Последний крестовый поход - Ксавье Элари
Печать, использовавшаяся регентами королевства в 1270 году. Вверху — сама печать: корона с зубцами в виде флер-де-лис и легендой Signum Ludovici Dei gr[acia Francor[um\ reg[is], in partibus transma-rinis agentis (Печать Людовика, милостью Божьей, короля франков, пребывающего в заморских землях). Внизу — оборотная сторона печати, которую специалисты называют контр-печатью: щит с несколькими флер-де-лис.
Перед своим первым отъездом в 1248 году Людовик собрал в Париже баронов, которые оставались дома, чтобы те поклялись хранить верность ему и его детям во время его отсутствия. Не похоже, что Людовик сделал то же самое в 1270 году. Несомненно, положение изменилось. В 1248 году воспоминания о первых годах правления короля и спорного регентства Бланки Кастильской были еще свежи, как и война с Плантагенетами. Двадцать лет спустя королевская власть значительно укрепилась, и Парижский договор 1259 года урегулировал конфликт с королем Англии. Так что Людовик мог уехать со спокойной душой.
Заместители короля не были предоставлены сами себе. Из Эг-Морт, а позже из Туниса, Людовик поддерживал с ними регулярную переписку, насколько позволяли расстояния. 19 мая, находясь в Ниме, король, например, попросил их позаботиться о назначении новых комиссаров для урегулирования разногласий между духовенством и горожанами Лиона. Находясь в отъезде король-крестоносец продолжал наблюдать за своим королевством. Как и в 1248 году, он даже взял с собой реестр, содержащий документы, необходимые для функционирования королевской Канцелярии, образование которой восходит к Филиппу Августу[84].
Движение к Эг-Морт
Во время принятия Орифламмы в Сен-Дени, а затем в Венсене, во время прощания с королевой, хронист Примат описывает сильные эмоции, охватившие собравшихся. "Была большая тоска, и было пролито много слез, как дворянами, так и простыми людьми, которые там были", — пишет он о благословении, полученном королем и его сыновьями в Сен-Дени. Было "много рыданий, вздохов и слез", и несколько дней спустя, в Венсене, во время прощания с королевой. В обоих случаях эмоции, безусловно, были искренними, но нельзя не увидеть в них продолжение попытки драматизации, которую мы наблюдаем с момента принятия креста в день Благовещения в 1267 году. Разве король не стоял на коленях у подножия кресла аббата в Сен-Дени, перед тем как монахи собрались на капитул? Не просил ли он, стоя на коленях, молитв монахов или монахинь в различных монастырях, которые он посещал? Такое показное смирение граничит с чистейшей гордыней, но следует признать, что Людовик умел это красиво подать[85].
Теперь ему предстояло отправиться в путь. Часть его маршрута нам известна: Вильнев-Сен-Жорж, Мелён, Санс, Осер, Везле, Клюни, Макон и Лион. Согласно исследованиям Мишеля Молла дю Журдена, путешествие включало почти столько же посещений мес паломничества, сколько и этапов пути. 24 апреля 1267 года, между собранием в день Благовещения и посвящением в рыцари сына, Людовик уже ездил в Везле, чтобы присутствовать на поднятии мощей Марии Магдалины. В Лионе Людовик уже не был у себя в королевстве, так как в 1270 году город все еще оставался городом империи. В феврале король и легат достигли арбитражного соглашения о восстановлении мира между духовенством и горожанами — шаг в медленном процессе, который привел бывшую столицу галлов в королевство Франция. Далее путешествие продолжалось по левому берегу реки Рона, через Вьенну, и кажется только в Бокере, Людовик снова пересек реку. Эта вылазка за пределы его королевства может показаться необычной, но это был традиционный маршрут, по которому шли армии Альбигойского крестового похода 1209 и 1215 годов, а также той, которой командовал отец Людовика, Людовик VIII, в 1226 году. Где останавливался король Франции и его свита? Кто его встречал и принимал? Без сомнения, нельзя было оказать плохой прием армии крестоносцев, даже если те, что предшествовали ей, оставили после себя не только хорошие воспоминания.
В Бокере, Людовик снова оказался в своем королевстве, в сенешальстве, которое первым было создано Капетингами на юге Франции. Король воспользовался своим предстоящим отъездом, чтобы объехать регион, о котором он мало что знал. 12 мая он был в Ниме, куда вернулся 23-го, а затем снова в июне. 1 и 2 июня он находился в Вовере, недалеко от Эг-Морт[86].
Говорят, что по прибытии в Эг-Морт Людовик сказал епископу из своей свиты о своем разочаровании по поводу малого количества сил, собранных для "нужды креста". В действительности, в Эг-Морт и его окрестностях, была собрана значительная армия. Согласно тому же хронисту, первоначальное разочарование Людовика было смягчено притоком паломников и крестоносцев в последующие недели, "как баронов и знатных людей, так и простых людей, среднего класса и богатых".
По мере приближения времени отплытия Людовик мог считать, что он выполнил задуманное. Вокруг него были его сыновья, принц Филипп, младшие Жан и Пьер; его брат, Альфонс, граф Пуатье и Тулузы; его зять, Тибо, король Наварры и граф Шампани; его племянник Роберт, граф Артуа. Присутствовали и другие знатные бароны: Ги де Дампьер, граф Фландрии, обязанный своим титулом именно Людовику, Ги де Шатийон, граф Сен-Поль, Жан де Бретань, граф Ричмонд, зять Генриха III, короля Англии. Таким образом, вокруг короля собралось исключительно блестящее общество.
В назначенный срок, в начале мая, не все корабли, которые должны были перевезти армию, были готовы. В ожидании кораблей бароны разъехались по окрестностям Эг-Морт. Альфонс де Пуатье и его жена остановились в Эмарге, где каждый из них составил свое завещание. Сам же король обновил свое еще в феврале, перед отъездом из Парижа. Людовик отпраздновал Пятидесятницу в Сен-Жиле, где даже устроил торжественный суд, как было принято в этот день. После отъезда из Парижа королевские нотариусы продолжали рассылать приказы и письма короля — стоит себе представить сцену, как они по вечерам составляли акты, заверяли их у хранителя печати и скрепляли государственной печатью[87].
Однако не следовало задерживать посадку на корабли слишком долго. В Эг-Морт простые люди, предоставленные сами себе, стали ссориться и дело доходило до стычек. В жестокой драке каталонцы и провансальцы, с одной стороны, сошлись с французами, с другой. Погибло около ста человек. Примат и Гийом де Нанжи описали настоящее сражение, которое продолжалось на кораблях, стоявших на якоре. Король немедленно предпринял меры по восстановлению порядка. Он вернулся из Сен-Жиль, расположенного примерно в тридцати километрах, чтобы провести расследование и повесить лидеров беспорядков или тех, кого сумели поймать. Помимо одержимости дисциплиной в армии, безусловно, именно характер предприятия как крестового похода подтолкнул Людовик к безжалостности. "Он отомстил им за оскорбление, нанесенное Иисусу Христу", — отмечает Примат. Армия Христа, собранная для освобождения Святых мест, должна была быть образцовой. Во время своего
