Лев Гумилев - PASSIONARIUM. Теория пассионарности и этногенеза (сборник)
Карматы, или, как их на Востоке называли, исмаилиты, должны были лгать всем: с шиитом он должен быть шиит, с суннитом – суннит, с евреем – еврей, с христианином – христианин, с язычником – язычник, но только должен был помнить, что тайно подчинен своему пиру – старцу. Все мусульмане – враги, против которых дозволены ложь, предательства, убийства, насилия. И вступившему на «путь», даже в первую степень, возврата нет, кроме как смерть.
Община, исповедовавшая и проповедовавшая это страшное учение, бывшее бесспорно мистическим и вместе с тем антирелигиозным, очень быстро завоевала твердые позиции в самых разных областях распадавшегося халифата.
Никакого духовенства у них не было, но иерархия была очень строгая. Каждая община имела своих руководителей, которым подчинялась совершенно беспрекословно. На смерть они шли совершенно не дрогнув, потому что за мученическую смерть им гарантировалось место в антимире, где вечное блаженство. А чтобы они верили, что антимир действительно существует, что это не обман, им давали покурить гашиша – самый обыкновенный наркотик, – и они его видели! Видения у них были такие красочные, что за них стоило погибнуть.
И как только на фоне меркнущего заката на небе появлялась голубая звезда Зухра (планета Венера), исмаилиты проникали всюду и убивали ради убийства, сами оставаясь невидимыми. Ночь, символ тайны, была их стихией. Они заключали тайные сделки, тайно дружили с тамплиерами, тайно вступали в свое братство и, погибая под пытками, хранили тайну мотивов своих деяний.
Наибольший успех имела карматская община Бахрейна, разорившая в 929 г. Мекку. Карматы перебили паломников и похитили черный камень Каабы, который вернули лишь в 951 г. Губительными набегами карматы обескровили Сирию и Ирак, им удалось овладеть даже Мультаном в Индии, где они варварски перебили население и разрушили дивное произведение искусства – храм Адитьи[100].
Не меньшее значение имело обращение в исмаилизм части берберов Атласа. Эти воинственные племена использовали проповедь псевдоислама для того, чтобы расправиться с завоевателями-арабами. Вождь восставших Убейдулла в 907 г. короновался халифом, основав династию Фатимидов, потомков дочери пророка и Али. Его потомкам удалось покорить Египет.
«Старец горы»
Исмаилиты пытались также утвердиться в Иране и Средней Азии, но натолкнулись на противодействие тюрков, сначала Махмуда Газневи, а потом сельджукских султанов. Несмотря на понесенные поражения, исмаилиты в конце XII в. держались в Иране и Сирии. Честолюбивый Хасан Саббах, чиновник канцелярии сельджукского султана Мелик-шаха, выгнанный за интриги, стал исмаилитским имамом. В 1090 г. ему удалось овладеть горной крепостью Аламут в Дейлеме, и он стал называться «старец горы», а позже исмаилиты приобрели и десяток крепостей в горах Ливана и Антиливана.
Однако не крепости были главной опорой этих фанатиков. Большая часть подданных «старца горы» жила в городах и селах, выдавая себя за мусульман или христиан. Мусульмане не считали их за единоверцев, и поэт XII в. Усама ибн-Мункыз в «Книге назидания» рассказывает, что во время осады его замка его мать увела свою дочь на балкон над пропастью, чтобы столкнуть девушку в бездну, лишь бы она не попала в плен к исмаилитам [126, с. 201]. Попытки уничтожить этот орден были всегда неудачны, ибо каждого вазира или эмира, неудобного для исмаилитов, подстерегал неотразимый кинжал явного убийцы, жертвовавшего жизнью по велению своего старца.
Хасан Саббах не ощущал недостатка в искренних приверженцах. Так погиб в 1092 г. вазир Низам аль-Мульк от кинжала фидаина. Так в Испахане ложнослепой нищий, прося проводить его до дому, заманивал мусульман в засаду где доверчивого добряка убивали. Но это были мелочи. Хасан нашел способ сломать не социальную, а этническую систему. Он направил своих убийц на самых талантливых и энергичных эмиров, место которых, естественно, занимали менее способные, а то и вовсе бездарные тупицы и себялюбцы. А эти последние, занимая низшие должности, способствовали действиям исмаилитов, ибо знали, что кинжал фидаина откроет им путь на вершину власти. Такой целенаправленный геноцид за 50 лет превратил Сельджукский султанат в бессистемное скопление небольших, но хищных княжеств, пожиравших друг друга, как пауки в банке.
Наличие мощной антисистемы исмаилитов превратило борьбу христианства с исламом в трехстороннюю войну. Исмаилиты были врагами всех, но, как все, они нуждались в друзьях и искали их где могли, даже среди христиан. Православные византийцы для исмаилитов не подходили; греки так обожглись на былом попустительстве павликианам, развязавшим восстание в IX в., что в XII в. предпочитали иметь дело с сельджуками, у которых можно было запросто выкупать и обменивать пленников.
Зато крестоносцы за полвека растеряли первоначальный религиозный порыв и поддались обаянию роскоши и неги Востока. Война из грандиозного столкновения «христианского» и «мусульманского» миров превратилась в серию феодальных стычек, обычных для любой страны того времени. Исмаилиты держались в своих замках, пользуясь всеобщим беспорядком, и продавали услуги своих фидаинов феодалам, желавшим избавиться от того или иного соперника. Убийства приносили секте доход.
Отрицательное мироощущение
А теперь остановим караван нашего внимания для того, чтобы поразмыслить над уже сделанными описаниями. Как легко было заметить, три большие суперэтнические системы сопровождались антисистемами, вернее, одной антисистемой, подобно тому как тени разных людей различаются друг от друга не по внутреннему наполнению, которого у теней вообще нет, а лишь по контурам.
Как уже было показано, провансальские катары, болгарские богумилы, малоазиатские павликиане, аравийские карматы, берберийские и иранские исмаилиты, имея множество этнографических и догматических различий, обладали одной общей чертой – неприятием действительности, то есть метафизическим нигилизмом.
Эта их особенность так бросалась в глаза всем исследователям, что возник соблазн усмотреть в ней проявление классовой борьбы, которая в эпоху расцвета феодализма, безусловно, имела место. Однако это завлекательное упрощение при переходе на почву фактов наталкивается на непреодолимые затруднения.
Каково было поведение самих еретиков? Феодалов они, конечно, убивали, но столь же беспощадно они расправлялись с крестьянами, отнимая их достояние и продавая их жен и детей в рабство. Социальный состав манихейских и исмаилитских общин был крайне пестрым. В их числе были попы-расстриги, нищие ремесленники и богатые купцы, крестьяне и бродяги – искатели приключений и, наконец, профессиональные воины, то есть феодалы, без которых длительная и удачная война была в те времена невозможна. В войске должны были быть люди, умеющие построить воинов в боевой порядок, укрепить замок, организовать осаду. А в X–XIII вв. это умели только феодалы.
Когда же исмаилитам удавалось одержать победу и захватить страну, например Египет, то они отнюдь не меняли социального строя. Просто вожди исмаилитов становились на места суннитских эмиров и также собирали подати с феллахов и пошлины с купцов. А превратившись в феодалов, они стали проводить религиозные преследования не хуже, чем сунниты. В 1210 г. «старцы горы» в Аламуте жгли «еретические» (по их мнению) книги. Фатимидский халиф Хаким повелел христианам носить на одежде кресты, а евреям – бубенчики; мусульманам было разрешено торговать на базаре только ночью, а собак, обнаруженных на улицах, было велено убивать.
И даже карматы Бахрейна, учредившие республику, казалось бы свободную от феодальных институтов, сочетали социальное равенство членов своей общины с государственным рабовладением. Как отметил востоковед Е. А. Беляев в книге «Мусульманское сектантство», «напряженная борьба, которую вели карматы против халифата и суннитского ислама, приняла с самого начала характер и форму сектантского движения. Поэтому карматы, будучи нетерпимыми фанатиками, направляли свое оружие не только против суннитского халифата и его правителей, но и против всех тех, кто не воспринимал их учения и не входил в их организацию… Нападения карматских вооруженных отрядов на мирных городских и сельских жителей сопровождались убийствами, грабежами и насилиями… Уцелевших карматы брали в плен, обращали в рабство и продавали на своих оживленных рынках наравне с другой добычей» [8, с. 60].
Естественно, что этот стереотип поведения оттолкнул от карматов широкие слои крестьян, горожан и даже бедуинов, которые были всегда готовы пограбить под любыми знаменами, но считали излишним убивать женщин и детей.
Ну какая тут «классовая борьба»?!
Но может быть, это все клевета врагов «свободной мысли» на вольнодумцев, осуждавших правителей за произвол, а духовенство – за невежество? Допустим, но почему тогда эти «клеветники» не возражали на критику своих порядков? Негативная сторона еретических учений не оспаривалась, а о позитивной французы и персы, греки и китайцы отзывались единодушно, причем явно без сговора. Но выслушаем и другую сторону – знаменитого поэта и идеолога исмаилизма Насир-и-Хосрова.
