Леонид Репин - Затерявшиеся в тайге
Похолодало. Солнце потихоньку сползало вдоль стволов высоких деревьев. Красив закат в тайге. Краски делаются мягкими, ровными. И лишь вершины деревьев да ярко-желтые стволы сосен и ослепительно белые свечи берез залиты еще золотым светом уходящего солнца Тени по деревьям ползут все выше и выше, и кажется, что лес медленно погружается в темень.. Может быть, так он засыпает...
Такой чудесный был нынче день .. И как же много солнце значит для нас... Солнце - не только свет и тепло. Это еще и радость, надежда.
А временами ко мне приходит незнакомое чувство отрешенности. И в этот момент хочется встать и куда-то уйти, чтобы сменить обстановку. Вот и сегодня после ужина, пока еще не стемнело, захотелось уйти от костра, подольше побыть одному.
Когда Леша с Толей вернулись, так и не найдя ничего, я пошел в ту сторону сопки, где еще не был. Сам не знаю, что туда повлекло. Недалеко ушел-с полкилометра, не более. И остановился, когда открылся чистый, белоствольный березовый лес. Ни одной сосны или ели в нем, ни единой осины... Такой родной, до сладкой боли знакомый лес... Вспомнились сразу любимые места Подмосковья... Забылось, потерялось огромное расстояние, теперь меня от них отделяющее...
Тихо. Ни лист не дрогнет. Подумал невольно: нет, я все-таки дома. И легче сделалось как-то...
Потом вдруг ветер нагрянул, всколыхнул сильным дыханием вершины берез, смахнул с них желтые бабочки листьев. Донесся очень слабый раскат далекого грома. Я подумал - пора возвращаться, чтобы предупредить друзей о том, что гроза приближается. Отсюда сквозь просветы в деревьях хорошо было видно, как почернело небо над дальними сопками. А с того места, где наша стоянка, ничего не увидишь.
Я вернулся и понял, что Толя и Леша уже ждали меня: собрали в кучу все вещи, развернули кусок Толиной пленки. На день мы снимали ее, чтобы уберечь от искр, вылетающих из костра. Не успели за нее взяться, как посыпался частый дождь. Давно его не было... Целый день наслаждались теплом, дарованным солнцем...
Быстрее, быстрее... Торопимся... Куда-то запропастились веревки, которыми мы крепим пленку на кольях... Да и веток, чтобы с боков заплести, потеряв бдительность, не заготовили. Под дождем спешим нарубить их. Все справедливо: хорошего понемножку. Иначе очень скоро перестаешь ценить это хорошее.
Сильный дождь, безнадежный. Ветер задувает к нам под кров дым от костра. Еще немного-и мы либо угорим, либо кинемся под дождь от него. Дышать нечем. Зато вместе с дымом заходит тепло. Сделалось как-то уютно...
Пламя костра хорошо освещает нас. Ветер переменился, и дым постепенно развеялся. Дождь выстукивает частую дробь. Тихо гудит огонь в костре, постреливают старые бревна. Хорошо, заблаговременно успели приготовиться к ночи и собрали большое количество дров.
Как ни странно, но именно заготовка дров, а вовсе не еда была в эти дни главной заботой. Дров много, но они очень разбросаны. И поскольку мы выбираем среди упавших деревьев потолще, чтобы дольше горели, работенка эта становится довольно тяжелой.
Перед тем как ложиться спать, Леша выкурил сигарету, доведя ее до такого окурка, что непонятно делалось, как он ухитрялся держать его между пальцев, и торжественно объявил: "Последняя..." Затянулся и решительным жестом швырнул окурок в костер. Вздохнул: "Теперь маяться буду..." Нам с Толей его тревоги непонятны и чужды.
А во время ужина Леша сделал другое признание. Я тогда сидел и интенсивно чесался. Комары особенно любят кусать руки и ноги. Кажется, они почему-то именно меня предпочитают всем остальным. У Леши и Толи кусают руки, а у меня все что придется. Бедра мои просто горели. И тут Леша спросил: "А мы, можно сказать, привыкли теперь к комарам, да?" Мы с Толей кивнули. "А поначалу,произнес Алексей,- после первой ночевки, я был просто ошарашен... Никогда не думал, что настолько трудно выносить комаров... Подумал тогда: неужели так все время будет?"
Я удивился, узнав, какое смятение он тогда испытал. Я и сам ощущал нечто похожее и поражался еще, как спокойно переносит все Алексей, а теперь вот такое признание... Как же удачно скрывал он свои чувства.
Ночью несколько раз выходили под дождь, подбрасывали коряги в огонь. Если и назавтра будет дождь, а костер погаснет, нового уже не разжечь.
Однажды, когда я в очередной раз проснулся и собирался выйти к огню, дождь уже не стучал по нашей кровле. Я выбрался из-под укрытия, поднял голову - и не поверил своим глазам: ясное, звездное небо! Когда мы укладывались, а дождь лил, не оставляя ни малейшей надежды на лучшее будущее, Толя сказал, просто так, чтобы поддержать настроение: "Завтра будет хороший день". Мы с Лешей промолчали, потому что с таким же успехом Толя мог бы пообещать на завтрак бифштекс с картофелем фри. И вот ведь, сбывается- чистое небо!
Казалось, что на всей земле только мы трое и только нам светит эта россыпь алмазов. Далекие, безмолвные звезды... Сколько жизней промелькнуло под ними...
Одна звезда была много больше других. Она не светила-она полыхала чистым, синим огнем. Я ее сразу узнал: это Венера, наша утренняя звезда.
Только бы не было завтра дождя... Нам надо двигаться дальше. Мы не собирались оставаться до снега в тайге.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Я проснулся, когда уже светало. Низкий, тяжелый туман ровным настоем лежал на земле, скрывая стволы деревьев. Казалось поэтому, будто кроны их невесомо парят. А небо простерлось серое, и невозможно было понять, то ли оно сплошь задрапировано тучами, то ли его так вот уныло раскрасил рассвет.
И все-таки солнце! Вышел часов в семь, а может, и в шесть-на часы еще не смотрел,-увидел солнышко, и сделалось так хорошо... Положил веток в угасший костер, подождал, пока разыграется пламя, постоял возле него.
Выбрался Толя, стал греться рядом, вытянув к огню руки в носках (они с Лешей суют на ночь руки в носки-для тепла). Мы стояли с полчаса, покачиваясь от слабости и от одолевавшего сна, так и не сказав за все это время друг другу ни слова. О чем сейчас говорить? Я знаю, о чем думает он. И он знает, о чем думаю я.
Потом все так же молча Толя опустился на колени и полез на свое место в берлогу. Поворочался, покряхтел и затих. Решил отоспаться. Сейчас он очень похож на крота в своей норе: уютно свернулся, ладони сложил вместе и сунул, чтобы согреться, между колен. А лицо целиком спрятано под капюшоном, под полями шляпы и под поднятым воротником. Только огромные сапоги сорок шестого размера, купленные после долгих поисков в магазине "Богатырь", что на проспекте Мира,-только они напоминают о том, что это не крот, а человек, и притом очень большой.
Заворочался, сел, протирая глаза, и вылез на свет Леша. Тоже первым делом - к костру. Очень это приятно-погреть у живого огня закоченевшее за ночь тело. Леша сообщил, что ему приснился специфический сон. Как он объяснил, это типичный "синдром", а может "симптом" голодания. Ему якобы кто-то давал во сне банку шпрот и какой-то сырок. И, якобы не успев выразить толком признательность- случай совершенно невозможный для Леши- человек он воспитанный,-тут же все это схватил и сразу спрятал. Не стал есть, а спрятал! Не от нас, а чтобы растянуть на несколько дней. Поступил точь-в-точь как герой одного из рассказов Джека Лондона, после того как его спасли от голодной смерти и накормили: он прятал сухари под подушку.
Алексей, проанализировав сон как специалист, пояснил, что это такое-"синдром голодания". Теперь я точно знаю, что и у меня был такой же синдром Два дня назад мне приснилось, что мы вышли к деревне, я кинулся со всех ног к магазину, а подбежав, увидел, что он закрыт на обед Бутерброд, как и полагалось по законам науки, упал маслом на пол. Таким образом, результат у меня и у Леши получился один- проснувшись, оба испытали самое жестокое разочарование. Хотя мне могло бы быть легче: увидев магазин, я должен был догадаться, что он непременно закрыт на обед. Все магазины, к которым я приближаюсь, почему-то спешат закрыть на обед. Не могу объяснить, почему так получается.
Последний раз взглянув на плантацию, где подрастали грибы, и самым внимательным образом обследовав место, где вчера утром сняли пять небольших подберезовиков, под опавшими листьями я обнаружил еще два гриба высотой сантиметров по восемь. Не заметить их вчера мы с Толей никак не могли, поэтому оставалось только одно, предположить, что они выросли за день и ночь.
А слабость сильнее. И апатия тоже. Не столько хочется есть, сколько лечь и не двигаться. А еще лучше-поспать в тепле, на мягкой постели. Тишина стоит упоительная... Позавтракав кое-как, больше для того, чтобы выдержать правило-какая это еда, три ложки грибного отвара,- и заложив костер кусками толстого дерна, мы снова тронулись в путь. Прощай, наша Большая поляна... Никогда в жизни мы не увидим тебя... Спасибо за кров и за солнце-Толя еще раз наметил курс, мы спустились по склону сопки и сразу же оказались под плотным пологом леса. Множество поваленных деревьев преграждало нам путь, большие камни, покрытые мохом, предательски подрагивали, когда мы на них наступали. И тихо звенел ручей, бегущий неизвестно куда. Соединится ли он когда-нибудь с сильной, полноводной рекой?..
