Игорь Пыхалов - Реванш Сталина. Вернуть русские земли!

Урока хватило надолго и вплоть до окончания царствования Николая I поляки сидели смирно. Однако стоило взошедшему на престол Александру II дать послабление, объявив амнистию участникам восстания 1830–1831 гг., как в Польше тут же начались волнения.

В ночь на 11(23) января 1863 года вспыхнуло тщательно подготовленное восстание[302]. Было создано временное национальное правительство. В этот раз основную ставку мятежники делали на партизанскую борьбу.

Вскоре восстание распространилось и на прилегающие украинские и белорусские территории. В советской историографии данный факт трактовался как «национально- освободительная борьба» этих народов против царизма. В действительности бунтовала в основном проживавшая там шляхта.

Летом 1863 года наместником Царства Польского был назначен Ф.Ф. Берг, получивший в своё распоряжение сильную армию и наделённый чрезвычайными полномочиями. Но главную роль в подавлении восстания сыграл Виленский генерал-губернатор М.Н. Муравьёв. Он действовал решительно и энергично, за что получил в либеральных кругах кличку «вешатель».

Однако на самом деле по приказу Муравьёва было казнено лишь 128 человек — сущая мелочь по сравнению с тысячами жертв творимого повстанцами террора. Ещё 972 бунтовщика были сосланы на каторгу и 1427 — на поселение. Своё «почётное звание» генерал-губернатор заслужил благодаря тому, что карал в основном — и вполне заслуженно — националистическую интеллигенцию: из 2399 отправленных в Сибирь на эту категорию приходится 1340 человек[303].

В апреле 1864 года восстание было в основном подавлено. Этому весьма способствовал принятый 19 февраля (2 марта) 1864 года указ «Об устройстве крестьян Царства Польского», согласно которому крестьянам передавались земли мятежной шляхты[304]. Самозваное польское правительство было арестовано, а его ведущие деятели вскоре казнены.

Надо сказать, что все эти годы «угнетённые поляки» продолжали пользоваться неизменным сочувствием со стороны российского общественного мнения. Для образованщины, с детства воспитанной на преклонении перед Западом, ситуация, когда часть обожаемой Европы вдруг оказалась в плену у «русских варваров» была просто физически невыносима. Тем более, что Запад в этом вопросе демонстрировал совершенно недвусмысленное мнение. Например, когда 25 мая (6 июня) 1867 года на всемирной выставке в Париже польский эмигрант Антон Березовский совершил покушение на российского императора Александра II, почти вся парижская пресса и адвокаты тут же выступили в защиту террориста.

О том, насколько сильно была заражена полонофильскими настроениями верхушка русского общества, свидетельствует случай, приведённый в послесловии к воспоминаниям профессора Петербургского университета Николая Герасимовича Устрялова его сыном Фёдором:

«Я помню один из рассказов отца, как на экзамене по русской истории один из студентов взял билет и, весь бледный, подошёл к столу.

Какой у вас билет? — спросил отец.

Присоединение Польши — ответил студент, — но я отвечать не стану.

Отчего?

Оттого, что я — поляк.

В таком случае возьмите другой билет, — хладнокровно заметил мой отец, — и расскажите его.

Студент взял другой билет, ответил отлично и к величайшей своей радости получил высший балл — пять. Этот случай надолго остался в памяти университетской молодёжи»[305].

Разберём этот эпизод внимательнее. Идёт экзамен по истории. Студенту-поляку предложили рассказать об историческом событии, изложить факты. Восхвалять «порабощение Польши» было необязательно. Однако тот сразу же использовал ситуацию для националистической выходки. Если бы, к примеру, русский студент отказался отвечать на вопрос о монголо-татарском иге или студент-татарин — о взятии Казани, его бы с позором выгнали с экзамена. Но зарвавшемуся шляхтичу потакают, и делает это, что примечательно, не какой-нибудь отмороженный либерал, а профессор Н.Г. Устрялов, считавшийся «твёрдым государственником». Стоит ли после этого удивляться поступку начальника штаба 2-й гвардейской пехотной дивизии Н.Н. Обручева, который в 1863 году подал рапорт об отставке, чтобы не участвовать в «братоубийственной войне».

Впрочем, не всё тогдашнее русское общество было заражено идеями национального самоуничижения. Так, когда Герцен во время восстания 1863 года призвал в своей издававшейся в Лондоне газете «Колокол» убивать «проклятых русских офицеров, гнусных русских солдат»[306], то тираж выпускаемого этим духовным предшественником С.А. Ковалёва подмётного листка сразу упал в несколько раз. «А Муравьёв хват! Вешает да расстреливает, дай ему Бог здоровья!»[307], — с удовольствием прокомментировал строгие, но справедливые действия Виленского генерал-губернатора редактор крупнейшей консервативной газеты «Московские ведомости» Михаил Катков.

Стремясь любой ценой освободиться от ненавистной русской власти, польские националисты были готовы заключить союз с любым врагом России. В феврале 1904 года Польская социалистическая партия (ППС) выпустила воззвание, в котором желала Японии победы в русско-японской войне.

15 марта 1904 года состоялась первая из серии встреч одного из ближайших сподвижников Пилсудского Витольда Йодко-Наркевича с японскими дипломатами в Лондоне, положившая начало сотрудничеству ППС с Генеральным штабом и министерством иностранных дел Японии, длившемуся до завершения русско-японской войны. 20 марта 1904 года Йодко-Наркевич и японский посланник в Лондоне Тадасу Хаяси заключили соглашение, в соответствии с которым Польские социалисты брали на себя обязательство поставлять японской стороне информацию разведывательного характера. Были решены технические вопросы, касающиеся каналов связи и передачи разведывательной информации, а также получено согласие на поездку в Токио эмиссара ППС Дэвиса Дугласа в качестве корреспондента львовской газеты «Слово польске»[308]. Фиксированная ежемесячная плата за информацию составляла 90 фунтов стерлингов[309]. Для польских революционеров в тот момент это были большие деньги.

Уже 22 апреля 1904 года японцы передали через сподвижника Пилсудского Титуса Филиповича ряд конкретных заданий разведывательного характера, а спустя три дня сообщили о своей готовности выделить ППС на создание разведывательной сети в Западной Сибири и Европейской России громадную сумму в 10 тысяч фунтов стерлингов. Но японцы предполагали выплатить её не сразу, а частями и только в случае регулярного получения интересующих их сведений[310].

В июле 1904 года Пилсудский и Филипович посетили Токио. При этом Пилсудский решил запросить с японских «спонсоров» побольше, не ограничиваясь уже обещанными 10 тыс. фунтами стерлингов, а настаивать, чтобы такая же сумма была выплачена и в начале следующего, 1905 года, и, кроме того, добиться согласия японцев на её увеличение в последующем. Потребность в увеличении субсидии он мотивировал большими затратами на приобретение оружия за границей и его доставку в Царство Польское[311].

Среди исследователей нет единства мнений относительно того, сколько денег было получено Пилсудским и компанией от японцев. В. Енджеевич считает, что за 1904–1905 годы японцы выделили ППС на различные цели около 20 тысяч фунтов стерлингов, с ним согласен и А. Гарлицкий. По подсчётам Р. Свентека вся сумма составила 33 430 фунтов[312].

ГЛАВА 8. ПОЛЬША ВОЗРОЖДАЕТСЯ

Союзники создали независимую Польшу в результате мировой войны, которая стоила огромных жертв… К несчастью, Польша не была удовлетворена своими государственными границами. Она поссорилась с Литвой и захватила литовскую территорию. Она вторглась в Россию и оккупировала территорию, населяемую от 20 до 30 миллионами русских. Она настояла на присоединении 3500 тыс. украинцев, несмотря на их резкий протест. Она не смогла договориться с чехами. Она создала трудности в вопросе о Данциге. Польша фактически перессорилась со всеми своими соседями, включая Германию.

Окончание русско-японской войны заставило лидера польских националистов Юзефа Пилсудского заняться поисками новых потенциальных врагов России, которым можно предложить свои услуги. Таковые нашлись в Европе. Пообещав властям Австро-Венгрии поддержку польского населения в случае конфликта с Российской империей, будущий маршал и диктатор осел в Галиции, где занялся организацией полувоенных формирований. В 1910 году им была создана организация «Стрелец».