Дмитрий Волкогонов - Ленин
Мать готовила чай, молча слушая разговоры молодых людей о Плеханове, Потресове, Шелгунове, о работе молодого, но уже лысоватого гостя над какой-то книгой, о необходимости установить связи с европейской социал-демократией. Мы не знаем, понравился ли матери Надежды Константиновны ее будущий зять, но, как вспоминал А.Н.Потресов через два десятка лет в своем очерке „Ленин", Елизавета Васильевна Крупская до своей кончины вела себя весьма независимо по отношению к своему зятю, не останавливаясь перед прямолинейной критикой людей, не „занимающихся настоящим делом"78. Встречи продолжались, но, похоже, широколобого коренастого крепыша интересовали больше полемика с Н.К.Михайловским, рассказы В.А.Шелгунова о кружковой работе, беседы с А.И.Ерамасовым, встречавшимся с русскими политическими эмигрантами в Лондоне, Париже, Женеве…
Дело в том, что Ульянов встречался и с подругой Крупской Аполлинарией Якубовой. Иногда они гуляли втроем, обсуждая местные политические новости. После ареста в декабре 1895 года Владимира Ульянова и других участников петербургского „Союза борьбы" Крупская и Якубова пытались добиться с ним свидания в доме предварительного заключения по Шпалерной улице. Желая их видеть, Ульянов пишет записку Н.К.Крупской (зашифровав) с просьбой, чтобы она и Аполлинария приходили вместе на Шпалерную в 2 часа 15 минут, тогда он сможет их увидеть в окно коридора во время прогулки79.
Трудно реставрировать личные отношения трех молодых социал-демократов, особенно после того как почти вековая „конспирация" этой сферы человеческого бытия почти полностью смыла слабые, эфемерные следы жизни многих людей. Правда, иногда такие „контакты" фиксировались и официальной историографией, но как? „Февраль 14(26). Встреча Ленина с членом петербургского „Союза борьбы" А.А.Якубовой"80.
По свидетельству ряда солидных историков, и в частности Луиса Фишера, прожившего в России 14 лет, „Ленин неудачно сватался к Аполлинарии Якубовой, тоже учительнице и марксистке, подруге Крупской по вечерне-воскресной школе для рабочих. Аполлинария Якубова отвергла сватовство Ленина, выйдя замуж за профессора К.М.Тахтерева, редактора революционного журнала „Рабочая мысль".
Какое- то время Ульянов и Якубова поддерживали письменную связь, особенно после того как Ленин оказался в Мюнхене, а Аполлинария в Лондоне. Переписка, судя по публикациям, была весьма революционной. Правда, Ульянов между делом упомянул Аполлинарии об их „старой дружбе"81. Впрочем, Ленин и Якубова на своем жизненном пути еще не раз встречались, и в частности в Лондоне.
Есть ряд свидетельств, что еще до знакомства с И.Арманд у Ленина был роман с одной француженкой в Париже. В частности, когда работник Института Маркса - Энгельса - Ленина Тихомирнов встречался в 1935 году в Париже с Г.А.Алексинским по поводу ленинских документов, Алексинский показал письма Ленина одной писательнице весьма личного характера. Тогда эти письма приобрести не удалось. Где они сейчас?…
Но все это будет „потом"…
После ссылки Ленина в Восточную Сибирь под гласный надзор полиции вскоре установилась письменная связь между ним и Крупской. В это время еще одна женщина, самозабвенно до конца дней своих любившая Владимира, - его мать Мария Александровна буквально засыпала департамент полиции своими прошениями. „Ввиду слабого здоровья" сына она просит позволить ему ехать в ссылку за свой счет; затем обращается с просьбой разрешить задержаться ему в Петербурге; после этого - остановиться „из-за ее болезни" в Москве на одну неделю, затем продлить пребывание сына в белокаменной… М.А.Ульянова продолжает настойчиво писать властям (с ведома сына); обращается к генерал-губернатору Восточной Сибири „о назначении В. Ульянову, ввиду слабого здоровья, местом ссылки Красноярск или один из южных городов Енисейской губернии". Поддерживает мать в этом натиске на царские власти и сам ссыльный; просит „ввиду слабости здоровья места ссылки в пределах Енисейской губернии, желательно в Красноярском или Минусинском округах"82.
И, представьте себе, все, буквально все эти просьбы власти „кровавого царского режима" удовлетворяют без каких-либо оговорок! (Правда, когда М.А.Ульянова в августе 1897 года подала прошение: „…ввиду болезненного состояния перевести сына в Красноярск", просьба была отклонена) Когда сам Ленин придет к власти, то будет совсем другим даже по отношению к тем, с кем начинал „социал-демократическое дело" в России, кого хорошо знал. В своей записке Сталину от 17 июля 1922 года он предлагает без колебаний выслать с родины Потресова, Изгоева, Пешехонова, Петрищева, Розанова и „многих других". Нужно „представить списки и надо бы несколько сот подобных господ выслать за границу безжалостно… Всех их вон из России"83. Да и вообще, „репрессии против меньшевиков усилить и поручить нашим судам усилить их…"84. В этой нескладной фразе Ленин еще раз выразил свое отношение к многим из своих коллег в начале века.
Как изменились взгляды социал-демократа! Куда „царским сатрапам"! Шушенское же было не больше как принудительным отдыхом… Ульянов считал нормальным „ввиду слабости здоровья" выпрашивать себе место поприятнее, благо и там никто ничем ссыльному не докучал: ни работой, ни режимом, ни какими-то особыми ограничениями… Многие ссыльные, направленные в Туруханск, например Мартов, не сочли нужным, помня о достоинстве революционера, молить о снисхождении и просить местечко получше… Тем более и при „болезненном состоянии" Ленин частенько ходил на охоту, увлекался длительными прогулками, а попросту весьма хорошо отдыхал и неплохо питался.
Я своими глазами видел жизнь не царских, а советских ссыльных (моя мать после расстрела отца была сослана и умерла в ссылке), когда люди буквально бились, чтобы выжить, уцелеть, спасти детей. Не всем это удавалось. Система, которая была создана после октября 1917 года, уникальна: люди сами строили себе тюрьмы, лагеря, чтобы их заполнить. Но даже те, кто буквально не попал туда, а формально был свободен, часто не могли сравнить свою жизнь с положением царских ссыльных, в частности, в Шушенском в конце прошлого века.
Ссыльные ездили друг к другу в гости, собирались на совещания, писали книги и программы, принимали родных и даже создавали семьи. В июле 1897 года, например, Владимир Ильич получил приглашение от своих ссыльных друзей В.В.Старкова и А.М.Розенберг (сестра Г.М.Кржижановского) на их свадьбу. Может быть, этот приятный случай активизировал переписку Владимира Ульянова и Надежды Крупской, также сосланной из Петербурга в Уфу?
В январе 1898 года Ульянов просит директора департамента полиции продолжить отбывание ссылки в Шушенском Крупской как своей невесты. Крупская пишет, что она сама „перепросилась в село Шушенское Минусинского уезда, где жил Владимир Ильич, для чего объявилась его „невестой"85. Переписка между будущими мужем и женой активизируется. Одна странная деталь: большинство писем Ленина к Крупской утрачены, не найдены. Письма же Надежды Константиновны будущему мужу оказались в большей сохранности. Может быть, Владимир Ульянов уже тогда уверовал в свое великое или, по крайней мере, большое будущее и сохранял все, относящееся к личному творчеству, перипетиям судьбы, в том числе и в форме эпистолярного жанра? Кто теперь скажет… Троцкий, например, тот сохранял даже пригласительные билеты, небольшие записки, телеграммы, фотографии, малейшие упоминания о нем в газетах… Ленин, возвращаясь, например, из Швейцарии, вез с собой даже малозначащие бумаги, черновики своих статей, планы речей и т. д. Он, наверное, верил, что станет любимчиком истории, и, как видит Бог, не ошибся… Ленин не был тщеславным человеком, но уже в молодости знал себе цену…
В начале мая к Ленину в Шушенское, проделав немалый путь по железной дороге, на пароходе, лошадьми, приехала Надежда Константиновна Крупская. Не одна. С матерью Елизаветой Васильевной, которая отныне будет сопровождать супружескую чету везде, куда ее забросит судьба, как любил говорить Ульянов, „профессионального революционера". Елизавета Васильевна, со слов самого Владимира Ильича, едва увидела Ульянова, тут же безапелляционно сказала:
- Эк Вас разнесло!86
В письме к „дорогой мамочке" ее сын сообщал: „Н.К., как ты знаешь, поставили трагикомическое условие: если не вступит немедленно (sic!) в брак, то назад, в Уфу. Я вовсе не расположен допускать сие, и потому мы уже начинаем „хлопоты" (главным образом прошения о выдаче документов, без которых нельзя венчать)…"87
Потребовались разные формальности. Ленин обращается к минусинскому окружному исправнику, а затем и к высшим должностным лицам Енисейской губернии о выдаче свидетельства, необходимого для вступления в брак. Но и в старой России, которая многим сегодня кажется вестибюлем рая, хватало всего и всякого, в том числе и самого забубенного чиновничьего бюрократизма. Почти два месяца ушло на „выправление" необходимых документов. Мать Крупской требовала, чтобы венчание было по всей форме. И хотя молодые (впрочем, Ленину уже исполнилось двадцать восемь лет, а Крупской на год больше) довольно давно стали на тропу безбожия, они были вынуждены подчиниться матери.
