Пол Джонсон - Популярная история евреев
Арабский антисемитизм тоже представлял собой неоднородную смесь религиозных и светских мотивов. Его характеризовала также противоречивая оценка роли Гитлера и нацистов. Великий муфтий Иерусалима знал об «окончательном решении» и приветствовал его. Гитлер говорил ему, что, когда его войска доберутся до Среднего Востока, они сотрут с лица земли еврейские поселения в Палестине. После войны многие арабы продолжали относиться к Гитлеру как к героической фигуре. Когда Эйхмана привезли на суд в 1961-62 гг., англоязычная иорданская газета «Джерузалем Таймс» поместила письмо, поздравлявшее его с тем, что через него «на человечество снизошло благословение». И добавляла: «суд когда-нибудь завершится ликвидацией оставшихся шести миллионов, чтобы отомстить за твою кровь». С другой стороны, арабские пропагандисты антисемитизма часто проводили советскую линию, в соответствии с которой евреи и нацисты работали рука об руку, а сионисты – естественные последователи нацистов. В частности, в своей пропаганде на Запад арабские правительства сравнивали ВВС Израиля с Люфтваффе, а силы обороны Израиля – с СС и гестапо. Время от времени (а иногда и одновременно) арабскую аудиторию информировали, что Холокост был благоприятным событием, дьявольским сговором между евреями и нацистами, а то и вообще не имел места, и все это просто выдумали сионисты. Но когда теоретиков антисемитизма беспокоили противоречия в их утверждениях?
Количество антисионистского материала, буквально затопившего мир и исходившего как от советского блока, так и от арабских государств, выросло сначала в результате Шестидневной войны 1967 г., которая сыграла роль мощного стимулятора советской пропаганды против Израиля, а затем революции нефтяных цен, последовавшей за войной Йом-Кипура (1973 г.), которая резко увеличила арабские фонды, поступавшие на антисионистскую пропаганду. Масштаб и настойчивость антиизраильской брани неизбежно производил определенный эффект, особенно в ООН. Старая Лига Наций неоднократно подтверждала свою неэффективность в защите евреев в период между мировыми войнами. Но, по крайней мере, она не поощряла активного их преследования. В то же время с 1975 г. сессия Генеральной Ассамблеи ООН приблизилась к тому, чтобы узаконить антисемитизм. 1 октября она с помпой приняла президента Уганды Иди Амина в качестве председателя Организации африканского единства. К этому времени Амин был печально известен крупномасштабными убийствами населения Уганды, в котором он принимал и личное участие. Он был хорошо известен резкостью своих антисемитских заявлений. 12 сентября 1972 г. он прислал телеграмму на имя генерального секретаря ООН, в которой восхвалял Холокост и объявлял, что, поскольку в Германии не поставили памятника Гитлеру, он предлагает воздвигнуть его в Уганде. Несмотря на все это (или благодаря этому?) Генеральная Ассамблея хорошо приняла его. Многие делегаты ООН, включая целиком советский и арабский блоки, стоя приветствовали его овацией, после чего он выступил с речью, в которой разоблачал «сионистско-американский заговор» против мира и призывал к исключению Израиля из ООН и его «утихомириванию». Его гротескную филиппику неоднократно прерывали аплодисментами и стоя проводили на место новой овацией. На следующий день Генеральный секретарь ООН и председатель Генеральной Ассамблеи дали обед в его честь. А через две недели, 17 октября, профессиональные антисемиты советской и арабской пропагандистских машин достигли величайшего триумфа, когда Третий комитет Генассамблеи 70 голосами против 29 при 29 воздержавшихся и 16 отсутствующих принял резолюцию, которая клеймила сионизм как разновидность расизма. 10 ноября уже Генеральная ассамблея в целом утвердила эту резолюцию 67 голосами против 55 при 15 воздержавшихся. Израильский делегат Хаим Герцог указал, что голосование проходило в 37-ю годовщину нацистской Хрустальной ночи, направленной против евреев. Американский делегат Дэниел П. Мойнихен объявил с ледяным презрением: «Соединенные Штаты объявляют перед лицом Генеральной ассамблеи ООН и всего мира, что они не признают, не согласятся и не считают себя связанными этим позорным актом».
Один из главных уроков еврейской истории состоит в том, что за повторяющимися словесными оскорблениями рано или поздно следуют насильственные действия. На протяжении столетий время от времени антисемитские писания накапливали опасную критическую массу, что увенчивалось пролитием еврейской крови. Гитлеровское «окончательное решение» было уникально в своей жестокости, но его, тем не менее, подготовила антисемитская теория XIX столетия. Антисемитский поток, организованный советским блоком и арабскими государствами в послевоенный период, породил собственную характерную форму насилия – государственный терроризм. В том, что это оружие использовалось против сионизма, заключалась определенная ирония, поскольку именно воинствующие сионисты, вроде Авраама Штерна и Менахема Бегина изобрели терроризм в его современном высокоорганизованном и научном виде. Тот факт, что он может быть направлен, причем в широком масштабе, против государства, во имя создания которого они жили и умерли, можно расценивать как акт возмездия провидения или, в крайнем случае, что идеалисты, которые оправдывали свои средства целями, создавали тем самым угрозу себе. Эпоха международного терроризма, созданного послевоенным советско-арабским антисемитизмом, по-настоящему началась в 1968 г., когда Организация освобождения Палестины официально провозгласила террор и массовые убийства основой своей политики. ООП и ее различные конкуренты и подражатели атаковали в первую очередь цели в Израиле, но они не в большей степени различали при этом израильтян (или сионистов) и евреев, чем традиционные убийцы-антисемиты различали религиозных евреев и евреев по рождению. Когда члены банды Баадера-Мейнхоф, немецкой левацко-фашистской организации, вдохновленной советской антисемитской пропагандой, угнали 17 июня 1976 г. воздушный лайнер Эр-Франс, летевший из Парижа в Тель-Авив, и заставили его сесть в Уганде Иди Амина, террористы тщательно отделили неевреев от евреев, чтобы перебить последних. У одного из тех, кого они планировали убить, был вытатуирован на руке номер, присвоенный ему в эсэсовском концлагере.
Терроризм такого масштаба и изощренности, который практиковала ООП, был, конечно, опасным нововведением. Но в самом принципе терроризма для евреев не было ничего нового, поскольку террор против них практиковался 1500 лет, если не больше. Погром был типичным инструментом антиеврейского терроризма, задуманным не столько для истребления евреев, сколько для того, чтобы вызвать у них страх, чувство бессилия и привычное подчинение, что практически разоружило их перед лицом «окончательного решения». Но эти времена прошли. Терроризм хоть и продолжал применяться по отношению к евреям, но он не оставался больше безнаказанным. Пример тому – попытка истребления евреев на борту самолета Эр-Франс. Налет израильтян на Энтеббе, который освободил их (всех, кроме одной старой женщины, убитой Амином), продемонстрировал способность сионистского государства оказать помощь попавшим в беду евреям на расстоянии свыше тысячи миль от его границ. Израиль мог совершить акции (и совершал их) также против баз террористов. Крупнейшей из них был Южный Ливан, практически оккупированный ООП в 1970-82 гг. Начиная с 6 июня 1982 г., израильская армия громила базы ООП, очистив от нее весь район, после чего та была вынуждена удалиться в сопротивляющийся Тунис. Но даже там в 1985 г. было показано, что штаб-квартира ООП остается в пределах досягаемости для израильского возмездия. Случалось, что подобные израильские усилия в осуществлении права на самооборону получали неправильную оценку или неудачно выполнялись, провоцируя критику, в том числе со стороны друзей Израиля. Оккупация Южного Ливана в 1982 г., в ходе которой Израиль использовал интенсивные бомбардировки, что привело к большим разрушениям и гибели многих арабов, стала источником острых разногласий как между Израилем и его союзниками, так и даже внутри Израиля. На этом фоне произошла резня, которую учинили арабские христиане-фалангисты в лагерях мусульманских беженцев Сабра и Шатила 16 сентября. Этот эпизод был умело обыгран арабской и советской пропагандой и представлен в западных средствах массовой информации как предмет ответственности Израиля. Бегин, в это время еще находившийся на посту израильского премьера, горько жаловался через три дня своему кабинету: «Гои убивают гоев, а обвиняют евреев». Израильтяне мудро организовали независимое расследование, которое установило истинное положение вещей и возложило часть ответственности на израильского министра обороны, Ариэля Шарона, за то, что он не предвидел и не предотвратил убийств.
