Роберт Масси - Николай и Александра
На следующий день государь и государыня присутствовали на панихиде о погибших в катастрофе, посетили несколько больниц, где лежали раненые. Император распорядился, чтобы погибшие были похоронены за его счет, в отдельных гробах, а не в братской могиле, как бывало в подобных случаях. Из личной казны царя семьям погибших или пострадавших было выплачено по тысяче золотых рублей. Но никакие его усилия не смогли изгладить из памяти это ужасное событие. Многие простолюдины видели в случившимся недоброе предзнаменование. Что касается интеллигентствующих и злобствующих кругов русского общества, о тех и говорить нечего. Они постарались воспользоваться этим случаем, чтобы представить государя и его "немку" как людей ограниченных и черствых.
После коронации царю и императрице полагалось отправиться в путешествие, нанося государственные визиты и частные визиты вежливости представителям царствующих домов. Летом 1896 года царь и царица поехали в Вену навестить престарелого императора Австро-Венгрии Франца-Иосифа, посетили кайзера Вильгельма в Бреслау и провели десять спокойных дней в Копенгагене в гостях у родителей вдовствующей императрицы Марии Федоровны, датского короля Христиана IX и королевы Луизы. Взяв с собой десятимесячную Ольгу, в сентябре императорская чета отплыла в Англию, чтобы повидать королеву Викторию.
Королева находилась в это время в горах Шотландии, в огромном, с башнями, замке Балморал. Под проливным дождем императорская яхта "Штандарт" встала на якорь на рейде Лейта, и дядя Берти - принц Уэльский поднялся на борт судна, чтобы предложить свои услуги в качестве проводника в путешествии по диким горам Абердина. Промокнув до нитки, поскольку ехали в открытых экипажах, под вечер путешественники добрались до королевской резиденции в сопровождении шотландских гвардейцев. Королева Виктория встретила их на ступенях замка, в окружении семейства и свиты.
Вне себя от радости после долгой разлуки, бабушка и внучка сидели часами рядом, играя с девочкой.
В письме, датированным 13 сентября 1896 года, государь, которого оставили на попечение дяди Берти, сообщал императрице матери: "Она [королева] опять удивительно добра к нам и любезна и страшно рада увидеть Аликс и дочку!.. [Дядюшки] считают своим долгом увозить меня со всеми господами на целый день на охоту, - жаловался он родительнице. - Погода стоит пакостная, каждый день льет, дует ветер и совсем холодно, и, кроме того, мне не везет, я до сих пор не убил ни одного оленя... Я так рад, что Georgie, по крайней мере, бывает на охотах, хоть с ним можно переговорить о прежнем".
Из Шотландии императорская чета направилась в Портсмут, а оттуда во Францию. В отличие от поездки в Англию, представлявшей собой отдых в семейном кругу, визит во Францию явился событием огромного значения для обеих держав. Вопреки различиям в их политических системах, крупнейшая из европейских республик и абсолютная монархия, для достижения своих дипломатических целей, стали военными союзниками. Начиная с 1870 года, когда Франция, проигравшая франко-прусскую войну, лишилась своих восточных провинций - Эльзаса и Лотарингии, французские государственные деятели и военачальники мечтали о реванше с помощью неисчислимого воинства русского царя. Со своей стороны, царю Александру III нужен был союз, который нейтрализовал бы гигантскую военную мощь Германской империи, образовавшейся у западных рубежей России. Франция была готова предоставить крупные займы, необходимые русскому императору для реорганизации армии и строительства железных дорог. 1888 и 1889 гг. России под невысокий процент был предоставлен первый из этих займов. В 1891 году в Кронштадт пришли с визитом французские корабли, и всероссийский самодержец, обнажив голову, слушал "Марсельезу". Прежде исполнение этого революционного гимна в российских владениях считалось уголовно наказуемым преступлением. В 1893 году русская эскадра посетила Тулон, а в 1894 году, когда скончался Александр III, и трон занял его сын, Россия и Франция заключили договор о союзничестве. Раймон Пуанкаре, президент Франции, во время первой мировой войны, отмечал в своих "Мемуарах": "Те из нас, кто возмужал к 1890 году, не могут не вспомнить без особого чувства то потрясающее впечатление, которое произвело на нас миролюбие Александра III".
Николай II был первым русским царем, который посетил Францию после образования между двумя странами дружественного согласия, и французское правительство оказало императору всяческие почести. Поскольку стоял поздний сентябрь, парижским плотникам было приказано для вящего эффекта украсить знаменитые каштаны искусственными цветами. Через каждые двадцать метров по пути следования царя, чтобы охладить пыл революционеров или анархистов, которым вздумалось бы совершить на него покушение, стояли полицейские. Навстречу русскому императору, отплывшему из Англии, в Ламанш вышли французские корабли.
Едва на Больших бульварах Парижа появилась коляска Николая II, жители столицы взорвались громкой, долго не смолкающей овацией. Завидев русского царя и императрицу, огромные толпы восторженно размахивали платками и выкрикивали приветствия. Когда подъехала вторая карета, в которой сидела крохотная Ольга с кормилицей, послышались восторженные возгласы: "Vive le bebe! Vive la Grande Duchesse!" и даже "Vive la nounou!". [("Да здравствует дитя!", "Да здравствует великая княгиня!", "Да здравствует кормилица!")] Николай Александрович был растроган. "Могу сравнить ее [встречу в Париже] только со въездом в Москву [для коронации]". Царственные гости посетили Собор Парижской Богоматери, Сент-Шапель, Пантеон и Лувр. Во дворце Инвалидов они осмотрели могилу Наполеона, некогда вторгшегося со своими войсками в Россию. В присутствии государыни Александры Федоровны, стоявшей рядом в голубом атласном платье, Николай II уложил закладной камень моста Александра III через Сену. В Версальском дворце императрице, которой предстояло провести там вечер, предоставили покои Марии Антуанетты.
Визит царской четы во Францию завершился величественным парадом войск на берегу Марны. В лейб-казачьем мундире, на своей золотисто-гнедой лошади Николай II смотрел на проходящие мимо него французские войска численностью семьдесят тысяч человек. Это были альпийские стрелки, зуавы, спаги всадники в развевающихся бурнусах - и полки регулярной пехоты в алых шароварах. "Под конец парада, - по словам государя, - вся кавалерия произвела отличную атаку на трибуны". К вокзалу он ехал по дороге, вдоль которой выстроились батальоны французской пехоты. Из сотен глоток вырывалось дружное: "Vive Iemрereur!" [(Да здравствует император!"(фр.))]
В восторге от оказанного им во Франции приема государь и императрица нехотя отправились домой. "На границу мы приехали в 11 час. веч., - писал родительнице государь. - Мы в последний раз услышали наш гимн. После этого уже пошли немецкие каски, и противно стало смотреть в окно. Там, во Франции, на каждой станции слышалось "ура!" и видны были добрые и веселые лица, а тут все было черно, темно и скучно!.. Хорошо еще, что пора было спать, днем было бы гораздо грустнее".
Николаю II никогда не забыть этого взрыва чувств, проявленных к нему французами - штатскими и военными - во время первого его визита в Францию. Со временем эти теплые воспоминания, укоренившиеся в рассудке и сердце молодого государя, сослужат Франции добрую службу.
6. НОВЫЙ ЦАРЬ
Вернувшись домой, государь с головой погрузился в работу, "которой боялся всю жизнь". Перед ним лежала гора бумаг, которая росла с каждым днем. Он внимательно изучал документы, писал на полях пометы, подписывал рескрипты, приказы о представлении тех или иных лиц к очередному чину или ордену. Не успев набраться опыта, поначалу советовался с родительницей. "Я рассмотрел все дела, прошения и т.д., которые ты мне прислала, добросовестно докладывал молодой царь. Через две недели императрица мать ответила сыну: "Жаль, что приходится посылать тебе такую уйму бумаг, но так бывает всегда в начале лета, когда министры уходят в отпуск".
Однако император не всегда следовал рекомендациям Марии Федоровны. Когда та обратилась с просьбой к сыну выдать одной княгине вспомоществование из казны в миллион рублей, Николай Александрович строго отчитал августейшую родительницу. В письме от 13 августа 1895 года он указал: "Я должен поговорить с Тобой, Милая Мама, о скучных вещах... Что касается прошения или желания княгини Лопух.Дем. о прощении им долга и еще ссуде из банка 1 миллиона, то я по совести должен сказать, что обе просьбы ее удовлетворить невозможно. Я хотел бы видеть, осмелилась бы она заикнуться об этом Папа, - во всяком случае, я слышу тот ответ, который Он бы дал ей. Самое большое облегчение, которое ей можно оказать, ...это простить долг, но после этого подарить ей миллион - это сумасшествие... Хороши были бы порядки в Государственном Казначействе, если бы я, за спиной Витте (он теперь в отпуску) отдавал бы тому миллион, этой два и т.д.? Таким способом все то, что было накоплено и что составляет одну из самых блестящих страниц истории царствования дорогого Папа, а именно финансы, будут уничтожены в весьма немного лет".
