Андре Кутен - Возвращение на Бикини
Группа Дональдсона начала прощупывать радиологический «пульс» Бикини: счетчики Гейгера подносили к деревьям, водили над песком, анализировали ткани морских обитателей, выловленных руками, удочкой или сетью.
Как и предполагали, общий уровень радиоактивности оставался прежним.
Картина выявила перераспределение радиации: она несколько снизилась в наиболее зараженной зоне эпицентра, зато повысилась в тех местах, где ее прежде не было. Так, к востоку от кораблей-мишеней, с внутренней стороны кораллового барьера, до сих пор не было зафиксировано ничего подозрительного; сейчас счетчик показывал значительный уровень радиации. Рыба, выловленная в проходах между рифами, оказалась более радиоактивной, чем экземпляры, пойманные непосредственно в месте подводного взрыва: ее печень была куда «богаче» изотопами.
Никаких сомнений, в отсутствие людей за годичный срок произошло таинственное перемещение вод лагуны. Кто же помешивал адский котел?
— Держу пари, здесь проходит подводное течение, — сказал Дональдсон.
Так и оказалось. Пролетая над лагуной, патрульные самолеты наблюдали за перемещением мазута, выливавшегося из потопленных кораблей: пятна указывали направление поверхностного течения.
Однако радужный след, тянувшийся к западу, не доходил до конца лагуны — он исчезал, втянутый внутрь, на дно.
Загадка прояснилась. Течение увлекало поверхностные воды на дно, где они вступали в контакт с зараженным илом, и вновь выталкивало их на поверхность у противоположной стороны атолла.
За два года, прошедших после второго взрыва, воды лагуны «обновились» восемнадцать раз. И восемнадцать раз соприкоснулись с очагом остаточной радиации.
Ил в зоне мишеней продолжал распространять заразу. На сей раз это было не просто предположение, а экспериментально доказанный факт. 5 июля 1948 г. ученые взяли чистые доски без малейших следов радиации и укрепили их на якорях в «нулевой точке» — эпицентре подводного взрыва. Через две недели доски отцепили от якорей и подвергли лабораторному анализу. Микроорганизмы и водоросли, соприкоснувшиеся за это время с этими досками, оставили на них четко различимые радиоактивные следы…
На суше Дональдсон обратил внимание, что сухие ветки и опавшие листья заражены больше, чем живая растительность — сочные листья, зеленая трава и корни панданусов. Похоже, что природа, умирая, накапливала в себе радиоизотопы. Особенно много их скопилось в скорлупе кокосовых орехов.
Биологи рассчитывали получить интересные сопоставительные данные с образцами, взятыми из облученных садов Эниветока. Этот атолл превратился в некий инвалидный заповедник: там выросли странные мутанты атомной войны. Болезнь растений на островах Эниветока лишний раз ставила под сомнение кажущееся здоровье Бикини.
На Эниветоке год спустя после взрывов полосы буйной зелени чередовались с пустотами. Многие породы исчезли. Края островков стали лысыми; в центральной части заросли сохранились, но выглядели больными. У выродившихся разновидностей листья посерели, некоторые почти обесцветились, а у части, наоборот, отливали тревожным блеском, словно отлакированные. У растений прослеживались атрофии и раковые образования. Причем повышенную радиоактивность обнаруживали как раз внешне здоровые особи, представители второго поколения растений. Их родители дали вполне жизнеспособные семена, из которых выросло извращенное потомство. Самые немыслимые экземпляры появлялись в удаленных от эпицентра зонах.
Гости блуждали в лабиринте вопросов, бредя по джунглям, где на каждом шагу их подстерегали неизвестные мутанты. Никто не мог сказать, где кончается прямое воздействие атомного взрыва, ударной волны и ожога и где начинаются последствия радиации. А в этом случае — какова была доза острого облучения или количество радиоэлементов в корнях.
За достоверность результатов нельзя было поручиться, поскольку после ядерных испытаний на атоллах велись работы. Бульдозеры заравнивали холмики, засыпали кратеры, восстанавливали контуры островков. Биологи прибыли слишком поздно: свидетели успели затоптать все следы преступления.
На Эниветоке симптомы заболевания бросались в глаза больше, чем на Бикини, поскольку методики испытаний были разные. На Эниветоке взрывы производились на главном острове. А в королевстве Джуды первую бомбу сбросили над морем, вторую взорвали под водой. Заражение распространялось там через лагуну и пищевую цепь. Именно поэтому ситуацию на Бикини трудно было предсказать.
Как объяснить истинным хозяевам атолла, почему выдерживался карантин над пальмовыми рощами, оставшимися целыми и невредимыми после «потопа»? Да, декорации места действия не изменились. Но среда обитания внушала подозрения.
— Наша земля не изменилась, — твердил каждое утро Джуда алабам.
Если бы так…
Дональдсон и его сотрудники продолжали сбор образцов. Открытия не укладывались в стройную систему. Можно ли утверждать, что водоросли мало подвержены радиации или что микропланктон является лучшим «проводником» радиоактивности в сравнении с макропланктоном?
Во второй половине дня, когда спадала жара, лаборанты склонялись над мелководьем, следя за снующими коралловыми рыбками. Чем вызвано их броуново движение — необходимостью постоянно искать себе пищу? Эти рыбки были уже хорошо знакомы бикинийским исследователям. Они легко ловили их голыми руками и каждый раз обнаруживали в тканях следы радиоактивности. Отрава проникла в эти веселые созданьица еще до того, как они появились на свет.
Вопросы ученых не находили ответа и повисали в воздухе, подобно словам принца Датского. Если коралловые рыбки подверглись облучению, на ком скажутся последствия? На рыбе? На обитателях Маршалловых островов? На их детях? Или на детях их детей? А кто воспользуется результатами этого открытия — военно-морской флот или Комиссия по атомной энергии, финансировавшая экспедицию рыболовов? Мировая наука? Все человечество?
Исследовательская группа была меньше всего озабочена судьбой полутора сотен бикинийцев и их жалобами на тяжкую жизнь в изгнании. Ученые действовали согласно программе. Важно было установить, что ожидает население стран, которые подвергнутся атомной бомбардировке, а также их соседей. Лучевую болезнь можно было с успехом изучать в закрытой лаборатории на подопытных экземплярах. А здесь, вырвавшись на природу, альфа-, бета- и гамма-лучи начинали своевольничать.
* * *23 сентября 1949 г. президент Трумэн объявил, что Соединенные Штаты не обладают больше монополией на атомное оружие:
— Мы располагаем достоверными сведениями, что несколько недель назад Советский Союз произвел атомный взрыв.
Вопрос, пригоден ли Бикини для жилья, сразу потерял актуальность. Заботы антропологов о сохранении традиционных связей внутри тихоокеанской общины переселенцев выглядели фольклорной забавой в глазах президента Трумэна. «Белая смерть» могла теперь обернуться против тех, кто породил ее. Нужны были срочные доказательства того, что Америка лидирует в «гонке устрашения». Требовалось взорвать сверхбомбу.
11
На Бикини-стрит проходило голосование. Принаряженные переселенцы шли выбирать себе очередное убежище. Кили или Вото?
Любой избиратель-демократ, даже не будучи подкован в географии, знает, что человек, влекомый по воле волн, рано или поздно вынужден выбирать между водоворотом Сциллы и утесом Харибды. Коралловые рифы Тихого океана не меняли этой давней дилеммы.
Взрослые бикинийцы по очереди входили в палатку иройджа, где стояли две урны: на одной красовалась этикетка «Кили», на другой «Вото». Лицевые стороны обоих ящиков были заклеены фотографиями и текстами с перечнем достоинств и недостатков каждого из предлагаемых мест жительства.
Атолл Вото входил в наследственный надел иройдж-лап-лапа Джейматы, короля бикинийцев. Но там уже жили люди, правда всего 31 человек. Главный остров составлял две трети общей территории атолла. Из всех обитаемых земель северной части Маршалловых островов только он один был в состоянии принять посторонних людей. Вото лежал на полпути между Кваджалейном и Бикини.
Кили означал переезд на юг. Остров затерялся в океане и не имел лагуны. Зато земля была не занята. Ресурсы, судя по статистическим данным, выглядели многообещающе, к тому же никто из местных князьков и королей не властвовал над ним. Кили находился в зоне повышенной влажности, панданус и ароурут росли там не так обильно, как на севере. Зато на острове было несколько рощиц хлебных деревьев, росли бананы и папайя, кокосовые пальмы, болотистые низины были пригодны для возделывания таро. Немцы до войны наладили там хорошее производство копры, а при японцах местная плантация давала до 60 тонн в год.
