Пирс Брендон - Упадок и разрушение Британской империи 1781-1997
Поэтому британские политики и гражданские служащие имели основания, убедительные в краткосрочном плане, но отражающие нежелание признавать изменившееся международное положение страны в долгосрочном плане, отказывать Адену в независимости.
В то время, когда Кипр угрожал стать «второй Палестиной»[2850], Аден называли жизненно важным звеном в цепи опорных пунктов, которые тянулись от Гибралтара до Гонконга. С одобрения Вашингтона он охранял и обслуживал Персидский залив. Он давал Британии прочную позицию на Ближнем Востоке. Внутренние районы Адена могли даже содержать нефть. Как цинично заметил Гарольд Макмиллан, эта возможность означала, что метрополии следует продолжать разделять и властвовать. Премьер думал, что «будет лучше оставить местных шейхов и правителей в состоянии простого соперничества и разобщенности, при котором они радуются нашей защите. Их можно, где необходимо, стравливать друг с другом, а не сплачивать в нечто единое. Последнее с наибольшей вероятностью приведет к требованию независимости и самоопределения (а на самом деле как раз планируется для такой цели)»[2851].
Однако в 1958 г. было объявлено чрезвычайное положение после большего количества беспорядков, вдохновленных йеменцами. Лондон с неохотой пришел к выводу: Аден лучше всего сохранять путем дальнейших скромных шагов к демократии и объединению арабских государств-протекторатов для формирования «санитарного кордона». (Но, как писал один чиновник, он «оказался скорее поясом целомудрия — неудобным, но не защищающим от беременности»)[2852].
Слияние отпраздновали в 1959 г. Главным на празднике был очень высокий министр по делам колоний Ален Леннокс-Бойд. Он пережил приветственный салют из ружей, пули из которых пролетели опасно близко от его головы. Этот человек «источал шарм, как щедрые дары»[2853].
В 1963 г., после большого количества споров и обещаний самоуправления, которые разбавлялись намерением Великобритании постоянно держать войска в Адене, сама колония присоединилась к союзу. Теперь ее губернатора станут называть верховным комиссаром Адена и протектората Южной Аравии. Он печально заметил: «Это напоминало замену классического римского титула, краткого, лапидарного и четкого, поздним византийским — длинным, почетным и совершенно двусмысленным»[2854]. Как ясно из его жалобы, Федерация Южной Аравии была обречена. Как и Федерации Малайи, Вест-Индии и Центральной Африки, то была форма без содержания, бесполезное наследие старой империи.
Федерация Южной Аравии не могла объединить свои разрозненные элементы. Но ее крах был обеспечен полковником Абдуллой Саллялем, который в 1962 г. возглавил военный переворот в Йемене. Путч, в свою очередь, привел к ожесточенной гражданской войне, которая пересекла южную границу. Каир и Москва поддержали Салляля, а Лондон и Эр-Рияд- его монархических противников. Британская империя снова взяла сторону феодальных реакционеров против националистов-революционеров.
Аден разрывался из-за племенной вражды и личной вендетты, но его националисты-революционеры тоже дали ответ. В частности, новая воинственно настроенная группа под названием Национально-освободительный фронт, не оправдала упорной веры британцев в то, что «жители колонии Аден, как и большинство арабов в других странах, — это политики, занимающиеся пустой болтовней и сплетнями. Взгляды которых меняются в соответствии с настроением часа»[2855].
Национально-освободительный фронт нес ответственность за растущее количество забастовок, мятежей и убийств в городе, в котором теперь жило 250 000 человек. Многие из горожан были рабочими-мигрантами из Йемена. Верховный комиссар Треваскис был ранен гранатой, при этом взрыве погиб его помощник.
В октябре 1963 г. Национально-освободительный фронт организовал полномасштабное восстание в дикой местности Радфан — горном районе рядом с границей Йемена. Бедные жители этого района имели давние традиции разбоя и бандитизма, а также являлись опытными партизанами. Они не клялись в верности никакому господину, называя себя «Волками Радфана»[2856]. Против них британцы использовали одни из самых современных видов вооружений, включая танки «Центурион», вертолеты «Уэссекс» и самолеты «Хантер» для штурмовых атак. Дункан Сэндис, который теперь стал министром по делам колоний, выбрал для себя обмундирование в виде рубашки изумрудного цвета, свободных брюк и соломенной шляпы. Одетый таким образом, он наблюдал за их атаками во время визита в тот район.
Королевские ВВС не только обстреливали и бомбили деревни, но и обрызгивали посевы ядом, надеясь заставить восставших покориться. Секретарь Сэндиса в дальнейшем вспоминал: «Это была очень мерзкая политика, настоящий шаг назад в колониальные времена. И она не сработала»[2857].
Ничто не сработало, а меньше всего — награда в два ружья, которые армия вручала за каждую мину, сданную представителями племен. (Они могли получить мину в Йемене за одно ружье). Оказалось невозможным уничтожить сопротивление в Радфане, где, по крайней мере, восемь тысяч человек лишились домов. Тем временем репрессивные чрезвычайные меры в Адене оказалась неэффективными против снайперов, бомб, базук и мин-ловушек.
Во время этой кампании саботажа и убийств любимыми целями Национально-освободительного фронта стали нефтепровод, ведущий к нефтеперегонному заводу «Бритиш Петролеум», и местные «собаки на побегушках у империализма» (особенно — дикторы и агенты разведки). В конце концов, они перебили всех из арабского специального подразделения.
В 1965 г. британцы отменили конституцию и установили прямое управление. Для противостояния террору и получения информации армия отправляла подозреваемых в Центр ведения допросов в форте Морбут. Здесь использовались стандартные формы жестокости, как в дальнейшем показало официальное расследование. Но тайно разрабатывались и более научные методы пыток. Эта техника использовалась в Кении, на Кипре, в Брунее, Британском Камеруне, Персидском заливе, Северной Ирландии и в других местах. Она включала дезориентацию, электрические разряды, выставление у стен с запрещением сидеть и лежать, надевание колпаков на голову, шум, содержание на хлебе и воде, лишение сна. Крики жертв Адена можно было услышать в соседнем Клубе капралов, что вызывало там шутки и комментарии типа: «Вот трахают еще одну п…»[2858]
В ответ на давление со стороны президента Линдона Джонсона, который запутывался в войне с Вьетнамом, лейбористские правительство Гарольда Уилсона выразило свое намерение держаться за Аден. Вашингтон хотел, чтобы его трансатлантический союзник оставался к востоку от Суэца, чтобы ослабить опасения и успокоить людей, считавших, что США намерены «доминировать в мире, пытаясь стать еще одним Римом»[2859].
Сам Уилсон испытывал романтические чувства к империи. Школьником он считал настоящим героем Баден-Пауэлла. Став бряцающим оружием политиком, он по большей части не реагировал на тайные попытки Дункана Сэндиса отождествлять его «с самым ненавистным человеком в Великобритании» — полковником Насером[2860].
Уилсон ценил помощь американцев в поддержке фунта стерлингов. Он сам и более старшие коллеги во все большей степени считали: фунт стерлингов можно только спасти жестким урезанием обязательств. Они лицемерили и притворялись, а больше всех — министр обороны Дэнис Хили. Он и на самом деле хотел уйти из Адена «с самого начала»[2861].
2 февраля 1966 г. Хили сказал: Великобритания не намерена предавать свои имперские обязательства на Ближнем Востоке и в полной мере намеревается «оставаться в военном смысле мировой державой»[2862]. Через три недели в «Белой книге» Министерства обороны Хили было объявлено о резком сокращении британских вооруженных сил к востоку от Суэца. Будет оставлена вся Южная Аравия, включая базу в Адене.
Это решение подтвердилось еще одним финансовым кризисом, который заставил всех присмиреть. В будущем, например, никакие базы не будут удерживаться при местном сопротивлении. (Это положение было исполнено в случае с островом Диего-Гарсия в Индийском океане благодаря депортации всего населения, что еще более опозорило Британию).
Более того, Уилсон надеялся переориентировать британскую международную политику путем присоединения к Общему Рынку Европы. Наконец-то стало ясно: база в Адене в меньшей степени представляет собой щит, чем цель. Это стало определенностью после появления «Белой книги». Теперь друзья из Федерации не могли ничего получить от иностранной державы, зато противников подбадривала уверенность в победе. Британский гарнизон в Адене не мог получить поддержку местных жителей и чувствовал себя преданным.
