Дмитрий Егоров - 1941. Разгром Западного фронта
Непонятная и некрасивая история получилась с упомянутой в печально знаменитом Приказе № 270 Ставки ВГК т. н. «лесной дивизией И. В. Болдина». Там было написано, что 11 августа 1941 г. генерал Болдин «прорвал немецкий фронт и, соединившись с нашими войсками, вывел из окружения вооруженных 1654 красноармейца и командира, из них 103 раненых». Были также перечислены достижения его группы: число убитых солдат противника, сожженных танков и автомашин, уничтоженных неприятельских штабов и т. д.
Из донесения политотдела 19-й армии от 12 августа 1941 г.: «10 августа 1941 г. в штаб армии явились 2 представителя от группы генерал-лейтенанта т. Болдина, находящейся в тылу противника. Командующий 19-й армией генерал-лейтенант т. Конев принял решение — перейти в наступление, прорвать оборону врага и соединиться с группой т. Болдина…»[504]. Подписал начальник ОПП армии бригадный комиссар Михальчук.
Однако в журналистском блокноте В. Гроссмана сохранился рассказ, записанный со слов ЧВС 50-й армии полкового комиссара Н. А. Шляпина, который являлся истинным создателем отмеченной в 270-м приказе «лесной дивизии», но по непонятной причине в него не попал. Шляпин рассказал корреспонденту, как 7 августа в сколоченный им большой отряд пришел Болдин с сотней бойцов. Не с двумя тысячами, а с сотней. На следующий день он взял командование этой сводной дивизией в свои руки. Это вполне нормально, что генерал, как старший по званию, взял командование на себя, но вот в своих мемуарах он почему-то ни словом не обмолвился ни о Шляпине, ни о его людях, которые вообще не принадлежали к войскам белостокского выступа. Полковой комиссар Н. А. Шляпин был замом по политчасти командира 91-й стрелковой дивизии 52-го корпуса (24-я армия 3-го стратегического эшелона). На реке Вопь в районе Ярцево Смоленской области дивизия 24–25 июля неудачно контратаковала противника, понесла большие потери и отошла за реку. Значительная часть личного состава, военной техники и другого имущества и снаряжения осталась в немецком тылу.
Из донесения политотдела группы войск С. А. Калинина от 31 июля 1941 г.: «Противник, 12-я [пехотная] дивизия, сменившая 19-ю пд, упорно занимает оборону и контратаками танков с подвижными огневыми средствами вынудил 561-й сп 91-й сд и до 2 полков 89-й сд отойти на восточный берег р. Вопь… Необходимо отметить, что дивизии за последние дни понесли довольно большие потери ранеными, убитыми и без вести пропавшими»[505]. Подписал полковой комиссар Маневич.
А вот что записал Василий Гроссман со слов самого Н. А. Шляпина: «24 июля 91-я дивизия дралась под местечком Балашово. Полк был смят немецкими танками. Народ побежал, ночью приняли решение отойти за реку Вопь. Противник опередил, занял переправы и открыл огонь; люди побежали. Я бросился наперерез, в лесу собрал 5 групп. Решил пойти на прорыв у деревни Мамоново с 150 людьми и с 4 гаубицами. Когда вышли к Мамоново, их окружили 25 танков, вывели из строя пушки. И снова все побежали в лес»[506]. Остатки дивизии во главе с комдивом ушли за Вопь. Несколько раз собирал Н. А. Шляпин людей, и несколько раз они разбегались под огнем противника. Тогда, снова собрав до 120 военнослужащих, он повел их не на восток, а на запад, в глубь лесов, чтобы лучше организоваться. По пути встретили работников штадива и еще человек сорок личного состава. В лесах встретили еще больше людей и штаб, как оказалось, 134-й дивизии (25-й стрелковый корпус 19-й армии, его незадачливая судьба описана в СБД № 37 и в докладной Главного Военного Прокурора диввоенюриста В. И. Носова Л. З. Мехлису) во главе с подполковником Светличным. Из своей дивизии было около 2 тысяч, до 500 примкнуло из других частей — из них сформировали полк. Вот эти красноармейцы и командиры и стали основой «лесной дивизии». 29 июня снова попытались прорваться на восток через линию фронта. Попытка оказалась неудачной, начштаба Светличный бросил отряд и сбежал, за него остался начальник 5-го отделения штадива капитан Баринов. Шляпин и подполковник Белявский повели отряд еще дальше на запад. 30 июля отбили несколько атак неприятеля, подбили бронемашину. 31 июля инициативный и настойчивый комиссар начал формировать из осколков нормальную войсковую часть. Разбил весь личный состав на пять батальонов, а батальоны — на роты. Назвал часть сводной дивизией, сформировал штаб, политотдел, прокуратуру, партийную организацию. Начали издавать газету «За Родину» (ее печатали две машинистки), выпустили семь номеров. До 7 августа провели несколько удачных операций, захватили десятки мотоциклов, бронемашину, автомашины, разгромили несколько автоколонн, штаб, батареи минометов и артиллерии. Посылали на восток группы — разведать переправы на реке и установить связь со своими. А потом появился генерал И. В. Болдин. И через линию фронта с запиской пошли его люди, а не люди Шляпина, в частности пошел политрук К. Н. Осипов; уже 15 августа Осипов был удостоен звания Героя Советского Союза.
Если сложить две тысячи людей И. В. Болдина (если они до Бердинского леса и реки Вопь все же дошли) с пятью батальонами под командой полкового комиссара, то никак не будет 1654 бойца и командира. Больше должно быть. Но Н. А. Шляпин уже в звании бригадного комиссара погиб осенью 41-го при выходе из окружения, поэтому после войны ничего возразить не мог, и ничто не помешало Болдину приписать себе «авторство» той «лесной дивизии», что была упомянута в Приказе Ставки № 270, и его героического прорыва из вражеского тыла. Записи же Гроссмана увидели свет лишь во время горбачевской «перестройки». Любопытно было бы также узнать, почему генерал среди награжденных орденом Ленина лиц из его группы назвал двух младших офицеров, красноармейца и младшего сержанта, но пропустил майора. Майор И. Т. Хотулев тоже был в «лесной дивизии», отличился в разведке, после выхода из окружения служил в Белорусском штабе партизанского движения (один из отделов штаба назывался «хозяйство Хотулева»).
Примечание. Не исключено. что фамилия Н. А. Шляпина не попала в Приказ № 270 из «политических соображений». В качестве негатива там были упомянуты якобы добровольно сдавшиеся в плен генералы Понеделин, Кириллов и Качалов; в качестве позитива — вышедшие из окружения бригадный комиссар Попель, полковник Новиков, генералы Болдин и Кузнецов, армейский комиссар Бирюков. Упоминание Шляпина вместо Болдина делало бы сальдо не в пользу строевых командиров, а подхлестнуть Приказ должен был как раз их.
Есть еще один человек, воспоминания которого могли бы пролить свет на загадочную «лесную дивизию». Это генерал-лейтенант С. А. Калинин, командовавший в боях под Ярцево оперативной группой, в которую как раз и входила 91-я СД. Он писал: «…в первых числах августа, в районе боев 91-й дивизии вышел из окружения с большой группой красноармейцев и командиров генерал И. В. Болдин… В лесу западнее реки Вопь к возглавляемому им отряду примкнули оставшиеся в тылу бойцы и командиры 91-й дивизии»[507]. Ясности не прибавилось. Кто к кому примкнул, Шляпин — к Болдину или Болдин — к Шляпину? И почему снова разрыв в датировках? Есть две даты — 7 и 11 августа. 11-го «лесная дивизия» вышла из окружения. А 7-го отряд Болдина соединился с отрядом Шляпина. Читаем в мемуарах самого И. В. Болдина: «Конец июля. Уже несколько дней мы хозяева бердинского леса» (с. 130). Буквально следом: «Ранним утром 9 августа состоялись проводы разведчиков» (с. 131). О том, что произошло 7 августа, нет ни слова. Зато есть другое. Разведчики пошли через линию фронта с запиской к… генерал-лейтенанту С. А. Калинину. Интересно выходит — остатки частей 91-й и 134-й дивизий в лесах не встретили, но о Калинине знают. Узнать могли только от людей из отряда Н. А. Шляпина. Закрадываются серьезные сомнения в искренности Болдина. Из того, что возникло столь явное несоответствие, следует, что ему было что скрывать. Вариантов могу предложить лишь два. «Лесная дивизия» Болдина действительно существовала. Но до линии фронта она не дошла, была перехвачена немцами и разбита во второй половине июля. Скажем, при попытке перехода шоссе Минск — Москва. Либо, не сумев преодолеть немецкие заслоны, распалась. Это могло быть сознательным решением руководства, также же это могло произойти стихийно. Если случилось второе (люди разбежались, не поверив в возможность организованного выхода из окружения), то это и есть то, что генерал скрыл от читателей. Тем более что маршрут Болдин выбрал не самый короткий, к Днепру, а минуя его — на север. Там, в районе Орши, Днепр в своем верхнем течении круто поворачивает с запада на юг, и можно обойти его русло. А потом витебскими и смоленскими лесами можно двигаться на восток. Но дорога эта настолько дальняя, что в ней все могло случиться. В том числе и то, о чем ну никак нельзя было писать в героических мемуарах.
И снова осталась у генерала горстка бойцов и командиров. Вот с этой сотней самых верных своих людей, с кем мыкался по вражеским тылам дольше всего, И. В. Болдин и наткнулся в лесах западнее Вопи на большой организованный отряд из личного состава 91-й дивизии во главе с ее замполитом. Вот она («1-я лесная») как бы и возникла вновь. По иронии судьбы, когда потерявшая командарма и члена Военного совета 50-я армия вышла к Туле, ее новым командующим был назначен как раз И. В. Болдин. Вопрос о порядочности и правдивости после войны, когда он сел за мемуары, уже не стоял. Казалось, все списали и война, и 270-й Приказ, да и вообще… «победителей не судят». И родился еще один миф, один из многих мифов этой войны. Ведь некому было опровергнуть написанное. Генерал Стрельбицкий в своих мемуарах лето 41-го вообще пропустил, хотя именно ему стыдиться было нечего, он тогда показал себя достойно и был за первые бои награжден орденом Красного Знамени. Остальные отряды той, первой «лесной дивизии», которые двигались не вместе с Болдиным и, возможно, другими маршрутами, могли и не выйти к своим, погибли в боях. Или вышли, но никто о них не узнал, ибо в приказы Ставки они не попали. Как, например, вот эти. Ни к кому не примыкали, шли себе лесами и в конце концов вышли.
