая на шоссе дивизия Моделя начнет безостановочное продвижение вперед.
Однако неприятности 3-й танковой дивизии на этом не закончились. В 16.50 воздушная разведка сообщила, что мост через Мухавец у Булково (к юго-востоку от Жабинки) горит. В журнале боевых действий соединения отмечалось, что этот мост «имеет громадную важность для дивизии». Уже смеркалось, когда голова гигантской стальной змеи из двух дивизий достигла Мухавца. От деревянного моста к тому времени остались только дымящиеся головешки. Мостовой парк опаздывает, застряв где-то в бесконечных пробках позади. Дальнейшее продвижение пришлось остановить. Через Мухавец поздним вечером, около 22.00, перебираются только «ныряющие» танки. Они двинулись на Кобрин, но это скорее была силовая разведка, нежели наступление.
Полковник Хорст Зобель, в 1941 г. командовавший танковым взводом в дивизии Моделя, с досадой вспоминал: «Мы преодолели всего 18 километров, в то время как должны были пройти 80 километров!» В журнале боевых действий 3-й танковой дивизии даже появляется дышащая завистью фраза: «Движущиеся севернее Бреста танковые дивизии стремительно наступают, не встречая тех препятствий, которые приходятся на долю 3-й и 4-й тд». Впрочем, надо сказать, что сам Гудериан, похоже, без энтузиазма относился к перспективам наступления южнее Бреста — целый день он провел в XXXXVII корпусе, а в XXIV даже не заглядывал. Пехотные дивизии XII армейского корпуса при всем старании не могли развить сравнимых с мехчастями темпов наступления. Сам Гудериан никак не комментировал скромных результатов наступления своей танковой группы в первый день войны. Более того, в мемуарах он вольно или невольно приписал своим войскам успех следующего дня. Резюмируя итог первого дня боев, он походя заметил: «У Пружаны 18-я танковая дивизия вступила в первые бои с танками противника». В действительности (по донесениям корпуса) этот первый танковый бой состоялся у местечка Пелище, далеко к западу от Пружан. Более того, в поданном поздно ночью донесении группы армий «Центр» о результатах дневных боев в качестве достижения 18-й танковой дивизии указывается Поддубно, что тоже совсем не Пружаны, а заметно западнее. Одним словом, «быстрый Гейнц» 22 июня был совсем не так быстр, как обычно. Фон Бок в своем дневнике был откровенен: «Мы продвигаемся вперед; больше всех в этом смысле преуспела танковая группа Гота, которая вечером перешла под прямое командование группы армий. У танковой группы Гудериана дела обстоят далеко не так гладко. Проблемы на переправах у Бреста такие же, как у корпуса Лемельзена — затрудняют доставку горючего». 2-я танковая группа дебютировала без громких успехов, и вброс против нее крупных советских резервов мог быстро превратить Гудериана в аутсайдера. Все зависело о того, какой ход сделает его противник.
3-я танковая группа. Алитус
Расположение советских частей на вильнюсско-каунасском направлении утром 22 июня было типичным для приграничных армий. Из состава четырех стрелковых дивизий 11-й армии на границе находилось по одному полку, из состава пятой стрелковой дивизии — два батальона. Этой завесе противостояли пять армейских корпусов немецких 16-й и 9-й армий, а также два моторизованных корпуса 3-й танковой группы. Стоявшие на границе советские стрелковые полки были атакованы, по меньшей мере, двумя пехотными дивизиями каждый. В связи с этим общая «немота» советской артиллерии в полосе 3-й танковой группы была, пожалуй, выражена в наибольшей степени. В отчете группы по итогам боев указывалось: «На всех участках фронта противник оказывал слабое сопротивление, нигде не отмечались действия артиллерии противника»[69].
