Дмитрий Винтер - Военные преступники Сталин и Берия. Победа вопреки палачам
Соответственно, в Прибалтике не было сосредоточения советской авиации у самой границы, основные авиационные силы были сравнительно равномерно рассредоточены в 300-километровой полосе от границы до реки Даугавы. Более того, лишь два из 58 аэродромов находились на расстоянии ближе 50 км от границы.[86]
Далее, немецкая авиация в первый день войны действовала тут весьма слабо в сравнении с тем, что она делала в соседней Белоруссии — в среднем 22 июня немцами было совершено не более одного вылета на один исправный самолет.[87]
Общие потери авиации СЗФ в первый день войны — не более 35 бомбардировщиков и 30 истребителей из общего числа самолетов 750 (последняя цифра отдает преуменьшением, но не исключено, что имелись в виду только самолеты «до Даугавы». — Д. В.). Даже немцы, которые преувеличивали свои успехи, говорят об уничтожении на этом участке фронта в первый день войны 185 советских самолетов (менее четверти!).[88]
Отметим, что и боевой опыт летчики СЗФ имели. Так, в 9-м бомбардировочном полку (БАП) (7-я смешанная авиадивизия (САД), аэродром Паневежис) средний налет пилота составлял 150 часов, у командира полка — 293 часа, у командиров эскадрилий — от 200 с небольшим до 326.[89] В 40-м БАП (6-я САД, район Вентспилса в Латвии) средний налет пилотов составлял 170 часов, у командиров эскадрилий — от 300 до 460. Вдобавок этот полк имел опыт Финской войны.
Так вот, 22 июня в 4.30 аэродром Паневежис был атакован 12 немецкими бомбардировщиками. В результате на аэродроме сгорело 7 стратегических бомбардировщиков, повреждено было 14, из них быстро отремонтировано 5. Таким образом, в строю 9-го БАП оставалось 22 самолета, хотя после потери 4–5 самолетов в воздухе и 16 на земле должно было оставаться минимум 30. Но более того, в сводке о первом немецком налете о потерях на земле вообще ни слова не говорится.[90]
На стр. 109 Солонин приводит сводную таблицу по 6-му БАП; 4,6 и 7-му САД СЗФ. Так вот, к началу июля потери в воздухе в этих полках составляют 114 самолетов, на земле — 134.
Возникает вопрос: где же была и что делала в первый день войны весьма многочисленная (не менее 530 исправных машин) истребительная авиация СЗФ? Она не прикрывала бомбардировщики, но и особо активных боев не вела — так, например, противостоявший авиации СЗФ 1-й Воздушный флот Люфтваффе за первый день войны потерял один истребитель и два бомбардировщика.[91]
А теперь разберем более конкретно отдельные воинские части. Так, в 31-м истребительном авиационном полку (ИАП) 8-й САД, по некоторым данным, было всего 37 машин, из них 24 неисправных, так что командиру пришлось в первый день войны вести неравный бой одному с 6–7 немецкими летчиками.[92]
Однако как могло две трети машин оказаться неисправными, если на 1 июня в полку числилось 54 самолета (причем новейших «мигов»!), только семь из которых были неисправны.[93] По другим данным, «мигов» в полку было не то 52, не то 63.[94]
Кроме того, в первый день войны полк совершил 120 боевых вылетов — не один же командирский «миг» их осуществил! А вот с 23 по 29 июня количество боевых вылетов самолетов полка составило (по дням) соответственно 8, 15, 12, 23, 8, 12 и 8.[95]
А вот 15-й ИАП той же 8-й САД в первый день совершил 202 боевых вылета, сбив 9 самолетов противника. Но уже 23 июня количество вылетов сокращается до 24, потери же составляют 18 самолетов, уничтоженных на аэродроме в Каунасе, 11 сожженных при перебазировании из Каунаса, а 13 «мигов» осталось (выделено мною. — Д. В.) на аэродроме Поцукай.[96]
61-й штурмовой полк (ШАП) той же дивизии 24 июня совершил всего три боевых вылета, воздушных боев не вел и потерь не имел.[97]
Это при том, что немцы не особо бомбили. «Противник сбросил несколько бомб» (чего за ревом своих моторов наши летчики и не заметили!), «сбросили всего пять бомб» — таких сообщений в архивах немало. В то же время упоминавшийся 31-й ИАП потерял (оставил) ббльшую часть своих самолетов на земле, причем после 16.00 22 июня, т. е. о «внезапном ударе по спящим аэродромам» и речи быть не может. Причем людские потери полка с 22 по 29 июня составили всего три пилота — двое были ранены при выполнении боевой задачи, один погиб от несчастного случая.[98]
Удары по расположению 10-го ИАП 7-й САД (аэродром Шяуляй) начались в 4.20 22 июня. Хотя было сброшено от 30 до 32 бомб, аэродром не был поврежден, а ни один из 23 «мигов» не получил даже легких поломок. Тем не менее уже к вечеру 8 самолетов числились потерянными безвозвратно на земле. А к 17.00 22 июня командование полка уже доложило, что «66 летчиков не имеют самолетов».[99] И куда же они делись?
Аэродромы 57-й САД противник начал атаковать в 4.25 22 июня (аэродром Ораны под Вильнюсом, например). При первом ударе было повреждено три самолета, ранены один летчик и один красноармеец. Тем не менее позднее, 2 августа, командование дивизии доносит о «расстреле авиации на земле»,[100] хотя имелось 48 боеготовых истребителей.[101]
Даже в 6-й САД, которая в первый день войны вела упорные бои за Лиепаю, к 19.00 22 июня было потеряно 15 самолетов, из них 4 на земле.[102] Потери значительные, резюмирует М. Солонин, однако о «разгроме» и «расстреле» говорить еще не приходится.[103]
Всего же в ВВС СЗФ к середине июля 1941 г. было потеряно 795 самолетов (кстати, больше, чем якобы имелось на 22 июня — см. выше), из них сбито в воздухе 150 (три четверти этого количества — 113 — приходится на бомбардировщики), не вернулось с задания 54, от аварий и катастроф вышло из строя 74, на земле же уничтожено 517.[104] И это — не последствия внезапного удара. Тогда что же?
Что касается Белоруссии (Западный Особый военный округ, позднее — Западный фронт, ЗФ), то по ней Солонин приводит[105] сводную таблицу. В ней даются данные по восьми истребительным (33, 41, 122, 123, 124, 126, 127, 129-й) и 74-му штурмовому полкам.
Так вот, к утру 22 июня в девяти полках имелось 629 годных к бою машин. Из них за первые сутки войны сбито в воздухе — 38, уничтожено и повреждено на земле — 148, в том числе при первом налете — 24 (из них 15 — в 74-м ШАП, а в большинстве полков — ни одного), однако к утру 23 июня самолетов остается всего 130, при этом судьба 313 машин просто неизвестна.
А командир 9-й САД генерал-майор С. А. Черных в 10.31 22 июня шлет паническую телеграмму: «Истребители уничтожены все. Прошу помощи!»[106] Это при том, что фактически в четырех полках дивизии имелось 352 самолета, в двух полках дивизии — 124 и 129, 67 самолетов было уничтожено на земле (по двум другим полкам сведений нет, да и в этих двух указанная цифра под вопросом), в том числе при первом налете ни одного, 9 сбито в воздухе (но и немцы в боях с 9-й САД потеряли 8–10 самолетов), однако к утру 23 июня осталось в строю всего 62 машины. Таким образом, неизвестна судьба 214 самолетов.[107]
Что с ними стало? Летчики просто бросили их и сбежали, не желая воевать за сталинский режим? Да, в начале войны такое было нередким явлением, об этом выше уже говорилось. Пишет об этом и М. Солонин.[108]
Но вот перед нами 127-й ИАП, который с первого дня войны сражался, «как надо». За первый день войны летчиками полка было уничтожено 10 и повреждено 5 немецких самолетов. Ну, с поправкой на то, что рядом воевал, «хотя очень недолго и не слишком успешно», 122-й ИАП, а советские зенитки тоже не бездействовали, надолго 127-го ИАП придется 7–8 сбитых немецких самолетов. Собственные потери полка — 12 машин, все сбиты в воздухе. Потери на земле — О.[109]
Тем не менее к утру 23 июня осталось всего 33 машины из 70, а судьба 25 «неизвестна».[110] Куда же они делись?
Впрочем, и 33 самолета — совсем не мало, как пишет Солонин, «далеко не каждая группа Люфтваффе имела такое количество исправных боевых самолетов». Тем не менее следующая после 22 июня запись в «Журнале боевых действий» сделана лишь… 17 июля, и уже в Серпухове (!).[111]
Наверное, хватит! В заключение отметим, что советские историки объявили об уничтожении в воздухе в первый день войны 400 самолетов, тогда как даже немцы заявляли об уничтожении всего 322. Такого история войн еще не знала![112]
Но что, если предположить, что такое огромное количество самолетов уничтожили какие-то совсем другие противники? Например, те же летательные аппараты из Новой Швабии? Тогда сразу станет ясен ответ на два вопроса.
Во-первых, очевидно, почему эти блестящие воздушные победы немцев ближе к концу лета 1941 г. так быстро «завяли». Как ясно из того, о чем говорилось выше, «готовые к полету ракеты», которые предназначались для стратегических бомбардировок СССР, стояли не в Германии, а в Новой Швабии (при скорости 20 000 км/ч им требовалось меньше часа, чтобы долететь до Белоруссии или Прибалтики).
