Андрей Куза - Рыбный промысел в Древней Руси
Есть все основания считать невод одним из древнейших и специфически славянских рыболовных орудий. Его название сохранилось во всех славянских языках. В западной Европе сети, конструктивно схожие с неводом, не были известны. Во всяком случае, в XIII в. во время экспансии немецких феодалов в земли западных славян и балтов Орден обнаружил у них большие промысловые сети, которым не удалось подобрать эквивалентного названия ни в немецком, ни в латинском языках. Поэтому, издавая постановления, ограничивавшие право местного населения ловить рыбу, орденские власти передали славянское наименование этих сетей в латинской транскрипции: «Newod»[189]. В этих же постановлениях отмечаются высокие промысловые качества невода, беспокоящие Орден в связи с быстрым оскудением вновь приобретенных угодий. Спустя три столетия русские неводы поразили воображение Павла Алеппского, сопровождавшего Антиохийского патриарха Макария в путешествии по России. Касаясь посещения Новгорода, Павел писал: «У нас сердце радовалось этому величественному плаванию по прекрасной реке, виду монастырей справа и слева и рыбных ловель с обеих сторон реки, которые производятся большими морскими сетями: их забрасывали с лодок и вытаскивали без всякого труда машинами с колесами, ибо эта река весьма велика»[190].
Базируясь на свидетельских письменных источниках, древних рисунках, археологических находках в сочетании с исчерпывающими этнографическими данными, можно восстановить конструкцию древнерусских неводов. Как и теперь, невод состоял тогда из двух крыльев с приводами, а в середине помещалась мотня, матка, ядро или неводный рукав[191]. Ядро невода – сетяной рукав (мешок, матка, мотня) – было его важнейшей частью и делалось из особо прочной и мелкоячеистой сети. Куски крыльев, прилегавшие к матке, также изготовлялись из сети с мелкой ячеей. Но чем ближе к краям, тем больше увеличивался размер ячей в неводных делах (составных частей сети). От крыльев шли длинные веревки – приводы, с помощью которых забрасывали и вытягивали невод. Низ сети огружался тяжелыми каменными грузилами, прикреплявшимися для прочности к нижнему подбору ремешками. Верх поддерживался крупными деревянными поплавками. Такая рациональная конструкция приводила к тому, что при протаскивании в воде наибольшее сопротивление оказывала мелкоячеистая центральная часть невода. Поэтому вся сеть выгибалась дугой. Неводом можно было ловить как с берега или лодок, так и подо льдом. Если ловили с берега, то обходились одной лодкой: закрепив конец невода на специальном колу, всю сеть постепенно выметывали с лодки в воду. Затем лодка с приводом возвращались к исходному пункту. Здесь вручную или воротом, или конской тягой невод выволакивали на берег. При лове на открытой воде требовалось не менее двух лодок, одна из которых или обе разводили и сводили крылья невода. Подо льдом невод протаскивался сквозь прорубленные в определенном порядке полыньи. Здесь также нередко пользовались лошадьми.
Отдельные детали устройства невода хорошо видны на древних рисунках, например, в росписи Спасо-Мирожского монастыря (XII в.) в Пскове[192] или на миниатюре XIV в. из жития святой Ядвиги[193]. И там, и там изображен момент извлечения невода из воды. Рыбаки тянут сеть за приводы, в ячеях бьется разная рыба, ее складывают в специальные корзины. Нельзя пройти и мимо хорошо известного рисунка-инициала буквы «М» из псалтыря XV в. Он очень прост и жизненен по сюжету. Два рыбака только что подвели невод к берегу и с усилием тащат его. В руках у одного – весло; он, наверное, вылез из лодки. Рыбакам тяжело, они переругиваются. «Потяни, рыбий сын», – говорит первый. «Сам еси таков», – отвечает второй. В мотне невода можно различить щук и другую, более мелкую рыбу. Неизвестный художник запечатлел в рукописи неоднократно виденную им жанровую сценку. Следует отметить, что и в этом случае, как и в двух предыдущих, неводом ловили с берега. О том же свидетельствует миниатюра Радзивилловской летописи, посвященная событиям 1065 г. на р. Сетомле[194]. Невод на ней передан крайне схематично. Его держат за края по паре рыбаков с каждой стороны. Несмотря на условность рисунка, автор подчеркнул характерную деталь: рыбаки, находившиеся на берегу, стоят в длинных одеждах; у другой пары одеяние подоткнуто выше колен: вытаскивая невод, им пришлось брести по воде (рис. 16).
Лов неводом проводился коллективно. Два человека могли управиться лишь с очень маленькой снастью. Обычно неводная артель насчитывала 12–16 рыбаков, но доходила и до 30[195]. Даже в XIX в. неводом редко владел один человек. Все участники ловли были обязаны поставить по два куска (2 дели) мелкоячеистой и крупноячеистой сети: из них изготовлялись крылья. Кроме того, они вносили еще пай веревками. Самая дорогая сеть шла на мотню, сшивавшуюся из двух или более полос. Эти полосы давали самые состоятельные рыбаки, считавшиеся хозяевами невода. Каждый ловец получал от улова два пая (жребия): за работу и за сеть. Хозяевам полагался еще третий пай: за мотню. Несколько паев выделялось приходской церкви[196]. Невод не служил больше сезона. Затем его расшивали, а куски наиболее хорошо сохранившейся сети пускали на другие снасти. Чтобы сеть не гнила, ее дубили отваром ореховой коры и смолили. Причем на невод требовалось 2 бочки смолы или дегтя[197]. Таким образом, снарядить невод стоило больших затрат.
Одним из существенных моментов является вопрос о размерах древнерусских неводов. По данным XIX в., промысловые невода делались длиною от 80 до 360–400 сажень, т. е. много больше полукилометра[198]. К. М. Бэр высчитал по показаниям Орденских грамот, что западнославянский невод XIII в. имел до 90 сажень размаха в крыльях, а, следовательно, около 100 сажень общей длины[199]. По-видимому, результаты его подсчетов достоверны. Русские источники XV–XVI вв. редко дифференцируют неводы, из чего можно заключить, что их размеры были довольно стандартными. Так, в грамоте Великого Новгорода середины XV в. «о предоставлении «черного бора» с новоторжских волостей великому князю Василию Васильевичу» при раскладке податей невод был приравнен к сохе («а в соху два коня, а третье припряжь»). Следовательно, употреблявшиеся в этих местах в дело невода были приблизительно одинаковыми. Доход они давали немалый, соответствовавший не только производительности крестьянских хозяйств, записанных в «соху», но и прибыли владельцев лавки, кожевнического чана или кузни[200].
В одной из судных грамот начала XVI в. упомянут невод-сотник, т. е. длиною в 100 сажень[201]. Однако самые подробные сведения по интересующему нас вопросу содержат Переписные книги Обонежской пятины 1563 г. Хотя указанные документы составлены позже хронологического рубежа данной работы, они постоянно ссылаются на «старое письмо» рубежа XV–XVI вв., что делает их важным источником и для этого времени. В книгах аккуратно перечислены не только виды снастей, но и отмечена их длина. Невода имели размеры по 30–40 или 90 сажень. Например: на реках Челможе, Пялье и Нинеме неводы у крестьян-рыбаков были «пол-30 сажен»[202], а на реках Шуе и Суне – по 40 сажен[203]. Зато озерные сети делались вдвое – втрое больше. Рыболовы Кижского погоста ловили 52 неводами по 90 сажень[204].
Таким образом, древнерусские невода к началу XVI в. делились в зависимости от длины на два типа: речные и озерные. Археологические находки – каменные грузила и деревянные поплавки дифференцированных размеров – удревняют эту традицию, по крайней мере, на 400 лет.
Конструктивно схож с неводом керевод, упоминаемый в источниках с конца XV в. Сеть эта специально приспособлена для промысла в глубоких озерах. У керевода одно крыло укорочено (окрылок) или вовсе отсутствует. Ловили им с лодки. Первым в воду выбрасывали окрылок, затем мотню (сетяной мешок), а потом окружали большим крылом участок водоема и, сведя концы, вновь втаскивали всю снасть в лодку.
В арсенал русских рыбаков керевод попал, по-видимому, от их западно-финских соседей[205]. Во всяком случае, им пользовались в северо-западных областях на озере Селигер, а также Онежском и Ладожском озерах. Об этом же говорят и другие названия керевода: керегод или кередега. По данным XIX в., кереводы делались меньше неводов[206]. Но в XVI в. первые не уступали последним и достигали длины до 100 сажень[207].
И невод, и керевод не предназначались для лова какого-нибудь одного или нескольких видов рыбы. Они были вполне универсальны. В документах встречаются пометки на этот счет: «А неводы у них по 40 сажень, а ловят лососи, и сиги, и пальи, и всякую мелкую рыбу»[208].
