Ким Маккуарри - Последние дни инков
Конкистадоры между тем и не догадывались, что Атауальпа уже принял решение в отношении их. Он решил, что на следующий день он схватит чужеземцев, большую их часть казнит, а остальных кастрирует и поставит охранять свой гарем. Затем он заберет себе чудесных животных и займется их разведением; огромные животные, несомненно, сделают его империю еще более могущественной. Проявленное чужестранцами высокомерие явно разозлило его. Атауальпа, вне всякого сомнения, мало что понял из речи Сото помимо того, что чужестранцы были посланы сюда другим королем. Но он был уверен, что король, посылающий такой малочисленный отряд, должен обладать очень небольшим королевством. Отходя в тут ночь ко сну, Атауальпа должен был испытывать уверенность в том, что судьба чужеземцев окончательно решена.
Когда Эрнан Писарро и Сото вернулись назад в Кахамарку, солнце уже село и высыпали звезды. Воздух был свежий, весьма холодный после дождя с градом. У ворот, выводивших из внутреннего двора, дежурили испанские солдаты, готовые к отражению атаки. Оба капитана спешились и направились к жилищу губернатора — большому каменному дому, выходящему на площадь. Там они рассказали старшему Писарро и еще изрядному числу собравшихся испанцев о состоявшейся встрече с инкским императором.
Два капитана рассказали о том, что известие об убитых на побережье туземцах разгневало Атауальпу, и о том, что он знал о трех ликвидированных испанцах; они подробно описали огромные, хорошо вооруженные отряды индейцев. Они также поведали об ореоле величественности, окружавшем фигуру инкского повелителя. По словам испанцев, они до сих пор не встречали индейских вождей, которые бы имели такой величественный вид. Если до сих пор у них были сомнения по поводу того, действительно ли данное государство столь могущественно, то теперь эти сомнения рассеялись. Сото рассказал, как ему удалось напугать воинов Атауальпы своим притворным кавалерийским наскоком и об отсутствии какой бы то ни было реакции со стороны императора. Два капитана также рассказали, как им были поданы золотые кубки, и о том, что они видели множество золотых предметов в лагере Атауальпы.
Слушавшие переглядывались, и их настроение постепенно падало. Они попали в очень неприятную ситуацию, находясь на расстоянии двухнедельного перехода от Тумбеса, где они оставили свои корабли. В нынешнем расположении испанцы были, по сути, изолированы, их окружала гористая местность, которую они плохо знали. Они не могли отступать, поскольку на высокогорных перевалах могли быть блокированы, в замысловато изогнутых каньонах их могла поджидать засада. Кроме того, любая попытка спастись бегством очевидным образом свидетельствовала бы об их испуге и дала бы инкам психологическое преимущество. Между тем инкский император со своими хорошо обученными и хорошо организованными легионами был рядом. Эрнандо Писарро засвидетельствовал, что он видел порядка 40 000 воинов; в частном разговоре с братом он сказал, что общее их число может достигать 80 000. Это означало, что индейцы численно превосходили испанцев примерно в соотношении 400:1. С другой стороны, если испанцы решат пережидать ситуацию в городе, всеми способами пытаясь имитировать дружбу с индейцами, на что они могут рассчитывать?
Они могли согласиться сражаться за интересы инкского императора против его врагов, как это предлагали некоторые военачальники Писарро, и возможно, такой вариант стал бы выгодным для испанцев. В этом случае они могли рассчитывать на то, что позднее им удастся отбить у него власть. Другие говорили, что император мог затеять с ними игру в кошки-мышки; в любой момент он мог забрать у испанцев оружие и лошадей и уничтожить их. Сотрудничество с инкским императором было сопряжено с явной опасностью.
Был и другой вариант: попытаться захватить в плен Атауальпу. Некоторые испанские военачальники настаивали, что им следует сделать так же, как в свое время поступил Кортес, захватив ацтекского императора Монтесуму. На протяжении десятилетий Писарро и Сото брал и в плен вождей меньшего ранга, угрожая затем лишить их жизни, если они не прикажут своим подданным подчиняться испанцам. Но другие военачальники указывали, что этот вариант также был очень рискованным, поскольку не было гарантии, что у них когда-нибудь появится шанс захватить инкского лидера. Также этот вариант относился к серии «все или ничего», поскольку если бы испанцам не удалось пленить императора с первой попытки, то у индейцев уже не осталось бы сомнений относительно враждебных намерений чужеземцев, и непременно последовали бы открытые военные действия. Оказавшись перед лицом таких многочисленных войск, испанцы, конечно, были бы сокрушены.
С другой стороны, даже если бы испанцам повезло с захватом инкского императора, неизвестно, какой была бы реакция инков. Возникал вопрос: не возьмет ли на себя всю полноту власти какой-нибудь другой инкский вождь. Если план Кортеса с захватом Монтесумы хорошо сработал в Мексике, это еще не означало, что подобный же вариант будет иметь успех в Перу. Как бы там ни было, все эти стратегии были схожи в одном: все они были сопряжены с большим риском, и шансов на успешную их реализацию было немного. На какой-то момент испанцам показалось, что они находятся в самом центре мощного урагана и в каком бы направлении они ни решились двигаться, весь ужас этого мира обрушился бы на их головы. Двадцатичетырехлетний нотариус Мигель де Эстете писал:
«[Мы были] очень напуганы тем, что нам довелось увидеть, [и у всех] были свои варианты относительно того, что следует предпринять. Все были полны страха, ведь нас было так мало и мы углубились слишком далеко в эти земли, чтобы мы могли рассчитывать на прибытие подкрепления… Немногие из нас отправились спать, мы дежурили на площади, откуда видны были костры индейских войск. Это было пугающее зрелище, поскольку большинство [костров] находилось на склоне холма, они были расположены очень близко друг к другу, — все это было похоже на усыпанное звездами небо».
Этой же ночью Педро де Кандия, капитан артиллерии, занимался подготовкой четырех маленьких пушек, которые были привезены на лошадях, и десятка аркебуз — примитивных ружей. Несколько испанцев затачивали мечи и шпаги пемзой до такой остроты, что могли легко разрезать картофель. Многие беседовали с единственным представителем духовного сословия в этой экспедиции — братом Висенте де Вальверде, который выслушивал исповеди солдат и молился вместе с ними. Писарро между тем ходил по площади, стараясь подбодрить людей и призывая всех уповать на Бога. Он говорил: «Несомненно, все, что происходит на земле и на небе, устроено Его волей».
Возможно, для Франсиско Писарро ставки в этот самый момент поднялись до наивысшей отметки. Тридцать лет он стремился достичь этого положения, он пустил в ход все, чтобы приладить друг к другу составные части этого проекта. Помимо желания достичь своей цели, он чувствовал ответственность за 167 конкистадоров. Оставалось одно серьезное препятствие — инкская армия численностью в 80 000 человек. Писарро осознавал, что жизни всех членов его отряда были поставлены на кон, все зависело от того, сможет ли он, самый опытный из всех конкистадоров, принять правильное решение касательно завтрашней тактики.
На следующее утро, 16 ноября 1532 г., небо было почти безоблачным. На далеких склонах холмов поднимались бесчисленные завитки дыма от индейских костров, а на широкой, обнесенной стенами площади царила суета, испанцы вовсю готовились к военным действиям.
Писарро решил, что, поскольку было неизвестно, прибудет ли инкский повелитель, и если да, то как будет обставлено это прибытие, и сколько воинов его будут сопровождать, то испанцам следовало действовать в зависимости от ситуации. Он сказал своим людям, что относительно точной тактики действий он примет решение в последнюю минуту: вступать в переговоры, бежать или атаковать.
Городская площадь имела размеры 600 футов в длину и 600 футов в ширину. Вдоль трех сторон площади выстроилось соответственно три длинных низких здания, в каждом из них было порядка 20 трапециевидных входных дверей. Внутри двух зданий Писарро разместил кавалеристов, разбитых на три отряда, в каждом из которых было около 20 человек; командовали отрядами капитаны Эрнан де Сото, Эрнан Писарро и Себастьян де Беналкасар. Ввиду большого числа входных дверей испанцы могли высыпать из зданий почти одновременно — большой массой. Писарро с 20 пехотинцами и несколькими кавалеристами должны были ждать в третьем здании. Их задачей было, в том случае, если пленение императора оказывалось возможным, схватить Атауальпу и уберечь его от причинения ему какого-либо вреда. Им вовсе не нужна была гибель императора, что вполне могло привести к развязыванию войны.
