Андрей Еременко - Годы возмездия. Боевыми дорогами от Керчи до Праги
В течение 4 и 5 мая действия наших войск развивались успешно на всех направлениях. За эти два дня они продвинулись от 18 до 45 км, овладев при этом 360 населенными пунктами, в том числе городами Штернберк, Штадт Либау, Фульнек, Пржибор, Рожнов и другими.
60-я армия, произведя в течение ночи с 5 на 6 мая перегруппировку, правым крылом вновь продвинулась на 20 км, а центром, наступая от Штернберка вдоль шоссе на Оломоуц, вышла на северо-восточную окраину г. Оломоуц, где встретила упорное сопротивление противника.
В тот же день значительный успех имели также 1-я гвардейская и 18-я армии, которые вышли на линию Нови-Йичин, Голешов. 60-я армия своим правым крылом и центром продвинулась до 30 км, овладев при этом 150 населенными пунктами. На левом крыле в районе Оломоуца шли упорные бои, отбивались неоднократные атаки противника в северной части города. Успех 60-й армии дал возможность усилить продвижение войск 38 и 1-й гвардейской армий, которые в течение 7 мая также имели успех и продвинулись от 7 до 20 км, при этом 38-я армия овладела большей частью Оломоуца.
К этому времени войска 18-й армии производили перегруппировку, а 1-й Чехословацкий армейский корпус вышел из ее состава и сосредоточился в районе Костин, что в 24 км южнее Оломоуца, по р. Морава. Я приказал командующему 18-й армией генерал-лейтенанту Гастиловичу сменить войска 40-й армии и начать наступление в северном направлении, нанося удар западнее Простеев с ближайшей задачей, соединившись с войсками 60-й армии западнее Оломоуца, окружить и уничтожить оломоуцкую группировку противника, в дальнейшем продолжать наступление в северо-западном направлении.
Приведу воспоминания командующего 18-й армией генерал-лейтенанта А.И. Гастиловича об этом периоде действий армии.
«Преследование, начатое 30 апреля, продолжалось теперь почти безостановочно. От Чадца войска так быстро продвигались в направлении Валашске-Мезиржичи через бездорожные Яблоновские горы, что часто даже тылы дивизий оказывались впереди отступавших колонн противника, закрывали им путь отхода и захватывали большие партии пленных.
В один из этих дней даже КП армии, остановившийся в селении Всетин (около 15 км южнее Валашско-Мезиржичи), был вынужден отбивать нападение какого-то немецкого батальона, пытавшегося вырваться из леса на дорогу.
В эти же дни, как-то вечером, ко мне явился офицер с погонами капитана, но одетый довольно фантастично, и доложил, что он заместитель командира партизанского чехословацкого отряда, действующего в лесах несколько южнее. Отряд захватил в плен начальника штаба так называемой власовской армии (изменники и предатели советского народа, действовавшие на стороне немцев) со всеми документами штаба. В отряд уже прибыл самолет, чтобы перебросить захваченного начальника штаба, а два чемодана документов командир партизанского отряда посылает мне с просьбой переправить в Москву. В заключение капитан спросил, не пожелаю ли я допросить или посмотреть пленного, пока его еще не отправили.
– А как его фамилия? – спросил я.
– Генерал Трухин.
Мне вспомнился высокого роста, нелюдимый полковник Трухин с длинным лицом и лошадиными челюстями, бывший одновременно со мной старшим преподавателем в Академии Генерального штаба в 1938 году. Я попросил капитана описать внешность пленника.
Сомнений не было. Это, конечно, был тот самый Трухин. Мне стало противно. Я отказался от предложения смотреть пленного и поручил начальнику контрразведки принять и переправить по назначению доставленные документы» [243] .
День 8 мая принес успех войскам, наступавшим на оломоуцком направлении. Рано утром 8 мая войска 60, 38 и 1-й гвардейской армий в тесном взаимодействии штурмом овладели важным оперативно-стратегическим пунктом обороны противника, г. Оломоуц, после чего немедленно повели стремительное наступление на Прагу, выдвинув свои подвижные группы.
Главные усилия авиации 8-й воздушной армии в течение 6–8 мая были сосредоточены на обеспечении наступления 1-й гвардейской, 38-й и 60-й армий на оломоуцком направлении. Всего за три дня было произведено около 800 самолето-вылетов.
За пять дней боев, с 4 по 8 мая, войска фронта захватили 9000 пленных, 430 орудий, много танков и другой техники и вооружения.
7 мая в 23 час. 15 мин. я получил из Москвы телеграмму, которая адресовалась всем командующим войсками действующих фронтов. В ней говорилось о том, что 7 мая в 9 час. 45 мин. в Реймсе был подписан акт о военной капитуляции всех немецких вооруженных сил как на Западном, так и на Восточном фронтах.
Как только была получена эта телеграмма, у меня собрались Л. 3. Мехлис, Л.М. Сандалов, М.М. Пронин [244] и другие генералы. Мы составили обращение к немецким войскам и их командованию:
«7 мая 1945 года в городе Реймсе главное командование немецких вооруженных сил подписало акт о безоговорочной военной капитуляции всех немецких войск как на Западном, так и на Восточном фронтах.
Акт о безоговорочной капитуляции вступает в силу в 23.00 8 мая 1945 года по среднеевропейскому времени.
Предлагаю:
1. Всем немецким военным частям, всем немецким солдатам, офицерам и генералам прекратить с 23.00 8.5.45 г. по среднеевропейскому времени всякие военные действия и сложить оружие.
2. К 7.00 9.5.45 г. по среднеевропейскому времени выслать от каждой дивизии на передний край по одному офицеру за получением моих указаний.
3. Предупреждаю, что в случае невыполнения немецкими солдатами, офицерами и генералами к указанному сроку моего требования прекратить военные действия и сложить оружие мною будет отдан приказ об уничтожении всех остатков немецких частей, противостоящих моим войскам.
КОМАНДУЮЩИЙ ВОЙСКАМИ 4-ГО УКРАИНСКОГО ФРОНТА
ГЕНЕРАЛ АРМИИ А. ЕРЕМЕНКО».
Сразу же это обращение было передано немецким войскам по радио, а листовки с его текстом разбросаны с самолетов 8-й воздушной армии на территории, еще занятой противником.
Одновременно с этим был составлен и второй документ аналогичного содержания – ультиматум, который адресовался командующему 1-й немецкой танковой армией генералу танковых войск Нерингу и всем командирам его корпусов и дивизий, в частности, командирам 11, 59-го армейских и 49-го горнострелкового корпусов, командирам 154-й резервной, 4 и 3-й горнострелковых, 8-й танковой, 11-й моторизованной, 254, 314, 544 и 253-й пехотных дивизий.
Рано утром 8 мая специально подготовленные и проинструктированные офицеры от наших дивизий были направлены к командованию соответственно противостоящих немецких дивизий и вручили наш ультиматум.
Некоторые командиры немецких дивизий даже не приняли наших офицеров, большинство же оставило наш ультиматум без ответа. Только один командир дивизии генерал-майор Бибер, когда истек срок ультиматума, прислал ответ, однако оружие сложить отказался, сославшись на отсутствие приказа его старшего начальника.
Достойны внимания воспоминания об этих днях генерала А.И. Гастиловича:
«Враг находился при последнем издыхании. Это было ясно и по положению на фронте и по сообщениям радио. 8 мая в 20 часов Москва салютовала войскам нашего фронта за взятие г. Оломоуц, а через несколько часов радио принесло весть о подписании в Берлине акта о безоговорочной капитуляции германских вооруженных сил и объявлении 9 мая праздником Победы. Войска армии находились в это время юго-западнее Оломоуца, а КП армии в г. Костин на р. Морава.
Сначала как-то даже не верилось, тем более что в этот день противник оказывал необычно сильное сопротивление.
Но уже к 23–24 часам вся линия фронта ликовала, представляя сплошную полосу иллюминации, и гремела, как во время сильной артиллерийской подготовки. На радостях стихийно стреляли вверх из всех видов оружия, салютуя победе.
Но оказалось, что праздновать победу нашей армии придется несколькими днями позднее. Ночью я получил распоряжение штаба фронта выслать на рассвете во все находившиеся в соприкосновении с армией немецкие дивизии (их было четыре) ответственных офицеров-парламентеров для приема капитуляции и установления порядка ее.
К 9.00 9 мая все четыре парламентера возвратились обратно. В трех дивизиях их грубо прогнали, заявив, что никакой капитуляции не признают. Командир четвертой дивизии прислал… письмо, в котором говорилось, что он не имеет приказа о капитуляции и поэтому дивизия будет продолжать сопротивление. Попытки наших частей продвинуться вперед были встречены сильным организованным огнем…
Ненависть к врагу, вероломно нарушившему акт о капитуляции, более чем когда-либо охватила солдат и офицеров…
Началось ожесточенное преследование. Гитлеровцы пытались оторваться от наших частей, но напрасно – им всюду перерезали дороги. Появились «ильюшины». Они пронеслись над дорогами и стали штурмовать врага» [245] .
9 мая кольцо вокруг всей чехословацкой группировки немецких войск, которые отказались сложить оружие, было полностью замкнуто. В последнем для гитлеровцев гигантском «котле» оказалась более чем полумиллионная группировка дезорганизованных, потерявших управление и боеспособность немецких войск. С выходом наших войск к Праге путь на запад войскам группы армий «Центр» оказался отрезанным.
