Петр Врангель - Записки (ноябрь 1916 года - ноябрь 1920 года)
приказал занять войсками главнейшие учреждения, почту и телеграф, выставить караулы на пристанях и вокзале. Окончательно распределил по портам тоннаж, по расчету: Керчь - 20 000, Феодосия - 13 000, Ялта - 10 000, Севастополь - 20 000, Евпатория - 4000. Дал указания разработать порядок погрузки тыловых учреждений, раненых, больных, продовольственных запасов, наиболее ценного имущества, дабы, по отдаче приказа, погрузка могла начаться немедленно. В десять часов я принял французского верховного комиссара графа де Мартель, представителей иностранных миссий, адмирала Мак-Колли, полковника Уольша, майора Токахасси, коих просил снестись с представителями их правительств в Константинополе на предмет оказания возможного содействия иностранными судами на случай необходимости для нас оставить Крым. Днем я пригласил представителей русской и иностранной печати, которых ознакомил с создавшимся положением: армия, сражавшаяся не только за честь и свободу своей родины, но и за общее дело мировой культуры и цивилизации, армия, только что остановившая занесенную над Европой кровавую руку московских палачей, оставленная всем миром, истекла кровью. Горсть раздетых, голодных, выбившихся из сил героев продолжает отстаивать последнюю пядь родной земли. Их силы подходят к концу и не сегодня, завтра они могут быть сброшены в море. Они будут держаться до конца, спасая тех, кто искал защиты за их штыками. Мною приняты все меры, чтобы на случай несчастья вывезти всех, кому грозит кровавая расправа. Я в праве надеяться, что те государства, за общее дело которых сражалась моя армия, окажут гостеприимство несчастным изгнанникам.
С быстротой молнии тревожные вести распространились по городу. Беспрерывно звонили по телефону, приходили справляться о положении. Среди тревожной, болезненной обстановки неожиданно всплыла фигура генерала Слащева. На его больное, расстроенное воображение опьяняюще подействовала нездоровая атмосфера тревоги и смутных слухов. В своем фантастическом костюме он появлялся на улицах, беседовал с толпой, собравшейся перед витриной телеграфного агентства, давал интервью представителям печати, давая понять, что в создавшемся положении виновны те, кто не слушал его, генерала Слащева, что и теперь еще не все потеряно и что, если ему, генералу Слащеву, поручат разбить врага, то он так же, как и несколько месяцев назад, это сделает.
По совету А. В. Кривошеина и генерала Шатилова, я послал предписание генералу Слащеву выехать немедленно на фронт в распоряжение генерала Кутепова; последнему приказал передать, чтобы он задержал генерала Слащева при себе, не допуская возвращения его в Севастополь. Генерал Слащев на автомобиле выехал в Джанкой.
Поздно вечером были получены сведения с фронта: наши части с утра перешли в контратаку, временно овладели оставленной накануне укрепленной позицией, но удержаться на ней не могли и, под натиском превосходящих сил противника, откатились на прежнюю позицию. Правый участок последней заняли спешенные части подошедших донцов. Наши резервы были исчерпаны. Красные в течении дня, вводя свежие силы, продолжали наступление и к вечеру сбили наши части с последней укрепленной позиции у Юшуни.
На утро 29-го октября коннице генерала Барбовича, при поддержке донцов, была дана задача: ударом во фланг опрокинуть дебушировавшие из Перекопского перешейка части противника, но наша конная группа сама была атакована крупными силами красной кавалерии с севера, в район Воинки и контрманевр нашей конницы не удался. Одновременно противник продвинулся по Арабатской стрелке южнее хутора Счастливцева. На Тюп-Джанкойском полуострове (юго-восточнее Чонгарского) шли бои в районе Абуз - Крка. У Сивашского моста противник подготовлял переправу.
Положение становилось грозным, остававшиеся в нашем распоряжении часы для завершения подготовки к эвакуации были сочтены. Работа кипела. Днем и ночью шла погрузка угля; в помощь рабочим грузчикам были сформированы команды из чинов нестроевых частей, тыловых управлений и т.п. Спешно грузились провиант и вода. Транспорты разводились по портам. Кипела работа в штабе и управлениях, разбирались архивы, упаковывались дела.
В два часа дня прибыл из Константинополя французский крейсер «Waldeck Rousseau», в сопровождении миноносца, имея на своем борту временно командующего французской средиземной эскадрой адмирала Дюмениля. Адмирал Дюмениль был с графом де Мартель у меня и произвел на меня чарующее впечатление, человека выдающегося ума и исключительного благородства. Мы беседовали около двух часов, итоги нашей беседы были изложены в письме адмирала ко мне от 29 октября (11 ноября):
«Командующий
Легкой эскадрой
№9 - Ам.
Крейсер «Вальдек-Руссо» 11-го ноября 1920 г. Контр-адмирал Дюмениль, командующий легкой эскадрой. Его Превосходительству генералу Врангелю, Главнокомандующему вооруженными силами на юге России.
Ваше Превосходительство,
При сем имею честь препроводить Вашему Превосходительству резюме нашего сегодняшнего разговора и просить не отказать подтвердить мне правильность такового резюме, прежде нежели я поставлю о нем в известность французское правительство:
- «Ваше Превосходительство, полагая положение на фронте безнадежным, не видите ныне иного исхода, как эвакуацию всего гражданского населения, желающего избежать расправы большевиков, вместе с остатками белой армии, как ранеными, так и здоровыми. Для осуществления такой эвакуации необходима моя помощь, так как она не может быть осуществлена полностью без прикрытия подчиненными мне судами и помощи некоторых французских транспортов и буксиров.
Ваше Превосходительство, в случае если Франция не обеспечит перевозку армии на соединение с армией русско-польского фронта, в каком случае армия была бы готова продолжать борьбу на этом театре, полагаете, что ваши войска прекратят играть роль воинской силы. Вы просите для них, как и для всех гражданских беженцев, помощи со стороны Франции, так как продовольствия, взятого с собой из Крыма, хватит лишь на десяток дней, громадное же большинство беженцев окажутся без всяких средств к существованию.
Актив крымского правительства, могущий быть употребленным на расходы по эвакуации беженцев, их содержание и последующее устройство, составляет боевая эскадра и коммерческий флот.
На них не лежит никаких обязательств финансового характера и Ваше Превосходительство предлагаете немедленно передать их Франции в залог».
Прошу Ваше Превосходительство принять уверение в моем глубоком уважении и преданности.
Дюмениль».
Теснимые противником, наши части продолжали отходить. К вечеру части конного и Донского корпусов с Дроздовской дивизией отошли в район Богемки. Прочие части 1-го армейского корпуса сосредоточились на ночлег в районе села Тукулчак.
Я отдал директиву: войскам приказывалось, оторвавшись от противника, идти к портам для погрузки, 1-ому и 2-ому армейским корпусам - на Евпаторию; Севастополь, конному корпусу генерала Барбовича - на Ялту, кубанцам генерала Фостикова - на Феодосию; донцам и Терско-Астраханской бригаде, во главе с генералом Абрамовым - на Керчь. Тяжести оставить. Пехоту посадить на повозки, коннице прикрывать отход.
Вместе с тем мною был подписан приказ, предупреждающий население об оставлении нами родной земли.
«ПРИКАЗ
Правителя юга России и Главнокомандующего Русской Армией. Севастополь, 29-го октября 1920 года.
Русские люди. Оставшаяся одна в борьбе с насильниками, Русская армия ведет неравный бой, защищая последний клочок русской земли, где существуют право и правда.
В сознании лежащей на мне ответственности, я обязан заблаговременно предвидеть все случайности.
По моему приказанию уже приступлено к эвакуации и посадке на суда в портах Крыма всех, кто разделял с армией ее крестный путь, семей военнослужащих, чинов гражданского ведомства, с их семьями, и отдельных лиц, которым могла бы грозить опасность в случае прихода врага.
Армия прикроет посадку, памятуя, что необходимые для ее эвакуации суда также стоят в полной готовности в портах, согласно установленному расписанию. Для выполнения долга перед армией и населением сделано все, что в пределах сил человеческих.
Дальнейшие наши пути полны неизвестности.
Другой земли, кроме Крыма, у нас нет. Нет и государственной казны. Откровенно, как всегда, предупреждаю всех о том, что их ожидает.
Да ниспошлет Господь всем силы и разума одолеть и пережить русское лихолетье.
Генерал Врангель».
Одновременно было выпущено сообщение правительства:
«В виду объявления эвакуации для желающих офицеров, других служащих и их семейств, правительство Юга России считает своим долгом предупредить всех о тех тяжких испытаниях, какие ожидают приезжающих из пределов России. Недостаток топлива приведет к большой скученности на пароходах, причем неизбежно длительное пребывание на рейде и в море. Кроме того совершенно неизвестна дальнейшая судьба отъезжающих, так как ни одна из иностранных держав не дала своего согласия на принятие эвакуированных. Правительство Юга России не имеет никаких средств для оказания какой-либо помощи как в пути, так и в дальнейшем. Все это заставляет правительство советовать всем тем, кому не угрожает непосредственной опасности от насилия врага - остаться в Крыму».
