Владимир Карпов - Генералиссимус. Книга 2.

Это постановление строго выполнялось под общим руководством Сталина, по мере надобности в него вносились изменения. Например, Вознесенскому добавили «контроль по производству черных и цветных металлов, нефти, угля и химикатов», а Маленкову – «контроль за производством самолетов и моторов, за формированием частей ВВС».

Стратегический поворот

"Красная Армия не только освобождает от врага советскую землю, но и не выпускает врага живым с нашей земли, осуществляя такие серьезные операции по окружению и ликвидации вражеских армий, которые могут послужить образцом военного искусства.

Верховный Главнокомандующий И. Сталин 23 февраля 1943 года

Великое сражение на Волге

Это действительно одна из величайших битв, которые когда-либо произошли в истории. Судите сами: классическое окружение под Каннами, которое осуществил Ганнибал, стало образцом, символом удачного сражения, завершающегося почти полным уничтожением армии противника. Так вот, в той баталии участвовала римская армия в составе 63 тысяч пехотинцев и 6 тысяч конных воинов. У Ганнибала было 40 тысяч пехоты и 10 тысяч конницы. Он построил боевой порядок в виде подковы, в которую ударила плотная фаланга римской пехоты и сама пошла в подготовленный ей мешок. А Ганнибал захлопнул подкову, заведя конницу с тыла. Римская армия Теренция Варрона была почти полностью уничтожена. Вот по такому образцу, собственно, строилась и Сталинградская битва. Наполеон, с целью завоевания России, привел к нам армию в 600 тысяч человек. А в Сталинградском сражении только со стороны немцев участвовало более миллиона солдат и офицеров, 675 танков, больше 10 тыс. орудий и 1216 самолетов. С нашей стороны в боях участвовали тоже более миллиона человек, а вооружение составляло 15 500 орудий и минометов, 1463 танка и 1350 боевых самолетов. Организованы они были в 15 армий, каждая из которых по численности превосходила армию римлян и армию Ганнибала в сражении под Каннами. Добавьте к этому еще и пространственный размах. Протяженность фронта, на котором развивалось это сражение, превышала 500 километров. Десятки крупнейших военачальников вложили свой опыт в развитие этой битвы, тысячи героических подвигов были совершены на всех уровнях – от высшего командования до рядовых солдат. Конечно же, это охватить, осмыслить – задача не из простых. Перечитав научные труды, архивные документы, мемуары полководцев и участников этого сражения, причем не только наших, но и немецких, я убедился, что история один раз вершится – в жизни или на полях сражений, а потом несколько раз переписывается, в зависимости от политических тенденций.своего времени. Соответствующим образом менялись и оценки. Например, в 1961 году вышла шеститомная история «Великой Отечественной войны Советского Союза в 1941 – 1945 гг.». Открываю 3-й том... В нем глава «Разгром немецко-фашистских войск под Сталинградом». Это очень объемистый том – более 650 страниц. Сталинграду посвящено 73 страницы. Ну и что же мы видим? На этих 73 страницах ни разу не упоминается Сталин! Авторство по организации и проведению Сталинградского сражения теперь приписывается совершенно другим людям. Цитирую: «6 октября командующий Сталинградским фронтом генерал-полковник А. И. Еременко и член военного совета фронта генерал-лейтенант Н. С. Хрущев направили в Ставку свои предложения по организации и проведению наступления». А вот как маршал Еременко в своих мемуарах, названных «Сталинград», описывает зарождение плана Сталинградской операции: "Как-то в сентябре 1942 года, в конце наших переговоров по ВЧ с И. В. Сталиным, я вернулся к вопросу о подготовке контрнаступления. Переговоры, хотя и по ВЧ, велись, конечно, с соответствующими предосторожностями. – Товарищ Сталин, – обратился я к Верховному Главнокомандующему, – не пора ли нам начать подготовку для «переселения» и на севере, и на юге? Условия для этого созревают. – Хорошо, товарищ Еременко, – ответил И. В. Сталин, – подумаем над вопросом подготовки переселения... Новостью о состоявшихся переговорах с Верховным Главнокомандующим я сразу же поделился с Никитой Сергеевичем. (Книга была издана в 1961 году, и читатели, конечно же, понимают, почему здесь упоминается Никита Сергеевич, бывший тогда Первым секретарем ЦК КПСС; да и вся дальнейшая цитата в этом же духе. – В. К.). Внаших беседах мы детально обсудили все существенные вопросы: о направлении удара, районах сосредоточения и исходных районах для наступления, о частях врага, против которых нацеливался удар, его резервах, дислокации. Так выкристаллизовывался наш план... Придя к совершенно определенным выводам, мы решили сформулировать их письменно и направить в Ставку. В итоге появился документ, в котором были высказаны соображения, как добиться разгрома гитлеровских войск под Сталинградом". Что вытекает из этой цитаты? Разрабатывало план контрнаступления командование Сталинградского фронта, а посему все сияние славы и победы воздается этому командованию, то есть Еременко и Хрущеву. Итак, что же было в действительности? Как родилась идея Сталинградской операции, кто ее разрабатывал и кто осуществлял? Немцы удар на Сталинград планировали как вспомогательный, обеспечивающий левый фланг группировки, осуществляющей главную цель наступления – захват Баку. Однако в ходе этих сражений наступление на Сталинград обрело значение главного приложения усилий немецких войск. Гитлер намеревался облегчить выполнение задачи по захвату нефтяных источников. Поэтому с Кавказского направления даже перебрасывал войска (в частности, 4-ю танковую армию) на Сталинградское направление. Глубокое вклинивание гитлеровцев в нашу территорию вплоть до Волги создало угрозу разрезать страну и фронт на две изолированные части. Надо было принимать срочные меры по обороне Сталинграда. 27 августа 1942 года Сталин вызвал Жукова в Москву с Западного фронта. Сталин был не в очень хорошем настроении. Поздоровавшись, он сказал: – Плохо идут дела на юге. Может случиться так, что немцы возьмут Сталинград, Не лучше складывается обстановка на Северном Кавказе. Немцы все больше приближаются к бакинской нефти. Сталин помедлил, прошелся, немного смягчив тон, продолжил: – Государственный Комитет обороны решил назначить вас, товарищ Жуков, заместителем Верховного Главнокомандующего. ГКО также решил послать вас в район Сталинграда. Сейчас там находятся товарищи Василевский, Маленков и Малышев. Когда вы можете вылететь в Сталинград? Жуков ответил: – Мне потребуются сутки, товарищ Сталин. Я должен изучить обстановку в Генеральном штабе, и на следующий день я вылечу в Сталинфад. – Ну вот и хорошо. А вы не голодны? – вдруг спросил Сталин. – Не мешало бы нам подкрепиться. Не было обильного стола, не было изысканных блюд, как это некоторые представляют, а кое-кто даже пишет о замечательном снабжении высокого начальства. Принесли чай и десяток бутербродов. За чаем Сталин сообщил о сложившейся обстановке на 27 августа: – Немцы прорвались к Волге севернее Сталинграда и теперь пытаются ударом вдоль берега реки захватить город. Поддерживая свои войска, немецкая авиация совершает более тысячи вылетов в день. Я введу из своего резерва 24-ю и 66-ю армии для нанесения флангового удара по прорвавшемуся к Волге противнику. Вам следует принять меры, чтобы 1 -я гвардейская армия генерала Москаленко 2 сентября нанесла контрудар, а под прикрытием вывести в исходные районы 24-ю и 66-ю армии. Эти две армии вводите в бой незамедлительно, иначе мы потеряем Сталинград. На следующий день Жуков был уже на Волге. Встретился с Василевским, который подробно ознакомил его с обстановкой и последними событиями. Они выехали на командный пункт 1-й гвардейской армии к генералу Москаленко и позвонили, чтобы туда приехал командующий Сталинградским фронтом генерал-лейтенант Гордов. Все вместе разработали и обсудили план локального контрудара 1-й гвардейской армии, который Сталин поручил Жукову провести немедленно. Подсчитав возможности и учитывая, что все части были сосредоточены и подготовлены, Жуков позвонил Сталину и доложил, что контрудар может быть нанесен не раньше, чем 6 сентября. Сталин дал согласие и попросил Василевского вылететь немедленно в Москву. 3 сентября Жуков получил телеграмму от Сталина:

«Положение со Сталинградом ухудшилось. Противник находится в трех верстах от Сталинграда. Сталинград могут взять сегодня или завтра, если Северная группа войск не окажет немедленной помощи. Потребуйте от командующих войсками, стоящих к северу и северо-западу от Сталинграда, немедленно ударить по противнику и прийти на помощь сталинградцам. Недопустимо никакое промедление. Промедление теперь равносильно преступлению. Всю авиацию бросьте на помощь Сталинграду. В самом Сталинграде авиации очень мало».

Жуков тут же позвонил Сталину по телефону и доложил: – Я могу приказать завтра же начать наступление, но войска всех трех армий будут вынуждены начать бой почти без боеприпасов, так как их могут доставить на артиллерийские позиции не раньше вечера 4 сентября. Кроме того, мы не можем раньше этого времени увязать взаимодействие частей с артиллерией, танками и авиацией, а без этого ничего не получится. – Думаете, что противник будет ждать, пока вы раскачаетесь? Еременко утверждает, что противник может взять Сталинград при первом же нажиме, если вы немедленно не ударите с севера. Сталин явно был в гневном состоянии. Но в интересах дела – чтобы не допустить напрасных потерь и, главным образом, чтобы не ослабить наступление – Жуков настаивал на своем: – Я не разделяю эту точку зрения Еременко и прошу разрешения начать наступление 5-го, как было ранее намечено. Что касается авиации, то я сейчас же дам приказ бомбить противника всеми силами. – Ну хорошо, – согласился Сталин. – Если противник начнет общее наступление на город, немедленно атакуйте его, не дожидаясь окончательной готовности войск. Ваша главная задача – отвлечь силы немцев от Сталинграда и, если удастся, ликвидировать немецкий коридор, разделяющий Сталинградский и Юго-Восточный фронты. Там же, в штабе 1-й гвардейской армии, находился Маленков. В 3 часа ночи Сталин позвонил по телефону Маленкову и спросил, как готовятся к наступлению войска Сталинградского фронта. Маленков рассказал о той большой работе, которая проводится под руководством Жукова. Таким образом, Сталин действовал по принципу: доверяй, но проверяй. С самим Жуковым он говорить не стал, но через Маленкова все-таки проверил, как идут дела. Рано утром 5сентября наступление началось. После артиллерийско-авиационной подготовки двинулись вперед 1-я гвардейская, 24-я и 66-я армии. Но успеха они не имели. Противник отразил все атаки. 24-я армия даже не сдвинулась со своего исходного положения. Вечером позвонил Верховный: – Как идут дела? Жуков доложил: – В течение всего дня шли очень тяжелые бои. К северу от Сталинграда противник вынужден ввести в бой новые войска, переброшенные из района Гумрака. – Это уже хорошо. Это отвлекает противника от Сталинграда. – Наши части имеют незначительное продвижение, а в ряде случаев остались на исходных рубежах. – А в чем дело? – Из-за недостатка времени наши войска не успели хорошо подготовить наступление, провести артиллерийскую разведку и выявить систему огня противника, и поэтому, естественно, подавить ее не смогли. Когда же перешли в наступление, противник своим огнем и контратаками остановил его. Кроме того, авиация противника господствовала в воздухе и бомбила наши части. В этом докладе, я думаю, нетрудно уловить: Жуков сетует на то, что Сталин приказал переходить в наступление без должной подготовки. Он как бы говорит: «Я же предвидел, что успеха не будет, поскольку нет соответствующей подготовки». Но Сталин настаивал на своем: – Продолжайте атаки. Ваша главная задача – оттянуть от Сталинграда как можно больше сил противника. Повторные атаки армий успеха не имели ни 6-го, ни 7-го. Части только несли большие потери. 10 сентября, еще раз объехав части и соединения армий, Жуков окончательно укрепился во мнении, что прорвать боевые порядки противника и ликвидировать его коридор наличными силами невозможно. Об этом он доложил Верховному по ВЧ. Доклад Жукова заканчивался таким выводом: «Дальнейшие атаки теми же силами и в той же группировке будут бесцельны, и войска неизбежно понесут большие потери. Нужны дополнительные войска и время на перегруппировку для более концентрированного удара Сталинградского фронта. Армейские удары не в состоянии опрокинуть противника». Не кажется ли читателям, что уже в этой фразе проскальзывает намек на более крупную группировку войск и на подготовку более мощной операции? Да, собственно, прямо сказано: нужна не армейская, а фронтовая группировка для контрнаступления. Сталин оценил это предложение: – Было бы неплохо, если бы вы прилетели в Москву и доложили мне об этом лично и подробно. Днем 12 сентября Жуков уже был в кабинете Сталина, куда тот вызвал и начальника Генерального штаба А. М. Василевского. Мне кажется, есть все основания предположить, что Сталин понял: нужны какие-то более решительные меры для того, чтобы выйти из критической ситуации под Сталинградом. Будь по-другому, Сталин не вызвал бы Жукова с фронта так срочно. К тому же не случайно он пригласил к этому разговору и Василевского. Видимо, Верховный уже готовился к тому, чтобы в узком кругу поискать радикальное решение. Сначала Василевский доложил обстановку. Особенно подробно – на двух направлениях: на Кавказе и под Сталинградом. Сталин резюмировал: – Рвутся любой ценой к грозненской нефти. Ну, теперь послушаем Жукова. Жуков, по сути дела, повторил то, что он докладывал Сталину в своей последней шифровке, – о нецелесообразности наступлений ограниченными силами, которые только приводят к потерям. Выслушав его, Сталин спросил: – Что нужно Сталинградскому фронту, чтобы ликвидировать коридор противника и соединиться с Юго-Восточным фронтом? – Минимум еще одну полнокровную общевойсковую армию, танковый корпус, три танковые бригады и не менее четырехсот орудий гаубичной артиллерии. Кроме того, на время операции необходимо дополнительно сосредоточить не менее одной воздушной армии, – ответил Жуков. Василевский поддержал мнение и расчеты Жукова. Сталин достал свою карту. На ней, кроме положения на фронтах, были нанесены места сосредоточения резервов Ставки. Пока Сталин смотрел на карту, Жуков и Василевский потихоньку разговаривали и продолжали развивать свое мнение о том, что все это – полумера. Необходимо иное решение, кардинально меняющее положение. Сталин услыхал этот разговор. Подошел, спросил: – Какое иное решение вы имеете в виду? – Надо подготовить контрнаступление и нанести противнику в районе Сталинграда такой удар, который резко изменил бы стратегическую обстановку на юге страны в нашу пользу. Основные удары нужно наносить по флангам сталинградской группировки, они уже глубоко вклинились в глубь нашей территории. Сталин подумал и сказал: – Поезжайте в Генштаб и сделайте расчеты по срокам и созданию группировки. На следующий день в 22 часа Жуков и Василевский прибыли к Сталину для доклада итогов своей работы. – Ну, что надумали? Кто будет докладывать? – Кому прикажете, – ответил Александр Михайлович, – мнение у нас одно. Верховный подошел к карте: – Это что у вас? – Это предварительные наметки плана контрнаступления в районе Сталинграда, – пояснил Василевский. – Что это за группировки в районе Серафимовича? – А это новый фронт. Его нужно создать, чтобы нанести мощный удар по оперативному тылу группировки противника, действующей в районе Сталинграда. – Хватит ли сейчас сил для такой большой операции? – поинтересовался Верховный. Жуков доложил, что через 45 дней операцию можно обеспечить необходимыми силами и средствами и хорошо ее подготовить. – А не лучше ли ограничиться ударом с севера на юг и с юга на север вдоль Дона? – спросил Сталин. – Нет, в этом случае немцы могут быстро повернуть из-под Сталинграда свои бронетанковые дивизии и парировать наши удары. Удар же наших войск западнее Дона не даст возможности противнику из-за речной преграды быстро сманеврировать и своими резервами выйти навстречу нашим группировкам. – А не далеко ли замахнулись ударными группировками? – усомнился Сталин. Жуков и Василевский объяснили, что операция делится на два основных этапа: 1) прорыв обороны, окружение сталинградской группировки немецких войск и создание прочного внешнего фронта, чтобы изолировать эту группировку от внешних сил; 2) уничтожение окруженного противника и пресечение его попыток деблокироваться. – Над планом надо еще подумать и подсчитать наши ресурсы, – сказал Верховный. – А сейчас главная задача – удержать Сталинград. То, что мы здесь обсуждали, кроме нас троих, никто не должен знать... Вот так зарождался замысел великого сражения на Волге. Так что утверждение Еременко насчет выработки плана Сталинградской операции на уровне: «Мы с Никитой Сергеевичем посоветовались», на самом деле не соответствует действительности. Для того чтобы окончательно, независимо от человеческих слабостей и амбиций, установить, кто же автор плана, обратимся к самому убедительному аргументу. В архиве Генерального штаба хранится большая карта, у верхнего ее обреза написано: «План контрнаступления в районе Сталинграда». На карту нанесено расположение частей наших войск и против ника. Из обозначений группировки наших войск, направления ударов и места соединения в районе Калача наглядно виден замысел предстоящего окружения. В «легенде» перечислены соединения и силы, участвующие в этой операции, приведены другие расчеты средств усиления, определены ближайшие и последующие задачи фронтов и армий. У нижнего обреза карты – подписи а второй – разработчиков: Г. К. Жуков и А. М. Василевский. Вверху, слева от названия операции, синим карандашом написано «Утверждаю» и поставлена подпись – Сталин. После приведенных выше цитат, фактов и документов, на мой взгляд, не остается никаких сомнений в том, что разработку плана контрнаступления, да и саму операцию, осуществляли три выдающихся начальника: Сталин, Жуков и Василевский. Сталин не ограничился разработкой плана в узком кругу. 13 ноября он пригласил членов Политбюро и членов Государственного Комитета обороны. На атом совещании присутствовали Василевский и Жуков. Подробнейшим образом был изложен и обсужден план предстоящей операции. Члены Политбюро и ГКО его одобрили. При обсуждении плана контрнаступления Жуков и Василевский обратили внимание Верховного на то, что немецкое главное командование, как только наступит тяжелое положение в районе Сталинграда и Северного Кавказа, вынуждено будет перебросить часть своих войск из других районов, в частности, из района Вязьмы, на помощь южной группировке. Чтобы этого не случилось, необходимо срочно подготовить и провести наступательную операцию в районе севернее Вязьмы и в первую очередь разгромить немцев в районе ржевского выступа. Для этой операции они предложили привлечь войска Калининского и Западного фронтов. – Это было бы хорошо, – сказал Сталин. – Но кто из вас возьмется за это дело? Жуков предварительно согласовал предложения на этот счет с Александром Михайловичем, поэтому сказал: – Сталинградская операция во всех отношениях уже подготовлена. Василевский может взять на себя координацию действий войск в районе Сталинграда, я могу взять на себя подготовку наступления Калининского и Западного фронтов. Сталин согласился с этим предложением, он понимал – появление Жукова на Западном фронте сразу привлечет внимание германской разведки. Немцы уже знают: где Жуков, там жди наступления. Это очень поможет наступлению под Сталинградом, так как немцы не снимут части с участка, где находится Жуков. Но, высоко ценя умение Жукова готовить войска к наступлению, Сталин, хоть и дал согласие на его отъезд, не отпустил его сразу же: – Вылетайте завтра утром в Сталинград. Проверьте еще раз готовность войск и командования к началу операции, а потом полетите под Ржев. Все дни, пока разрабатывался план контрнаступления, шло ожесточенное сражение в самом городе. Бойцы и офицеры 62-й армии (командующий Чуйков) и 64-й (командующий Шумилов) проявляли невиданную стойкость. Весь мир следил за ходом этого гигантского сражения, от которого, по сути дела, зависел исход войны. Сталин выделил на помощь этим армиям шесть дивизий, благодаря которым удалось удержать город. Кроме того, Сталин и Генштаб в ходе этих невероятно трудных боев формировали новые соединения для предстоящего наступления. Особое внимание Верховный уделял созданию двух танковых армий, которые, по его замыслу, должны были осуществить стремительный охват и замкнуть кольцо окружения. Целыми ночами Сталин вел переговоры по телефонам, «выбивая» и даже выпрашивая у директоров танковых заводов танки на вооружение этих армий. Заводы на новых местах, после эвакуации, еще не работали на полную мощность, но инженеры и рабочие без сна и отдыха собирали танки, иначе нельзя – сам Сталин просил! Больше трех месяцев шли бои за Сталинград. Стойкость наших войск удивляла весь мир. Ставка, Генштаб, командующие фронтами и армиями наконец-то создали мощнейшую группировку войск для контрнаступления: Юго-Западный фронт Ватутина в составе: 1-я гвардейская, 5-я танковая, 21-я и 17-я воздушные армии; Донской фронт Рокоссовского в составе 65-й, 26-й, 66-й армий при поддержке 16-й воздушной армии; Сталинградский фронт Еременко, в составе 62-й, 64-й, 57-й, 51-й, 28-й армий и 8-й воздушной армии. А всего более 1 миллиона 100 тысяч человек, 1463 танка, 15 500 орудий и 1350 самолетов. Всю эту армаду надо было замаскировать, чтобы не обнаружили вражеские самолеты-разведчики. Это с успехом было выполнено. Кроме того, были запрещены радио– и телефонные разговоры во время сосредоточения частей для удара в соответствии с задуманным планом. 19 ноября, после мощнейшей арт– и авиаподготовки, первыми ринулись на врага Юго-Западный фронт и 65-я армия Донского фронта. Они прошибли укрепленные позиции тактической зоны, и в наметившийся прорыв (на глубине 5—6километров) немедленно были введены 1-я, 26-я и 4-я танковая армии и вслед за ними 3-й и 8-й кавалерийские корпуса. Попробуйте представить себе этот броне-мех-конный кулачище. Наверное, земля дрожала на десятки километров под их могучей поступью! Противник бросил все силы на отражение удара. На сутки позже, 20 ноября, рванулись вперед войска Сталинградского фронта. Они в первый же день опрокинули врага и прорвали его оборону. 23 ноября Юго-Западный и Сталинградский фронты замкнули кольцо, окружив 22 немецких дивизии численностью 330 000 солдат и офицеров! Вот уж, как говорится, отвели душу за все прошлые поражения командиры и солдаты – они так лихо били противника, что гитлеровцы пребывали в полной растерянности. Здесь надо бы поговорить о внезапности как факторе военного искусства, который так умело применили Сталин и его полководцы, но не буду нарушать динамику повествования. В тот же день, 23 ноября, 1-я гвардейская армия, 5-я танковая армия Юго-Западного фронта и 51-я армия Сталинградского фронта получили задачу преследовать разгромленные части противника и отбросить его как можно дальше на запад от замкнутого кольца окружения. На всех уровнях – от командующих фронтами до рядовых бойцов – сталинградцы показали высокий класс мастерства и мужества. Невозможно описать захватывающие эпизоды всех небольших побед, из которых складывался общий успех. Но я все же расскажу о некоторых из них, где видны особенно значительные личные заслуги Сталина. Кроме создания резервов, которые обеспечили успех в Сталинградской битве, Сталин осуществил еще одно «мероприятие», колоссальное по своей стратегической значимости. Без этого сталинского подключения вообще могла не состояться знаменитая теперь Сталинградская эпопея. Удивительно щедра история на подвиги русских воинов! Их так много, что мы предаем забвению как незначительные, а в действительности величественные, потрясающие по своему героизму дела и поступки. И, что очень странно и поразительно, об этом конкретном подвиге я не нашел сведений ни в научной, ни в художественной литературе. Только маршал Язов, с его уникальной памятью, напомнил мне о нем и подарил всеми уже забытую книгу о железнодорожных войсках, из которой я заимствую некоторые цифры и эпизоды. Подвиги бывают разные: иные длятся секунды, например, у Матросова, минуты – у Гастелло, часы – у Зои Космодемьянской, годы – у Покрышкина и Карбышева, всю жизнь – у Николая Островского. Совершаются героические дела в одиночку (как названные выше) и коллективно: защитники Севастополя, Москвы и других городов-героев, а в наши дни – бессмертная 6-я рота десантников в Чечне или экипаж подводников «Курска». Подвиг, о котором я хочу рассказать, массовый, его совершили тысячи людей – от Сталина до рядового красноармейца. Когда гитлеровцы нанесли удар по Кавказу, на пути к бакинской нефти, а затем и в направлении Сталинграда, Сталин понял: если они достигнут намеченной цели, страна, а значит и армия, будет разрезана на две части и останется без горючего. Все железные дороги в европейской части нашей территории будут перекрыты. Возможность перегруппировок войск с севера на юг и обратно, а также снабжение их всем необходимым нарушатся. Особенно это касалось обеспечения горючим, которое тогда шло, в основном, из кавказских источников. Осознав это, Сталин приказал срочно создать запасы нефти на Урале. Я сам в 1942 году, будучи еще заключенным в Тавдинлаге, работал недалеко от Свердловска и готовил с другими «зэками» так называемые «нефтеямы». Специалисты-инженеры выбирали лощины и овраги, а мы сооружали дамбы, чтобы нефть не утекала из этих оврагов. И еще мы отделывали и укрепляли их берега. Днем и ночью прибывали эшелоны с цистернами, из которых нефть сливалась в эти импровизированные нефтехранилища. Какой-то изобретательный человек придумал спускать цистерны с нефтью прямо в Каспийское море, с Кавказского берега (они не тонут – нефть легче воды) и буксировать их в Красповодск или Астрахань. Это очень облегчало и убыстряло транспортировку. Сталин надеялся, что захват Баку и Сталинграда, если это случится, будет временным, а созданные запасы нефти помогут продержаться, пережить этот критический период. В связи с проблемой снабжения колоссальных армий, которые будут сражаться на Волге, вставал вопрос: как, где, чем подвозить для них все необходимое? Дивизии еще только отступали к Сталинграду, а Сталин принял решение и отдал приказ железнодорожным войскам – срочно построить железную дорогу вдоль левого берега Волги на Баскунчак, Урбал. Здесь придется сделать отступление и привести еще одно свидетельство о дальновидности Сталина. В трудные месяцы 1941 года в руководстве Вооруженных Сил возникла идея ликвидировать железнодорожные войска (потому что не было для них задач по строительству железных дорог), превратить их в обычные стрелковые части, в которых так нуждалась тогда отступающая армия. В ноябре была создана комиссия во главе с начальником Главного политуправления РККА Л. З. Мехлисом, получившим задание подготовить проект решения Государственного Комитета обороны по этому вопросу. В состав комиссии вошли начальники центральных управлений Наркомата обороны и Генерального штаба, заместитель наркома путей сообщений И. Д. Гоцеридзе, начальник управления военных сообщений генерал-лейтенант И. В. Ковалев и некоторые другие лица. Все члены комиссии, кроме генерал-лейтенанта Ковалева, высказались за ликвидацию железнодорожных войск. Согласие на это дал даже начальник Генерального штаба маршал Б. М. Шапошников. Ковалев заявил, что ликвидация железнодорожных войск – это точка зрения пораженческая и голосовать он за нее не будет. По телефону Мехлис сообщил об этом заявлении Сталину. Сталин сказал: – Трубку передайте Ковалеву, – и спросил у него: – Почему вы считаете ликвидацию железнодорожных войск пораженчеством? – Потому, что мы готовим под Москвой контрудар и позже будем готовиться к наступлению, а наступать без железнодорожных войск и восстановительных средств, которые являются орудием наступательных операций, невозможно. – Правильно. Передайте трубку Мехлису. – Вы пораженец, комиссия тоже. Комиссию распустить, войска сохранить! И вот как пригодились железнодорожные войска под Сталинградом! Очень важную роль играл фактор времени: надо было построить дорогу как можно быстрее, боевые действия развивались очень динамично. Чтобы ускорить работы, железнодорожники проводили их одновременно на широком фронте: на сталинградском участке укладка пути велась из шести пунктов в восьми направлениях; на саратовском – из шести пунктов в семи направлениях; на свияжском – из четырех в пяти. А подвоз к укладочным пунктам готовых собранных рельсовых секций осуществлялся «из поля» на автотранспорте и тягачах. Готовые звенья рельс Сталин приказал брать с БАМа, который, как известно, начали строить еще до войны. Сталин разрешил снимать готовые секции и со вторых путей ближайших дорог, где не было интенсивного движения. Благодаря такому «ускорению», дорога росла на 8—10 километров в сутки. Подготовка полотна, укладка или выемка грунта осуществлялась солдатами вручную, на тачках, носилках, экскаваторов не было. Начальник строительства А. Побежий вспоминает: «Сколько должен продолжаться рабочий день, все давно забыли. Работали, сколько могли вынести; кто выбивался из сил, ложился отдохнуть под открытым небом, потом снова поднимался – катать тачки, рубить балки, ставить столбы, укладывать рельсы, подбивать под шпалы балласт. Еду варили здесь же на месте». И все это под непрерывными бомбежками противника, который понимал значение этой дороги и всячески препятствовал ее созданию. Но наконец дорога ожила, только в августе – октябре 1942 года по ней прошло 23 тысячи вагонов, 16 тысяч цистерн с горючим; поезда двигались один за другим на расстоянии 800– 1200 метров. Авиация противника все наращивала бомбовые удары, только в октябре и только на сталинградском участке она совершила 1026 самолето-вылетов и сбросила 3232 бомбы. В каких условиях работали бойцы, вспоминает П. Кабанов: «За несколько часов они (самолеты) разрушили работу сразу нескольких станций. Глубокие воронки перерезали пути. Но не много времени тратили мы на восстановление разрушенного. Поезда шли и шли, снабжая Сталинград боеприпасами и продовольствием. Сейчас об этом вспоминается как-то просто, а в те дни, дни Сталинградской эпопеи, героизм железнодорожников был непередаваем. Повсюду сыпались бомбы. Багрово-черные веера разрывов закрывали горизонт. Трудно, почти невозможно было дышать воздухом, насыщенным газом, копотью. Но бойцы работали». Чтобы дорога действовала без перерывов из-за бомбежек, было организовано сопровождение всех поездов восстановительными летучками на автомобилях: параллельно железной дороге на расстоянии 300—350 метров проходила грунтовая дорога. Каждая команда такой автолетучки имела необходимый набор путевого инструмента, запчастей для подвижного состава и материал для заделки пробоин в цистернах. В случае налета вражеской авиации команды, двигавшиеся на автомобилях, немедленно ликвидировали его последствия. Автолетучка сопровождала поезд до станции, граничащей с соседним подразделением. Там ее команда передавала состав соседу и от него получала эшелон, следовавший в обратном направлении. Движение команд координировалось дежурным офицером штаба. При налете вражеской авиации на состав и повреждении его команда сопровождения немедленно принимала меры к спасению людей, ценного имущества, предотвращению взрывов вагонов с боеприпасами и цистерн с горючим, восстанавливала верхнее строение пути, связь. Нередко вражеские летчики расстреливали цистерны с горюче-смазочными материалами из пулеметов. В таких случаях солдаты-железнодорожники применяли простой, но надежный метод заделывания пробоин: они имели готовые деревянные пробки, куски ткани, ведра с глиняным раствором и с помощью этих материалов быстро ликвидировали течь горючего. При возникновении же пожара состав расцеплялся, и уцелевшие цистерны отводились от очага пожара. При всей тяжеловесности железнодорожных частей и ограниченности маневра командиры все же находили возможность прибегать к хитрости. Немецкие летчики при налетах бомбили станции, которые хорошо отмечены на картах и видны с высоты полета. Учитывая это, железнодорожники как бы отдавали на съедение станции, а сами соорудили обходные пути. И вот бомбы сыпались на привлекающие немцев железнодорожные узлы, а эшелоны шли в обход этих узлов. Целая героическая эпопея сложилась при наведении моста через Волгу, он был необходим для перевода эшелонов из Астрахани на левый берег. Строить обычный мост не было ни времени, ни средств, ни технических возможностей. Решили создать наплавной мостовой переход на баржах. Сделали расчеты. Барж для крепления бортом к борту не хватало. Тогда решили строить кильватерную колонну из барж и на ней «ленточную переправу». Такое вершилось впервые в нашей стране. Но война вынуждает идти на любой риск – войска надо обеспечивать, Сталинград Верховный приказал удержать во что бы то ни стало. А по мосту должны проходить не легковые экипажи на дачу, а тяжелые вагоны с боеприпасами и цистерны с горючим. Самоотверженно трудились мостовики. Копровые команды лейтенантов Л. Я. Малецкого, В. А. Ронина, воентехника В. Д. Мчедлишвили в три-четыре раза перекрывали нормы, забивая по 30—40 свай в смену. Обустройство шло одновременно на всех баржах, делали между баржами переходные мосты, монтировали водоотливные механизмы. Баржи укрепляли на якоря, соединяли тросами. Через десять дней по наплавному мосту пошли поезда! «Но характер у наплавного моста оказался капризным, – вспоминал генерал-полковник П. А. Кабанов, – потребовалось тщательно следить за точным соблюдением прямолинейности оси в плане». Круглосуточно специальные команды дежурили у насосов, поддерживая баржи на определенном уровне. В зависимости от поведения реки они регулировали осадку барж. Вода служила балластом. Ее то добавляли, то откачивали. Военные инженеры разработали правила технической эксплуатации переправы. Машинистам паровозов категорически запрещалось превышать допустимую скорость, тормозить на мосту состав, давать контрпар. Несмотря на жесткое крепление барж и строжайшее соблюдение всех расчетных норм, ось моста выгибалась, подобно парусу на ветру. Во всех случаях этот изгиб не должен был превышать определенных технических норм, чтобы подвижной состав мог вписываться в кривую. Немецкие самолеты часто бомбили переправу. Не раз она оказывалась в огне, и бойцы, презирая смерть, спасали сооружение. Строили переправу и обеспечивали ее живучесть мужественные люди. Многие из них были удостоены высоких правительственных наград. Грудь комбата майора Н. А. Перова украсил орден Красного Знамени. Наплавной мост действовал около года, затем был заменен временным мостом, а впоследствии и капитальным. И это еще не все! В разгар битвы за Сталинград ряд железнодорожных подразделений снимался с технического прикрытия порученных объектов и становился на рубежи обороны. Так, 5 сентября 1942 года 84-й железнодорожный батальон, которым коман довал майор П. М. Шейн (он сменил погибшего капитана Н. Д. Жандарова), был направлен по приказу заместителя командующего фронтом по тылу в распоряжение начальника Сталинградского гарнизона – командира 10-й дивизии НКВД полковника А. Сараева для использования в обороне города. Участник тех событий полковник в отставке М. Н. Грищен-ко вспоминал: «ПолковникА. А. Сараев довооружил нас противотанковыми ружьями, станковыми и ручными пулеметами, гранатами, бутылками с горючей смесью, заменил наши видавшие виды винтовки автоматами, приказал занять оборону в центре Сталинграда на опорных пунктах у площади Павших борцов революции, у Астраханского городского моста и у железнодорожного моста через реку Царица и Госэлеватора. Таким образом, весь наш 84-й путевой батальон с оружием в руках защищал город...» Бывший командир 3-й роты путейцев полковник в отставке Ф. В. Приходько писал: «...Первым у нас принял бой взвод лейтен