Александр Костин - Слово о полку Игореве – подделка тысячелетия
Затем Игорь принялся обсуждать с боярами, как лучше соединиться с войском Святослава, идущим навстречу половцам. Тут воеводы начали якобы отговаривать Игоря, утверждая, что посланец из Киева прибыл слишком поздно. Но Игорь все же настоял на походе, вышел в поле, но попал в туман на реке Суле. Туман был такой густой, что пришлось вернуться. И, сокрушенный неудачей, Игорь остался дома.
В своем исследовании о «Слове» академик Б. А. Рыбаков доказывает, что Игорь отлично успевал к месту встречи и что все его сетования были только отговоркой. И какой может быть туман в феврале, чтобы войско в нем заблудилось, идя по знакомым дорогам?
На самом деле «туману» по своему неведению, а может быть, напротив, по указанию Святослава, «напустил» придворный летописец, поскольку нужно было как-то болееменее правдоподобно обставить тот факт, что войска Черниговского князя и подвассальных ему Северских князей снова оставлены в стратегическом резерве Великого князя Святослава.
Святославу повезло. Ему встретились купцы, которые видели, где остановилось на отдых войско Кончака. Нападение русской армии было внезапным, и Кончак бежал, оставив на поле боя катапульты и огневые машины. Берендейская конница гнала половцев до Хорола.
Большой поход Кончака сорвался, но и очередная победа Святослава опять ничего не решила. Силы Кончака сохранились. Угроза для Руси не ослабла.
Далее, согласно Ипатьевской летописи, Святослав якобы решил нанести половцам окончательный удар, а посему всю весну 1185 года он провел в разъездах и переговорах с князьями. Конечно, были и разъезды по северо-восточным землям, были и переговоры с князьями, в том числе и великим князем Владимирско-Суздальским Всеволодом Большое Гнездо, но вот о содержании этих переговоров можно только гадать.
Теперь уже пора поведать о том, каков был замысел проведения весенне-летней кампании объединенного воинства практически всех русских княжеств под руководством Великого Киевского князя Святослава Всеволодовича. Воюя практически непрерывно с половецкими ханами, когда успешно, когда не очень, и усмиряя амбиции своих князей, междоусобные распри которых были не менее разорительны для Русской земли, Святослав наблюдал за усилением Византии на Причерноморских и Приазовских берегах по эту сторону морей, то есть в непосредственной близости от русских, равно как и половецких земель. Бывшее русское княжество со стольным городом Тмутараканью становилось стратегическим форпостом Византии, теснимой с Юго-Востока турками-сельджуками, огнем и мечом ковавшими будущую Османскую империю на исконных землях Византии, предрекая ее близкий конец.
Усмотрев реальную угрозу для Руси, исходящую с Юга, Святослав решил, что в этих условиях продолжать изнурительные войны со Степью смертельно опасно как для Руси, так и для Половецкой Степи. Только объединенными усилиями можно поставить заслон не только угрозе, исходящей из Византии, но и создать форпост обороны от возможных угроз со стороны Востока.
Святослав хорошо знал историю захватнических войн со стороны кочевников, которые волнами накатывались на Русь, испытавшую на себе «хиновские стрелки» гуннов, сарматов, хазаров, печенегов и вот уже полтора столетия – половцев. А с Востока опять дуют ветры новых бед, ибо уже видны зарницы и слышны раскаты грома побед молодого монгольского хана Темучина, оттачивающего свои копья и мечи на сопредельных государствах Маньчжурии и Китая. Где гарантия того, что, покорив народы государственных образований на севере Китая, Темучин не обратит свой взор на Запад? И тогда новая волна кочевников захлестнет разрозненные княжества Руси и ханства Половецкой Степи, ныне так старательно уничтожающие друг друга.
Святослав не только понимал, но и пользовался разведывательной информацией о том, что примерно также размышлял и хан Кончак, не обделенный талантами полководца и государственного деятеля. Он даже лучше Святослава оценивал угрозы, которые могли исходить с Востока, поскольку по негласным информационным каналам Степи до него раньше доходили вести с разгорающейся военными пожарами Монгольской степи.
Стратегический план военной кампании на лето 1185 года состоял в следующем:
Объединенное войско Северских князей под видом свадебного кортежа движется в стан Кончака, где устраивается многодневная свадьба князя Владимира Игоревича и ханской дочери Свободы Кончаковны, которая предварительно проходит обряд крещения. С этой целью в обозе Игорева войска едет православный священник с причтом[105], состав которого должен обеспечить как обряд крещения будущей княгини Настасьи Кончаковны, так и венчание молодых. Кроме того, в обозе были сосредоточены богатые свадебные подарки многочисленным «сватам». Поскольку для демонстрации «мирного» характера свадебного кортежа его участники были вооружены легким оружием, а тяжелые доспехи, червленые щиты, мечи также были сосредоточены на подводах, летописец отметил, что войско двигалось медленно, «…на раскормленных конях, собирая войско свое». Собирать «войско свое» Игорю по пути вряд ли приходилось, поскольку оно было сформировано на местах, при этом было отлично подготовлено, о чем можно было судить хотя бы по тому, как охарактеризовал своих дружинников брат Игоря Всеволод, давая свое согласие на поход:
А мои ти куряне свѣдоми къмети:подъ трубами повити,подъ шеломы възлѣлѣяни,конець копия въскръмлени,пути имъ вѣдоми,яругы им знаеми, луци у нихъ напряжени,тули отворени,сабли изъострени;сами скачють, акы сѣрыи влъци въ полѣ,ищучи себе чти, а князю славѣ.
Эта строфа Игоревой песни в одном из лучших переложений на современный язык, сделанном академиком Д. С. Лихачевым, звучит так:
А мои-то куряне опытные воины:под трубами повиты,под шлемами взлелеяны,с конца копья вскормлены,пути им ведомы,овраги им знаемы,луки у них натянуты,колчаны отворены,сабли изострены:сами скачут, как серые волки в поле,ища себе чести, а князю славы.
Обоз был огромен, кроме богатых даров и арсенала тяжелого вооружения, который перевозился скрытым образом, чтобы придать войску мирный характер свадебного кортежа, нужно было вести запасы продовольствия как для пропитания войска во время похода, так и для свадебного стола, который предполагалось накрыть на несколько тысяч персон. Именно по причине громоздкости обоза скорость движения войска определялась скоростью движения обоза, а посему оно двигалось медленно, что и отметил летописец.
Кроме того, именно из-за небольшой скорости движения войска между исследователями шли неутихающие споры о том, были ли в его составе пешие подразделения. Высказывания о возможности участия пехоты в походе князя Игоря можно обнаружить в работах К. В. Кудряшова, А. П. Дьяконова, Б. Д. Грекова, Д. С. Лихачева, Ф. М. Головченко, А. В. Поздеева и других исследователей. В то же время суждения об исключительно конном составе войска имеют место в работах В. М. Глухова, Б. А. Рыбакова, М. Ф. Гетманца. Сторонники наличия пехоты в войске Игоря апеллируют к тому, что названные в Ипатьевской летописи «черные люди» – это и есть пешие подразделения войска. Так, К. В. Кудряшов, посвятивший этому вопросу несколько статей, а затем и книг, ссылается на описания боевых порядков русских войск в средние века, да и в более поздние времена, которые строились по шаблону: пехота в центре, а конница по флангам и в авангарде[106]. Это так, но такое построение характерно для боевого порядка войска, изготовившегося к боевым действиям с реальным противником. Войско князя Игоря камуфлировалось под свадебный кортеж, то есть шло в Половецкую степь с мирными намерениями, и традиционное построение его боевых порядков в таком случае было бы не вполне уместным. Да и численность войска, похоже, сильно преувеличена (по М. Ф. Гетманцу это 6—8 тыс. человек). М. Ф. Гетманец исходил из того, что каждый князь, участвовавший в походе, имел свой полк, численность которого бралась, похоже, по аналогии с численностью современного полка (1000—1500 человек). Тогда общая численность определяется из расчета 5 полков × 1500, да плюс численность обоза, где-то 500 ед. = итого по максимуму 8000 человек. Однако «полки» четырех князей и «кавалерийский полк» черниговских ковуев – это по численности далеко не нынешние полки, а всего лишь княжеские дружины, которые в походах усиливались конными и пешими ополченцами, которых, кстати, также готовили заранее, а не «собирали» уже в пути следования, как писал летописец. Так что если и соглашаться с расчетами Гетманца, то, по крайней мере, на меньшее из двух обозначенных им чисел – 6 тысяч. Косвенное обоснование выбора этой цифры впереди, а сейчас вернемся к обозу, сопровождаемому конным войском князя Игоря.
