Анатолий Иванов - Вечный зов (Том 2)
- Так какое ты имеешь право говорить о моей совести?! Этого я и отцу твоему никогда не прощу, а тебе... проведшему всю войну в плену...
Василий побледнел, медленно поднялся, сжав кулаки. Но Полипов этого не испугался, стоял и ждал с улыбочкой. "Что за дьявольщина? - мелькнуло у Василия. - Неужели это он на провокацию вызывает? Не хватало еще..."
По скулам у него прокатились желваки. Но он взял себя в руки, спокойно сказал:
- Что же, пороху столько, сколько ты, я, может, и не нюхал. Но я другого нанюхался... Фашистских плетей, фашистской неволи. И потому-то я чувствую, как и чем земля родимая пахнет, этот ветер, это небо! Тебе этих запахов, кажется, никогда не почувствовать, хоть ты и в царских тюрьмах сидел. Так что... не очень ловко в наступление ты перешел.
- В какое еще наступление?
- Ну, не прикидывайся. На вопросы мои сам напросился. А отвечать, видно, не готов еще.
Полипов нагнулся, поднял свой запыленный велосипед.
- Просто пропало желание отвечать. - Полипов поставил одну ногу на педаль велосипеда, собираясь сесть в седло, и добавил насмешливо: - Но чего тебе-то так уж сожалеть об этом? Тебе важно ведь, чтоб я самому себе ответил.
- Конечно, это важнее, - согласился Кружилин. - Да, видно, не скоро это произойдет...
- Тебе откуда знать, скоро или не скоро? - почему-то заинтересованно спросил Полипов и даже снял ногу с велосипедной педали.
Кружилин поднял плащ, перебросил его через руку.
- А оттуда... Сперва мне показалось, что совесть у тебя...
- Опять о моей совести?!
- А ты помолчи! - воскликнул Кружилин. - Да, показалось, что она у тебя шевелиться начала. Но я, кажется, ошибся.
Полипов, будто выполняя приказание Кружилина, теперь стоял и молчал.
- Ты, Петр Петрович, одного не можешь понять. Или не хочешь... Верх окончательно берут такие, как Иван Савельев, как Малыгин. Они тебя вытеснили отовсюду. Вот почему ты не в состоянии ответить на мои вопросы. А если в состоянии, но уходишь от них сознательно, то еще хуже.
Кружилин ожидал, что Полипов будет возражать, оправдываться. Но тот только спросил с холодной отчужденностью:
- А ты бы уж заодно и объяснил, не в состоянии или сознательно, раз... раз этакий у тебя... талант психолога.
- Этого объяснить пока не могу.
Стоя друг против друга, каждый теперь понимал, что лучше бы им скорей разойтись. Однако Кружилина задерживало любопытство: чем же кончится эта их случайная встреча?
Медлил и Полипов. Он отвернул глаза в сторону и потирал ладонью никелированный руль своего велосипеда. Потом решительно встряхнул машину, словно дернул лошадь за удила.
"Все равно не уедет, - подумал Кружилин. - Он все-таки понимает, что это будет походить на бегство, на позорное отступление. Не уйдет, не попытавшись как-то взять верх. Но интересно как?"
Кружилин решил ждать до конца и даже положил обратно на чемоданчик плащ, полез за папиросами.
Полипов отлично понял все мысли Кружилина. Понял и даже смерил его глазами с головы до ног с откровенно снисходительным превосходством.
Однако и Кружилин понял, что этот взгляд бывшего секретаря райкома на сей раз какой-то искусственный, показной.
- Значит, думаешь, что прижал меня в угол? - тихо спросил Полипов. Василий только пожал плечами. - И ждешь, как я из него... из этого положения выйду?
- Ну что ж. Это тоже интересно.
- Да... Но только мне выходить ниоткуда не надо. И никуда ты меня не загнал. Конечно, в последние годы судьба меня не балует, в этом ты прав. Пришлось... работу в райкоме, а потом и в совхозе "Степной" оставить...
- Осторожные, однако, формулировочки. Жалеешь, что ли, себя? А когда-то не выбирал выражений. Некогда, мол, выбирать, которые помягче, дело делаем...
- А ты не перебивай! - повысил голос Полипов. - Я твои вопросы выслушивал спокойно.
- Хорошо, - коротко сказал Кружилин.
- Ну вот... Только рано вы собрались хоронить Полипова. Жив еще Полипов. А формулировки... Я и сам понимаю - наломал дров порядочно, как уж тут ни формулируй. Партия поправит...
- Сколько же можно поправлять тебя? - не выдержал все-таки Кружилин.
- Во-он ты каков, оказывается! - уже сквозь зубы выдавил Полипов. - А ведь мы терпеливее относились к вам.
- Погоди, погоди... Кто это - мы? И к кому это - к вам?
- Ишь ты, как за слова хватаешься. К тебе вот, в частности. А мы - это старшее поколение.
Кружилин снова взял свой плащ.
- Ладно, Петр Петрович, кончим бесполезный разговор.
- Действительно, - согласился Полипов. - Только, повторяю, не торопитесь сбрасывать со счетов нас. Как бы ни работали, какие бы перегибы ни допускали, мы свято верили в дело партии, в великое дело...
- Слушай, Полипов, ты это всерьез проводишь разделение на "вас" и "нас"? перебил его Кружилин и поглядел ему прямо в глаза.
- Какое... разделение?! - вспылил Полипов. И потому, что вспылил, Кружилин понял: на этот раз Полипов чуть растерялся. - Не хватайся, говорю, за слова.
- А нет разве? И коль уж делишь, то позволь спросить: вы, старшее поколение, верили в дело партии, а мы, пришедшие вам на смену, по-твоему, не верим?
- О-хо-хо! - вздохнул Полипов. - Вон какие далекие выводы, оказывается, можно сделать, зацепившись за одно слово. Вон как можно повернуть. Но, во-первых, никакого разделения я не провожу. Во-вторых, я просто хотел сказать, что мы, совершившие в семнадцатом году революцию, воздвигли еще Днепрогэс и Магнитку, неплохо справились с коллективизацией, с индустриализацией, построили, черт возьми, социализм. Ты что же, отрицать это будешь?
- Нет.
- Я считаю, что в этом есть доля и моего труда. А если так, почему же мы бросовые люди?
- Я тебе этого не говорил.
Полипов тупо уставился на Василия Кружилина, долго на него глядел, почти не мигая. Видимо, он и сам уже засомневался, говорил или не говорил Кружилин такие слова.
- Это ты сам придумал, - усмехнулся Василий. - И вот почему придумал, мне это понятно стало наконец. Не-ет, ты, оказывается, кое-что понимаешь. Ты чувствуешь, что новые времена наступили, что ты и тебе подобные полностью себя...
- А в самом деле, прекратим-ка мы этот спор, - не дал ему договорить Полипов и поглядел на часы. - Того и гляди, опоздаю.
- Куда торопишься так?
- В райцентр. Насчет того, что я из района хочу вон, это в горячке вырвалось. Годы и годы здесь прожил, сроднился. Живое-то рвать как?! Хочу самостоятельную работу попросить.
Кружилин двинул бровями.
- И что-нибудь дадут, я думаю. Попрошусь, скажем, в "Красный партизан", на место твоего отца. Он собирается на отдых. А у меня есть еще порох. И, если доверят, докажу, что кое на что способен еще... Ну, прощай.
И Полипов быстро вывел велосипед на середину дороги.
- Постой, постой! Ты это серьезно? - опомнившись, проговорил Кружилин.
- Почему же нет?
- Но ведь... ты за один год колхоз угробишь. Ты сразу же чистые пары ликвидируешь.
- Нет, зачем же... Я понимаю: на парах все хозяйство "Красного партизана" держится. Пусть мои парторги выговоры получают, а я буду только голову нагибать, как бык. Как отец твой. Как Савельев или Малыгин тот же.
- Та-ак! - воскликнул Василий и со злостью схватил с земли ни в чем не повинный чемоданчик. - Ничего ты, Полипов, не понял, оказывается, за эти годы... с тех пор, как тебе пришлось, по твоему выражению, работу в райкоме партии, а потом и в совхозе "Степной" оставить.
- Ишь ты! Твои слова, я сказал бы, тоже несколько ядовиты, но ведь не поверишь.
- А насчет "Красного партизана"... что ж, езжай, попробуй.
- И попробуем! Если не возражаешь, - насмешливо бросил Полипов. Но улыбка на его лице вдруг начала таять.
Полипов точно впервые заметил в руках у Василия Кружилина плащ, дорожный чемоданчик и смотрел и смотрел на них не отрываясь.
- Погоди, Кружилин. Это что же?.. - Голос его изменился. - Ты же агроном теперь. Уж не тебя ли... в "Красный партизан"?
- Меня, - сказал Кружилин. - И тоже по просьбе. Правда, я просился агрономом, а мне предложили председателем.
- А-а... а почему? - промолвил Полипов, не замечая, что вопрос его повис в воздухе беспомощно и глупо.
- Почему мне доверили эту работу, не знаю, - сказал Василий. - А почему я попросился в колхоз... Это я могу тебе объяснить. Только издалека придется. Помнишь, ты распекал меня когда-то за статьи о колхозе "Красный партизан", о его председателе Иване Савельеве, обвиняя, что районная газета берет его под защиту, а я занимаюсь каким-то "индивидуальным оппозиционерством"?
Василий помолчал, ожидая ответа. Но Полипов, опустив голову, разглядывал носки запыленных сапог Кружилина.
- Я тогда действительно старался как-то помочь Савельеву и отцу в их борьбе против тебя... А ты не ухмыляйся, Петр Петрович. Именно в их борьбе против тебя! Я понимаю, что помощь эта была мизерная. Но как помочь лучше, я тогда не знал.
- Сейчас, получается, знаешь? - хрипло бросил Полипов.
- Знаю. И - можешь верить, можешь нет - я впервые догадался, какая помощь им больше всего нужна против таких вот, как ты, в тот момент, когда ты читал мне лекцию о доморощенных демагогах, об умении видеть перспективно. Правда, догадка тогда мелькнула смутно. Мне показалось, что лучше всего будет встать рядом с такими, как мой отец, как Иван Савельев, в одну упряжку и тянуть, насколько сил хватит... Потом все более прояснялась эта мысль. И я пошел в сельскохозяйственный.
