Прокопий Кесарийский - Война с готами. О постройках
Наконец, римляне с обычной доблестью обратили в бегство врагов, и огромное количество варваров бежало, пока не достигло своего лагеря. Там пехота готов, будучи совсем неутомленной, двинулась против неприятелей и без большого труда отразила их; с другой стороны, когда на помощь коннице готов выступили другие конные отряды, римлянам пришлось усиленно бежать, пока они не поднялись на какой-то холм и не остановились там. Их догнали здесь всадники варваров, и конное сражение завязалось вновь. Тут Валентин, конюший Фотия, сына Антонины, дал ясное доказательство своей доблести: он один ворвался в толпу врагов, задержал натиск готов и спас бывших с ним. Так они бежали и достигли укреплений Рима, причем варвары преследовали их до самых стен, в которых находятся ворота, называвшиеся Саларии. Римляне, испугавшись, как бы вместе с убегающими не ворвались в город и враги и не оказались внутри укреплений, совершенно не желали открывать ворот, хотя Велизарий громко им это приказывал и с угрозами кричал на них. Дело в том, что те, которые смотрели на них через отверстия укреплений башни, не могли его узнать, так как все его лицо и голова были покрыты грязью и пылью, а кроме того, нельзя было и ясно рассмотреть: день уже клонился к вечеру. Сверх того, римляне думали, что Велизария уже нет в живых, так как те, которые при первом бегстве, повернув тыл, бежали, сообщили, что Велизарий умер, славно сражаясь в первых рядах. Вся толпа неприятелей, устремившись в большом числе и охваченная сильным воодушевлением, задумала перейти ров и напасть там на отступающих. Римляне, оттесненные к стене, находясь по эту сторону вала, стояли, тесно прижавшись друг к другу Те же, которые находились внутри укреплений, чувствуя себя без начальника и совершенно неприготовленными, в страхе и за себя и за город никак не могли помочь своим, хотя те и находились в таком опасном положении. [79]
Тогда Велизарий решился на следующий решительный поступок, который, сверх ожидания, спас положение римлян. Подбодрив словами, обращенными ко всем тем, которые были с ним, он внезапно напал на неприятелей. Среди них и раньше был большой беспорядок, так как было уже темно и они преследовали кто как мог, когда же они увидали, что отступавшие нападают на них сверх ожидания, предположив, что им на помощь вышло из города другое войско, они, охваченные великим страхом, все стремительно бросились бежать. Велизарий, не дав себе увлечься преследованием, быстро повернул к стенам. Римляне, при виде этого почувствовав смелость, приняли и его и всех бывших с ним в город. Такой-то опасности подвергся Велизарий и все дело императора; битва, начавшаяся рано утром, окончилась к ночи. В этой битве выделился своею доблестью со стороны римлян Велизарий, а со стороны готов Визанд Бандаларий; когда битва кипела вокруг Велизария, то Визанд, сражаясь в первых рядах, прекратил бой не раньше, как, получив тринадцать ран по всему телу, упал. Считая, что он уже умер, товарищи оставили его без внимания, хотя и были победителями, и он остался там лежать среди убитых. На третий день, когда варвары стали лагерем очень близко от укреплений Рима, они послали некоторых из своих, чтобы они похоронили своих убитых и воздали им полагающиеся благочестием погребальные почести; разбирая тела лежащих, они нашли и Визанда Бандалария еще дышащим, и один из товарищей просил его сказать им хоть слово. Так как он не мог говорить – его внутренности от голода и от жара, вызванного другими страданиями, страшно горели – он дал знак влить ему в рот воды. Когда он напился и пришел в себя, его подняли и отнесли в лагерь. За это Визанд Бандаларий получил великую славу среди готов и, очень чтимый, прожил еще долгое время. Вот что случилось на третий день после битвы.
Тогда, оказавшись в безопасности вместе со своими спутниками, Велизарий собрал на стены солдат и почти весь римский [80] народ, велел жечь частые костры и бодрствовать всю ночь. Он сам ходил вокруг по всем укреплениям, давая различные распоряжения; между прочим для каждых ворот он назначил отдельного начальника. Державший охрану так называемых Пренестинских ворот Бесс, отправив к Велизарию вестника, велел ему сказать, что город занят врагами, вошедшими в него через другие ворота, находящиеся по ту сторону Тибра и носящие название святого Панкратия. Услыхав об этом, окружающие Велизария советовали спасаться возможно скорее через другие ворота. Но Велизарий не испугался и утверждал, что это известие неосновательно. Он быстро послал за реку Тибр нескольких всадников; они, осмотрев все места около этих ворот, сообщили, что не нашли там ничего опасного для города. Тогда Велизарий послал начальникам каждых отдельных ворот приказ: если они услышат, будто враги вошли в город через другую часть укреплений, не посылать туда подкреплений и не покидать места своей охраны, но спокойно оставаться; обо всем этом он позаботится сам. Сделал он это для того, чтобы вследствие ложных слухов они опять не пришли в смущение. Когда римляне были еще в большом волнении, Витигис отправил к Саларийским воротам одного из своих начальников, по имени Ваки, человека очень известного. Придя туда, он бранил римлян за неверность готам и упрекал за измену, которую, как он говорил, они совершили и перед родиной и перед самими собой, за то, что могуществу готов предпочли греков, которые не в состоянии их защищать; ведь раньше они никого из них не видали приходящими в Италию, кроме как трагических актеров, мимов и морских разбойников. Много таких слов сказал Ваки и, так как никто ему не отвечал, он вернулся назад к готам и к Витигису. С другой стороны, и Велизарий вызвал большой смех у римлян, так как, избегнув с трудом неприятелей, он приказывал им быть смелыми и презирать варваров, говоря, что он убежден, что победит их силою. Почему он дошел до такого убеждения, будет рассказано в дальнейшем. Была уже глубокая ночь, а [81] Велизарий еще ничего не ел; тогда жена и те из родственников, которые были с ним, с трудом заставили его съесть кусок хлеба. Так провели эту ночь обе стороны.
19. На следующий день, с одной стороны готы, полагавшие, что вследствие величины города они без всякого труда возьмут его, с другой – римляне, защищавшиеся в нем, приняли следующие меры. Весь круг стен города имеет четырнадцать больших ворот и несколько маленьких. Не имея возможности окружить все стены своим войском, готы поставили шесть укреплений вокруг пяти ворот, от Фламиниевых до так называемых Пренестинских, и штурмовали это пространство. Все эти укрепления они устроили по эту сторону Тибра. Но боясь, как бы враги не разрушили моста, который назывался Мильвийским, и тем не сделали для них недоступными все те места, которые находятся по ту сторону реки вплоть до моря, а сами поэтому даже совсем не почувствовали бы всех тех неприятностей, которые связаны с осадой, варвары выстроили седьмое укрепление по ту сторону Тибра, на Нероновой равнине, с тем, чтобы у них мост был между лагерями. Этим было достигнуто то, что еще двое ворот оказались под угрозой со стороны неприятелей, Аврелиевы (которые теперь носят название Петра, старшего из апостолов Христа, похороненного недалеко от них) и Транстиберинские. Таким образом, готы, охватив своими укреплениями больше половины римских стен, так как река им нигде не мешала, могли, когда хотели, идти войной (на приступ) кругом на эти укрепления. Я сейчас расскажу, как римляне выстроили городскую стену по обоим сторонам реки. Еще с древних времен Тибр протекал мимо большей части стен Рима. То место, где стены подходят близко к реке, является плоским и легко доступным. Против этого места, по ту сторону Тибра, находился большой холм, где с древних времен были выстроены все мельницы города, так как большое количество воды, отведенной сюда на холм при помощи водопровода, падало по скату с большой силой. Поэтому-то издревле римляне и этот холм, и прилегающий к [82] нему берег реки решили обнести стеной с той целью, чтобы врагам не было возможности испортить мельницы или, перейдя реку, легко злоумышлять против укреплений города. Перекинув в этом месте через реку мост, они соединили его со стеною и выстроили на противоположной стороне много зданий; таким образом, у них течение реки Тибра оказалось посреди города. Но достаточно об этом.
Готы вокруг всех укреплений вырыли глубокие рвы, щебень и землю, которые они отсюда вынули, они свалили под внутреннюю стену, сделав ее возможно выше, сверху они набили большое количество острых кольев и сделали все эти лагери укрепленными ничуть не хуже, чем бойницы сторожевых отрядов. Укреплением на Нероновой равнине начальствовал Марций (он уже прибыл из Галлии со своими войсками, с которыми он и стал здесь лагерем). Над остальными командовал Витигис, сам шестой: над каждым укреплением был свой начальник. Устроив все таким образом, готы разобрали все водопроводы, чтобы возможно меньшее количество воды поступало в город. В Риме было четырнадцать водопроводов, выстроенных еще древними жителями из обожженного кирпича, такой ширины и высоты, что там можно было человеку проехать верхом. В свою очередь Велизарий так организовал охрану города. За небольшими воротами Пинцианскими, и за большими, которые были направо от них, называвшимися Салариями, он наблюдал сам. В этом месте укрепления были наиболее уязвимыми, и римляне могли отсюда легче всего напасть на неприятелей. Пренестинские ворота он дал Бессу; над Фламиниевыми воротами, которые были по другую сторону от Пинцианских, он поставил Константина, но сначала он запер ворота и завалил их изнутри целой кучей огромных камней, чтобы никто не мог их открыть. Так как они были наиболее близки к одному из неприятельских лагерей, он боялся, как бы здесь со стороны неприятелей не было устроено какого-либо покушения против города. Остальные ворота он поручил охранять начальникам оставшихся пехотных войск. [83]
