Иван Васильевич – грозный царь всея Руси - Валерий Евгеньевич Шамбаров
Митрополит сам омыл его тело и облачил в монашеское одеяние. Но и он тревожился о будущем. Прибрав покойного, вывел в «переднюю горницу» братьев государя и снова, уже в третий раз (!) привел их к присяге верно служить наследнику и его матери, не изменять им ни словом, ни делом и «не искать великого княжения». Причем Юрий Дмитровский упирался, пытался уклониться от целования креста. Но митрополит и поддержавшие его бояре настояли на клятве. К аналогичной присяге Даниил привел всех собравшихся и лишь потом пошел к Елене сообщить о смерти мужа…
На похоронах скорбела и рыдала не только вдова. Ей вторила вся Русь. Василия Ивановича любили, жалели о нем. Русские источники единодушно называли его «добрым», «ласковым». А отношение простонародья кратко и образно передал летописец: «Дети хоронили своего отца» [108]. Отныне их государем стал несмышленыш Иван. Он и начал свое служение. Еще не осознанно, символически. Уже через несколько дней после отцовских похорон малыш принимал гонцов от Крымского хана, «подавал им мед» [99]. То есть, сидел на престоле под присмотром опекунов. От его имени говорили нужные слова, подносили угощение.
Хотя Василий Иванович был прав, и место на этом престоле оказалось чрезвычайно опасным. Миновал лишь месяц, как обнаружился заговор. Летопись сообщает, что боярин Андрей Шуйский «помысли к князю Юрью отъехати, и не токмо отъехати, но и на великое княжение его подняти» [109]. В московском доме Дмитровского князя собирались его сторонники. Обсуждали, что присягу маленькому Ивану вынудили силой. Что новый государь и его опекуны должны были дать Юрию взаимную присягу соблюдать его права. А если не дали, то клятва недействительна. Отметим, что такое понимание взаимных обязательств вассала и сюзерена было совершенно не характерным для Руси. Оно соответствовало западной традиции. Обоснование для мятежа подводили или дипломаты, знакомые с европейским правом, или «многие людие иноземцы и послы», собравшиеся в Москве к моменту смерти Василия Ивановича.
Но когда Андрей Шуйский попытался вовлечь в измену князя Горбатого, тот не поддался, доложил в Боярскую думу и государыне Елене. Обратим внимание, даже ее покойный муж, явно подозревая Юрия, не мог себе позволить наказать брата, не имея прямых доказательств его вины. А уж Елене с ее шатким положением у власти вообще нельзя было подставляться под обвинения в беззаконии. Но доказательства измены были настолько весомыми, что бояре поддержали правительницу. В начале 1534 г. Юрий Дмитровский с Андреем Шуйским и прочими соучастниками были арестованы и заключены в тюрьму. Никаких протестов не выразил даже брат Юрия Андрей Старицкий. Впрочем, он-то оказался в выигрыше. Теперь на роль ближайшего кандидата на престол выдвигался он сам.
До нас не дошло портрета Елены Васильевны, описаний душевных и деловых качеств. Из летописей мы знаем лишь о ее красоте. Вероятно, и умирающий муж не верил, что жена сможет править государством, поэтому старался подкрепить ее опекунами. И бояре поначалу не видели в ней полноправную властительницу. Но факты показывают, что она была очень умна. Елена сама пришла к выводу, что опекуны ненадежны и полагаться на них нельзя. Следующий конфликт назрел как раз с Андреем. В его удел, кроме Старицы, входили Верея, Вышегород, Алексин, Любутск, Холм. Арестованному Юрию принадлежали куда более крупные и богатые города — Дмитров, Звенигород, Кашин, Руза, Брянск, Серпейск. Андрей подал челобитную государю Ивану Васильевичу и его матери, требуя отдать ему владения брата или, по крайней мере, их часть.
Но Елена уже раскусила — это потенциальный соперник сына. А увеличив владения, он усилится. Она отказала, хотя и ссоры хотела избежать. Дала богатую компенсацию из наследства покойного мужа: золото, драгоценности, шубы, кони. Однако Андрей, видимо, понял подоплеку отказа. Оскорбился, демонстративно покинул Москву, уехав к себе в Старицу. Принялся распространять всевозможные сплетни в адрес Елены. Все это оставалось безнаказанным. Власть матери и ребенка была слишком хлипкой. Она не считала себя достаточно сильной, чтобы за оскорбления привлечь князя к ответственности.
Но государыня разобралась, что различные группировки знати соперничают между собой. Боярская дума была легитимным, признанным органом власти, в нее входило 20 вельмож. Выдвижение семерых из них в качестве регентов многие восприняли болезненно. Считали себя по знатности рода ничуть не ниже. Елена стала пользоваться этим, проводя через Думу собственные решения. Она нашла себе и персональную опору. Ею стал вовсе не дядя Михаил Глинский, которого она в своей жизни почти не знала (и о котором летописи не сохранили ни единого доброго слова). Мамка великого князя Аграфена Челяднина стала теперь «ближней боярыней» государыни, а ее опорой — брат Челядниной, Иван Федорович Телепнев-Оболенский по прозвищу Овчина. Конюший, боярин, любимец военных, безудержно храбрый и умелый командир.
Иностранные авторы, изменники типа Курбского и опирающиеся на них либеральные историки впоследствии постарались посильнее опорочить мать Ивана Грозного. Совершенно игнорируя реальные факты, на нее навешивали обвинения в преследовании и гибели «невиновных» Юрия Дмитровского и Андрея Старицкого. А уж любовная связь с Телепневым среди «преступлений» Елены заняла центральное место. Хотя в данном отношении не мешало бы внести определенность. Да, об отношениях Елены Васильевны и Телепнева ходили слухи. Он был любимцем правительницы. Но между терминами «любимец» и «любовник» — огромная разница. А доказательств их связи не было и нет. Зато имеются факты, противоречащие данной версии.
Ни один из источников, в том числе враждебных к правительнице, не упоминает, что она одаривала своего фаворита вотчинами, наградами, драгоценностями. Такого не было. В случае, если бы Телепнев стал «гражданским мужем» государыни, вторым человеком в стране, он смог бы претендовать на самые высокие назначения в войсках. Русская армия традиционно делилась на полки (корпуса) — Большой (главные силы), Правой руки, Левой руки, Передовой (авангард), Сторожевой (арьергард). В каждый полк назначались два воеводы, командир и его заместитель. Первый воевода Большого полка являлся главнокомандующим. Но Телепнев всегда возглавлял лишь Передовой полк. Уступал первенство более родовитым боярам, и «местничать» с ними, спорить о старшинстве никогда не пытался (хотя и сам был из Рюриковичей). Точно так же и в Боярской
