Анатолий Абрашкин - Русские боги. Подлинная история арийского язычества
Народные суеверия – отдельная тема. Ясно, что рождались они не на пустом месте и были как-то связаны с древними языческими верованиями и обрядами. Например, повсеместно было распространено убеждение, что ведьмы – виновницы засух и гибели урожаев. В повести Куприна будущий урожай загубил град, но это ни в коей степени не могло извинить колдуний, ибо считалось, что именно они могли управлять облаками. В языческой традиции издавна существовала основанная на магии практика вызывания дождя. Моления о дожде устраивались во времена засух, это было своего рода обращение к Природе за помощью. В христианские времена смысл этих ритуалов переиначили, и ведьм стали обвинять вообще во всех природных неурядицах. Байка о том, что ведьму можно узнать по имеющемуся у нее хвосту, возникла, видимо, оттого, что люди издревле верили в возможность ее оборотничества и превращения в птицу (деву-птицу!). Рассказы же о шабашах представляют очевидную пародию на древние языческие празднества. Вообще, в историях о ведьмах много небывальщины. Другое дело, феномены магии, заговоров и лечения травами, то есть всего того, что сегодня называют народной медициной. Это целый пласт древнерусской культуры, впитавший в себя опыт тысячелетий и заслуживающий самого пристального изучения.
Отношение Русской Православной Церкви к колдунам и ведьмам со временем менялось, но поначалу оно было крайне непримиримым. С самого момента обращения Руси в христианство дела о колдовстве были представлены в ведение духовенства. В церковном уставе, писанном еще при князе Владимире, сказано, что духовный суд рассматривает – «ведство, зелейничество, потворы, чародеяние, волхвования», и за все эти преступления, как и в Западной Европе, полагалось сожжение на костре. В нашем Отечестве «никогда не было такого ужасающе торжественного аутодафе, как в Испании, но об отдельных случаях костровой расправы в летописях упоминается» (М.А. Орлов. Указ. соч.). В 1411 году во Пскове сожгли живьем двенадцать «вещих женок» за, якобы, причастность к распространению в городе моровой язвы. При Иоанне Грозном был подтвержден закон о сжигании чародеев. По делам XVII века видно, однако, что сожжение применялось в то время уже редко; колдунов и колдуний ссылали в отдаленные места, в монастырь, но не жгли, хотя мера эта признавалась все-таки законною карою.
В XIII веке Серапион, епископ Владимирский, порицал суеверных, сжигавших или топивших ведьм в случае засух и неурожаев. Он писал, что на смерть можно осудить человека, только имея веские доказательства его вины, достоверные показания очевидцев – «послухов»: «Вы же воду послухом поставите и глаголите: аще утопати начнет – неповинна есть, аще ли поплывет – волхов есть». Обычай проверки заподозренных ведьм водою, однако, сохранялся вплоть до XIX века. Во время засух предполагаемым ведьмам скручивали руки веревками, привязывали на шею тяжелые камни и сбрасывали в глубокие омуты. Неповинные в чародействе тотчас погружались на дно, а ведьмы плавали по воде вместе с камнем, вода их не принимала. Первых вытаскивали и отпускали на свободу, вторых забивали насмерть и топили силой. При коллективной расправе над ведьмами убийц не искали, и дело обычно устраивали так, что убитая как бы погибла от несчастного случая.
Физическое истребление язычников едва ли прибавляло уважения правительству и Церкви, пусть даже с каких-то пор они и перестали взывать к этому. Поэтому власти стали действовать мудрее: многие языческие праздники были наполнены христианским содержанием, а места языческих богов заняла христианская Троица. Установилось так называемое двоеверие, когда народ, не отказавшись от прежних языческих обрядов и обычаев, стал поклоняться Христу. Вот, к примеру, отрывок из старинного заговора против мужского бессилия:
Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, аминь. Есть святое Океан-море, на том святом Океан-море есть стоит остров, на том острове стоит дуб булатный, у того дуба булатного корени булатные, сучье булатное, вершина булатная. Круг того дуба булатного ветром не согнет, вихрем не сломит, так бы у меня, раба Божия (имя рек), стояли семьдесят жил и единая жила… на женский лик красной девицы, на старых баб, на молодых молодиц, на сивых кобылиц…
Этот заговор обращен к христианскому Богу, но по своему содержанию он насквозь языческий и ничего общего с учением Христа не имеет. Это, если хотите, ведовство по-христиански.
Итак, в истории ведовства следует выделять три этапа:
1. Эпоха матриархата. Зарождение «института» ведьм – жриц Великой богини. Это избранницы, чтимые всем народом. Баба-яга в то время еще совсем юная и выглядит как писаная красавица.
2. Период языческого патриархата. Богини теряют свою верховную власть на священном Олимпе. Хранительницы их культа считаются инакомыслящими, оппозиционерками и т. д. Возникают и повсеместно распространяются мифы о вредительстве, кознях ведьм и их изначальной злонамеренности по отношению к человеку. В это время создаются сказки о противной Бабе Яге и прекрасном герое Иван-царевиче.
3. Эпоха христианства. Ведьма объявлена носительницей абсолютного зла.
Превращение ведьмы в отрицательного персонажа народного фольклора началось задолго до распространения христианства на Руси. Слишком велик «языческий» слой наговоров на нее. По народным представлениям, обычная женщина становилась ведьмой, если в нее вселялся (по ее желанию или против воли) злой дух, душа умершего; если она сожительствовала с чертом, бесом или Змеем или заключала с ними сделку ради обогащения. Главным вредным свойством ведьм считалась способность портить скот и отбирать у коров молоко. С этой целью ведьма собирала росу на межах и пастбищах, волоча по траве полотно (фартук, платок, сорочку), затем выжимала ткань и поила водой свою корову или просто вешала намокшую ткань дома, и с нее обильно текло молоко. По русским поверьям, ведьма могла «отнимать сало» (т. е. жир с чужих свиней переходил к свиньям ведьмы, даже если она их не кормила); перенимала яйценоскость у чужих кур. В присутствии ведьм женщины никак не могли напрясть много пряжи, так как вся нить шла на веретено. Ведьме приписывалась способность насылать порчу на людей, домашних животных, растения, продукты и т. п., в результате чего люди и животные болеют, гибнут, новорожденные не спят по ночам и плачут, домочадцы ссорятся, свадьбы расстраиваются, продукты портятся, нитки рвутся, работа не удается. На Украине верили, что ведьмы могут наслать град, ураганные ветры, наводнения, пожары, похитить небесные светила, вызвать засуху и другие бедствия.
С определенных времен к ведьмам на Руси относились с опаской, Церковь же только подлила масла в огонь. Теперь в любом словаре по мифологии можно прочитать: ведьма – один из основных персонажей демонологии восточных и западных славян, сочетающий в себе черты реальной женщины и демона. А вот то, что у ведьмы божественное происхождение, как правило, умалчивается…
Глава 5
Змей Горыныч и Кощей Бессмертный
Сознание современного русского человека склонно безоговорочно записывать Змея в разряд одного из наиболее отрицательных персонажей мифологии. В сказках, былинах и преданиях Змей – противник богатыря, похититель красавиц и опустошитель родного края. В разговоре на эту тему христиане обязательно напомнят о чуде Святого Георгия, победившего вражью нечисть, а москвичи об изображении этой сцены на гербе их города. Традиция видеть в Змее врага рода человеческого сложилась давно. Но стоит только задуматься, было ли так всегда, как картина начнет несколько меняться. Во-первых, думается, что большая часть человечества захочет помянуть добрым словом библейского Змея, «подарившего» Адаму и Еве новое знание и новые наслаждения. А во-вторых, никто не оспорит, что дохристианский (языческий) образ Змея несравненно привлекательнее и, прямо скажем, добрее. И если уж следить, когда и как произошел перелом в его восприятии нашими предками, то придется заглянуть в глубины тысячелетий.
Змея представляют в разных обличьях. Это фантастическое существо, чудовище, соединяющее в себе черты пресмыкающегося, птицы, животного, человека. Но животные и человекоподобные изображения его вторичны, здесь уже основательно поработала фантазия первых поэтов человечества. Основой самых древних мифологических образов, как правило, выступают неведомые человеку природные явления. И первичными или изначальными чертами нашего героя должно было стать нечто необыкновенное для жителя земли, некое завораживающее зрелище. Это «нечто» наши предки окрестили Огненным Змеем, огнедышащим драконом или Змеем Горынычем. Какое же природное явление могло стать основой этого образа?
Еще в XIX веке выдающийся наш литературовед А.Н. Афанасьев (1826–1871) в своем основательном сочинении «Поэтические воззрения славян на природу» предложил считать летучего Змея демоническим олицетворением грозовых туч, которые «то дышат пламенем, то рассыпают огненные искры». Исследователь абсолютно верно выделил две самые впечатляющие (и наиболее древние) характеристики Змея – способность летать и порождать (или переносить) огонь. Но при всей внешней привлекательности эта точка зрения не может быть принята. Образ Змея не следует выводить исключительно из сюжета о грозе и буре, поскольку в мифах и сказках он противник не только громовержца, но и других героев. Более того, Огненный Змей был известен тем, что посещал вдов и девиц, тоскующих по умершим мужьям и женихам, являясь в образе покойного, и от его посещений те сохли, худели и умирали. Огненный Змей мог прилететь к смерти одного из домашних, в него обращался обычный колдун с целью любовных свиданий с женщиной. Огненных Змеев призывали в заговорах, чтобы присушить девицу. Считалось также, что Огненными Змеями летают черти к колдунам и тем, кто их призывает, носят деньги избранникам. Таким образом, Огненный Змей представлялся существом вещим и был посланцем мира умерших душ. Афанасьевская гипотеза бессильна объяснить происхождение такого рода суеверий. Ее пробовали несколько видоизменить, выдвигая версии о том, что в представлениях об Огненном Змее отразились понятия об оживотворенных небесных, «огненных» явлениях (о «живых» падающих звездах, метеоритах) и о покойнике – «хозяине» иного царства, который посещает живущих на земле людей. Однако и здесь отдельные блестящие прозрения никак нельзя принять за полное решение проблемы.
