Генрих Штоль - История Древней Греции в биографиях
Любезность и кротость характера Писистрата, по-видимому, перешла более к Гиппарху;
Иппия был крут и горд и, стремясь поддержать в силе свою тиранию, не всегда удерживался от несправедливости, произвола и жестокости. Богатого эвпатрида Кимона, которому отец его позволил воротиться на родину, отца столь славного впоследствии Мильтиада, он приказал убить во мраке ночи, потому только, что Кимон казался опасным для его тирании. Это злодеяние возбудило страх и недоверчивость в знати, так как каждый, при малейшем подозрении, являвшемся против него у тирана, должен был ожидать подобной участи. Вследствие этого произошло, что сам по себе незначительный случай повел к образованию заговора, грозившего опасностью тирании. Аристагитон и Гармодий, двое юношей из старинного, знатного рода Гефиреев, были связаны между собой узами нежнейшей дружбы. Младшего из них, Гармодия, нежного и чрезвычайно красивого юношу, Гиппарх старался разлучить с Аристагитоном и привлечь на свою сторону; но Гармодий не склонился на его дружественное предложение.
Гиппарх отплатил ему за это неблагородной местью. Когда сестра Гармодия при одной торжественной процессии хотела занять место в ряду благородных девиц, принимавших участие в шествии в качестве носительниц корзин, Гиппарх не допустил ее как недостойную, Это было тяжелым публичным оскорблением для дома Гармодия, которое вместе с тем уязвило сильно и Аристагитона. Так как судебного удовлетворения нельзя было ожидать от Гиппарха, то оба юноши решили мстить собственными силами; к этому побуждал их еще страх, что тираны, пожалуй, предпримут против них еще что-либо худшее. Они решили, поэтому убить обоих тиранов и вовлекли в свой заговор еще некоторое число недовольных из знати. Праздник Панафиней, который должен был совершаться в начале июля 514 года, был назначен для приведения плана в исполнение; при скоплении людей, которые в этот день все сливались в великолепную, тянущуюся через город в акрополь процессию, легче всего было надеяться улучить случай приблизиться к тиранам, а успех в совершении дела сделал бы несомненным согласие освобожденного народа.
Ночью перед праздником Гиппарх видел страшный сон. Высокий и красивый муж подступил к нему и сказал:
Неси несносимое, лев, в своем переносливом сердце;Каждый из смертных, неправду свершив, воздаянье получит.
С наступлением дня он беспокойно расспрашивал снотолкователей, но вскоре сон ускользнул от его внимания и он поспешил в город для участия в устройстве торжественного шествия. Заговорщики, с кинжалами под миртовыми ветвями, которые носили при торжественном шествии в честь народообъединяющей Афродиты, собрались вне города на Керамике, где Иппия уже приводил в порядок одну часть шествия. Увидев, что один из заговорщиков дружелюбно разговаривает с Иппией, они подумали, что замысел их открыт. В ярости они поспешили в город, чтобы отомстить, по крайней мере, Гиппарху, виновнику оскорбления, прежде нежели они будут схвачены. Они встретили его поблизости площади в занятиях по устройству шествия, напали на него и убили. Гармодий тут же был изрублен телохранителями Гиппарха, а Аристагитон на время ускользнул. Услышав о нападении, Иппия тотчас же принял решительные меры. Он поспешил со своими телохранителями, приказал обезоружить граждан, которые в полном вооружении должны были принимать участие в шествии, и обыскать остальных; каждый, у кого был найден меч или кто был подозрителен почему-либо другому, был задерживаем. Был схвачен и Аристагитон, пытан и казнен, подобно многим другим. Он и его любезная Леэна вынесли муки пытки с твердым мужеством и умерли, не назвав ни одного соучастника. К позднейшим уже украшениям истории относится рассказ о том, что Аристагитон во время пытки назвал своими соучастниками всех друзей тирана и тем причинил им смерть и что он по совершении над ними казни на вопрос Иппия, нет ли еще других соучастников, отвечал: «Никого не осталось более, заслуживающего смерть, кроме самого тирана». О Леэне впоследствии рассказывали, что она во время пытки откусила себе язык, для того чтобы не выдать кого-либо из заговорщиков. Позднее в честь Леэны (это имя значит «львица») была выставлена при входе в замок медная львица без языка, символ молчаливости; эта-то статуя и была поводом к упомянутому рассказу.
Гармодий и Аристагитон из частной мести за частное оскорбление убили Гиппарха, но так как последний не был тираном, то этим поступком отнюдь не избавили государство от тирании; тем не менее, уже перед походом Ксеркса они были прославляемы афинянами как освободители и, подобно героям, почитались как высокие примеры любви к свободе и ненависти к тирании. Им были воздвигнуты медные статуи, которые Ксеркс похитил при завоевании Афин.
На пирах прославляли обоих следующей песней:
Под миртовой ветвью я скрою свой меч,Как сделали Гармодий и Аристагитон,Когда они убили тирана и возвратили свободу Афинам.Ты не умер, любезнейший Гармодий,Ты вкушаешь счастье на островах блаженных,Где обитает быстроногий Ахиллес и Тидид Диомед.
Под миртовой ветвью я скрою свой меч,Как сделали Гармодий и Аристагитон,Когда они на жертвенном празднике Афины убили тирана Гиппарха.Ваша слава всегда будет цвести на земле,Любезнейшие Гармодий и Аристагитон,Ибо вы убили тирана и возвратили свободу Афинам.
Все-таки оба юноши содействовали освобождению Афин тем, что Иппия, боясь, со времени их покушения, потерять владычество, делался все недоверчивее и подозрительнее и возбуждал строгостью и жестокостью все большую и большую ненависть к своей тирании. Он отделывался от каждого, кто казался ему опасным. Поэтому множество знати оставило страну и соединилось с Алкмеонидами, которые напрягали теперь все силы к возвращению в отечество и низвержению ненавистного врага. Главой Алкмеонидов был теперь Клисфен, сын Мегакла, внук Сикионского Клисфена, деятельный и предприимчивый человек. Во главе вооруженной толпы он вторгнулся в Аттику и овладел на южном склоне Парнеса крепостью Липсидрион; но Иппия прибыл туда немедленно и, после кровавого боя, выгнал его из укрепления.
«Увы, увы, Липсидрион, предатель друзей! — пели впоследствии в Афинах. — Каких погубил ты мужей, бодрых в бою, славных предками, мужей, показавших в битве, какого они племени!»
После этого поражения Алкмеониды прибегли к другому, более действительному средству. Они снискали себе особенную благосклонность Дельфийских жрецов. После того как в 548 году святилище Аполлона сгорело, открыты были сборы денежных средств для новой великолепной закладки, сборы, тянувшиеся уже много лет и доставившие жрецам 300 эгинетских талантов; за эту сумму Алкмеониды вызвались взять на себя постройку храма, но, при помощи своего собственного громадного состояния, исполнили эту постройку гораздо величественнее и роскошнее, нежели как обязывал их договор. Этим они снискали себе постоянную благосклонность Дельфийского жречества; и теперь пифия, лишь только оракул получал запрос от спартанского государства или от частного лица из Спарты, в угоду Клисфену отвечала, что бог повелевает спартанцам освободить Афины от тирана. Хотя спартанцы были связаны с Иппией узами гостеприимства, тем не менее воля бога заслуживала большого внимания; поэтому они положили наконец, хотя и нерешительно, прервать связи с Иппией. Они послали на судах войско, предводительствуемое Анхимолием, к гавани Фалеру. Иппия получил от фессалийских династов вспомогательное войско в 1000 всадников; с ними он напал на открытой фалерской равнине на спартанское войско и нанес ему совершенное поражение, причем погиб и сам Анхимолий.
Так как теперь была задета честь спартанцев, то им необходимо было продолжать войну со всей энергией. Сам царь Клеомен, отличавшийся энергией и необузданной воинственностью, вторгнулся со значительным сухопутным войском в пределы Аттики, будучи подкрепляем Алкмеонидами и другими изгнанниками. Фессалийская конница была мужественно отражена и поспешила удалиться на родину. При дальнейшем наступлении Клеомена. поднялось аттическое население и Иппия принужден был со своими приверженцами заключиться в афинском акрополе. Предстояла продолжительная осада, к которой Клеомен выказывал мало охоты, так как спартанцы плохо понимали осадное искусство и борьбу; но счастливый случай передал в руки афинян детей тирана: Иппия выслал их тайно из замка, с целью удалить их из пределов страны и поставить вне опасности; но они были захвачены разъезжим отрядом. Для спасения своих детей Иппия пожертвовал владычеством: он обязался в продолжение пяти дней очистить аттическую землю, если ему будут возвращены дети. Он отправился со своей женой, детьми и младшим братом Фессалом в Сигейон к своему сводному брату Эгесистрату, в область персидского царя, с которым он уже прежде завязал отношения.
