Семь смертных грехов Германского Рейха в Первой мировой войне - Себастьян Хаффнер
Невозможно вскользь противоречить столь большому мастеру описания истории войны, как Черчилль, в его собственной области. По крайней мере, обоими своими первыми тезисами он попадает в яблочко. Однако третье представляется сомнительным, если не прямо-таки ошибочным. Что тут Черчилль оставляет без внимания, так это фактор времени и усталости. Бегун на марафонскую дистанцию, хотя возможно и имеет ещё силы на финишный спурт после сорока километров, но только не на второй марафонский забег. В этом положении была Германия весной 1918 года. Силы на то, чтобы в последнюю минуту, прежде чем придут американцы, принести победоносное окончание, у нее еще были. Сил, чтобы ещё раз, возможно, на протяжении нескольких лет противостоять бесконечным оборонительным и материальным битвам как против ещё совершенно свежих американцев, так и против англичан и французов, у нее больше не было.
Также ни в коем случае нельзя утверждать, что в действительности не существовало шанса быстрой решающей победы на Западе весной 1918 года после упразднения Восточного фронта. Несомненно, это не было гарантировано, только шанс. И он существовал только очень короткое время, только пару весенних месяцев 1918 года, – уже летом американские подкрепления стали бы настолько большими, что вместе с ними союзники были бы непобедимы. Но на короткое время, до того, как в больших количествах прибыли американцы, шанс, пожалуй, действительно был.
Ошибка, которую совершила Германия зимой 1917-1918 и весной 1918 года, состояла не в том, что она всё поставила на этот шанс. Ошибка была в том, что она не всё на этот шанс поставила. Если бы действительно хотели использовать столь неожиданно ещё раз возникшую в последний момент возможность военной победы на Западе – столь отчаянно ограниченную, столь ужасно краткую по срокам возможность – то тогда следовало всё, именно всё, что имелось, бросить теперь на Западный фронт. Любое сбережение и любое распыление сил именно в этот момент было абсурдно, поскольку шанс мог никогда больше не повториться, а также никогда больше снова не имели бы сил, которые в этот единственный раз ещё могли развернуть. Когда же теперь позволили себе отвлечься, разделили силы, чтобы преследовать другие цели, когда даже освобождение от войны на два фронта, которое им столь неожиданно без особых трудов досталось, из жажды наживы и стремления приобретения земель оставили наполовину неиспользованным, то это было непростительно и заслуживало наказания, которое тем самым на себя навлекли. Эту непростительную ошибку Германия совершила зимой 1917-1918 и последовавшей весной. Факты очевидны, их можно описать несколькими словами. Судьба германского наступления на Западе решилась в течение сорока дней, между 21 марта и 30 апреля 1918 года. В это время немцы пытались двумя мощными ударами сначала отделить англичан от французов, а затем отбросить их на свой остров, что им удалось совершить спустя 22 года, в мае 1940 года. Если бы это им удалось сделать также и в 1918 году, то, вероятно, вслед за этим так же, как и в 1940 году, они выбили бы из войны Францию и из-под ног американцев смогли бы вытащить их базу для развёртывания. (Правда, не высадились ли бы американцы и англичане спустя пару лет всё же снова на континент, как во Второй мировой войне в 1944 году, про то нельзя сказать ничего определённого).
В 1918 году не удалось даже то, что получилось в 1940. Тем не менее для успеха недоставало совсем немного. Дважды, 26 марта и 10 апреля, у Хазербрука англичане стояли прижатыми "спиной к стене", и только пара километров отделяла немцев от их тогдашней стратегической цели. Обе стороны в оба эти дня, соответственно, ввели в действие свои последние имевшиеся резервы. Английский главнокомандующий, фельдмаршал Хэйг, позже сказал, что ещё полдюжины немецких дивизий означали бы разницу между стратегической победой и стратегическим поражением. При желании эти полдюжины отсутствующих дивизий были бы в наличии. Не шесть, а пятьдесят немецких дивизий – даже если и преимущественно более старых лет рождения – во время решающих сорока дней находились на Востоке. Там они не бездействовали. Две из них как раз во время этих сорока дней решили судьбу финской гражданской войны. Не менее тридцати из них также во время этих сорока дней захватывали Украину, Донецкий угольный бассейн и Крым. 8-го мая германские войска заняли Ростов-на-Дону. Ровно за восемь дней до этого последний германский шанс выиграть войну был окончательно проигран среди холмов Фландрии, между Кеммелем и Шерпенбергом. Какая польза была в том, что вместо этого был захвачен Ростов-на-Дону!
В 1917 году на Западе была 141 германская дивизия, на Востоке – 99 германских и 40 австрийских. В марте 1918 года, как это потом выяснилось, на Западе могли бы стоять до 240 немецких и, возможно, даже ещё 20 или 30 австрийских дивизий. В действительности 21 марта 1918 года на Западе находилось только 190 немецких и 4 австрийских дивизии. 50 немецких дивизий, более миллиона человек, всё еще стояли – или, скорее, маршировали – на Востоке.
Только половина ненужных на Востоке немецких войск была зимой 1917-1918 гг. переправлена на Запад. Позже, в конце лета и в начале осени, когда Германия на Западе сражалась уже теперь не за победу, но только лишь за оттягивание поражения, всё же перевели и вторую половину – кроме шести дивизий, которые оставались на Востоке до конца войны и ещё после того. Однако было уже слишком поздно.
Почему это было так? Почему от преимущества избавления от Восточного фронта наполовину отказались и решающий шанс – на Западе в последний возможный момент всё же одержать военную победу –
