Александр Островский - Кто стоял за спиной Сталина?
Если бы запрос был вызван беспокойством относительно благонадежности одного из лиц, находящихся на службе у князя Г. Д. Шервашидзе, то помощнику заведующего охранной агентурой управления дворцового коменданта достаточно было просто запросить необходимые сведения о Д. И. Бакрадзе в Департаменте полиции, причем без всяких ссылок на князя Г. Д. Шервашидзе. Запрос же был сформулирован таким образом, чтобы оказать давление на Тифлисское ГЖУ.
14 ноября 1906 г., после смерти дворцового коменданта Д. Ф. Трепова, генеральша А. В. Богданович записала в дневнике: «М-ме Клейгельс говорила, что в бумагах покойного Трепова нашли документы, из которых ясно, что он затевал переворот, что он собирался уничтожить всю царскую семью с царем во главе и на престол посадить великого князя Дмитрия Павловича, а регентшей великую княгиню Елизавету Федоровну»{76}.
По всей видимости, этот слух был связан с арестом 26 марта 1905 г. члена Боевой организации партии эсеров Татьяны Александровны Леонтьевой, которая была дочерью вице-губернатора Якутской области, статского советника Александра Николаевича Леонтьева{77} и находилась в родстве с Д. Ф. Треповым{78}. Именно в 1905 г. Департаментом полиции были получены сведения, будто бы после ареста Т. А. Леонтьевой пытались покончить с собой двоюродная сестра Д. Ф. Трепова и ее замужняя сестра княгиня Тенишева[98]{79}. А поскольку у Д. Ф. Трепова не было двоюродных братьев и сестер, в данном случае речь могла идти только о его племянницах — Софье Александровне Треповой, которая в первом браке находилась замужем за князем Вячеславом Вячеславовичем Тенишевым, и Елене Александровне, бывшей замужем за Леонидом Сергеевичем Лесли{80}.
Еще больший интерес для характеристики связей революционного подполья в правящих верхах представляет свидетельство одного из руководителей Боевой технической группы при ЦК РСДРП Н. Е. Буренина, который писал: «До 1906 г. мы пользовались самым широким содействием питерской интеллигенции, <…> крупной буржуазии и аристократии. Мы хранили нашу литературу даже в квартирах видных царских сановников, прокуроров, гвардейских офицеров, вплоть до великих князей»{81}.
Святая святых
Казалось бы, самыми недоступными для революционного подполья должны были быть органы политического сыска. Однако и они не были отгорожены от революционного подполья «китайской стеной».
Прежде всего это было связано с тем, что отдельные представители этих органов и революционных партий могли находиться в родственных связях. В этом отношении показательна судьба детей князя Платона Зааловича Микеладзе{1}, сын которого Александр сделал успешную карьеру и встретил 1917 г. в чине генерал-майора Отдельного корпуса жандармов{2}. Между тем одна его сестра, Наталья, вышла замуж за народника Иосифа Афанасьевича Кикодзе, а их сын Залико умер членом ЦК Коммунистической партии Грузии{3}. Другая сестра генерала А. П. Микеладзе, Мариам, стала женой известного большевика Мамия Орахелашвили, который после установления на Кавказе Советской власти был секретарем ЦК КП(б) Грузии, председателем Совета народных комиссаров ЗСФСР, секретарем Закавказского крайкома партии{4}.
Таким образом, входя в высший эшелон Отдельного корпуса жандармов, А. П. Микеладзе через своих сестер был связан с революционным подпольем и, по всей видимости, когда его родственники оказывались в беде, протягивал им руку помощи. Поэтому, несмотря на свое жандармское прошлое, он не эмигрировал, а когда умер, сообщение о его смерти было опубликовано на страницах газеты «Заря Востока»{5}.
Другим каналом связей между революционным подпольем и органами политического сыска были те представители делового мира, которые оказывали материальную поддержку революционным партиям. В качестве примера можно назвать уже упоминавшихся Б. А. Джеваншира и А. И. Манчо{6}.
В то же время революционные партии стремились иметь непосредственный выход на органы политического сыска. «Свои люди» в этих органах были и у кавказских большевиков{7}. Одним из них являлся ротмистр Федор Виссарионович Зайцев, занимавший с 1906 по 1910 г. должность помощника начальника Бакинского губернского жандармского управления{8}. Если верить воспоминаниям, он отличался любовью к деньгам, которая была замечена почти сразу же по его приезде в Баку. Уже в начале 1907 г. он начал оказывать бакинским большевикам услуги, связанные с освобождением арестованных или же смягчением им меры наказания. Среди лиц, которым таким образом помог ротмистр Ф. В. Зайцев, известны П. А. Джапаридзе, Г. К. Орджоникидзе, С. Г. Шаумян, С.-М. Эфендиев, Якубов{9}.
Касаясь ареста актива бакинской большевистской организации в мае 1907 г., Г. К. Орджоникидзе, тоже бывший среди арестованных, отмечал: «Вскоре все наши товарищи были освобождены, кажется, за небольшую сумму, выплаченную нами ротмистру Зайцеву, который весьма охотно брал взятки»{10}. Описывая арест П. А. Джапаридзе осенью 1909 г., его жена писала: «Улик против него (т. е. П. А. Джапаридзе. — А.О.) было достаточно, и ему грозила каторга. Но и здесь продажность полицейских душ спасла положение: ротмистр Зайцев, с которым я по поручению партийной организации повела переговоры, согласился избавить А. Джапаридзе от каторги за определенную сумму»{11}. Сотрудничество Ф. В. Зайцева с бакинскими большевиками продолжалось до 21 марта 1910 г., когда он был освобожден от занимаемой должности, а затем 24 апреля отчислен из Отдельного корпуса жандармов{12}.
«Свои люди» в органах политического сыска были у революционного подполья и в Тифлисе. Так, 20 декабря 1904 г. начальник Тифлисского охранного отделения Ф. А. Засыпкин поставил Департамент полиции в известность о том, что планировавшиеся на 21 декабря аресты членов местной социал-демократической организации не могут быть произведены, так как не позднее 19-го Тифлисская организация РСДРП получила предупреждение о готовящихся арестах{13}.
В этой связи особый интерес представляют показания одного из лидеров партии «Дашнакцутюн», Габриэля Кешишьянца, данные им в 1907 г. Когда он перешел в оппозицию к руководству партии, начавшему переориентацию с борьбы против Турции на борьбу против царского правительства, на него и его сторонников обрушились репрессии как со стороны самой партии, так и со стороны полиции{14}.
Объясняя этот факт, Г. Кешишьянц утверждал, что его вчерашние товарищи «подкупили несколько чинов охранного отделения и путем клеветы заставили их обыскивать и арестовывать нас». Оказавшись под двойным огнем, Г. Кешишьянц решил обратиться непосредственно к начальнику Тифлисского охранного отделения ротмистру Федору Савватьевичу Рожанову. Он поставил его в известность о предательстве в рядах «охранников», попросил о защите и изъявил готовность к сотрудничеству{15}. Независимо от того, доверял Ф. С. Рожанов этому предложению или же нет, он должен был пойти на контакт, так как свои услуги предлагал один из недавних лидеров революционной партии. Если его нельзя было использовать как секретного сотрудника, то он, безусловно, мог быть полезен для охранки как источник информации о руководстве партии, о ее органах и связях, особенно среди армянской буржуазии.
Однако и к сообщению об измене в стенах охранки, и к предложению о сотрудничестве Ф. С. Рожанов отнесся с полным безразличием. Более того, отмечал Г. Кешишьянц, «…обыски и аресты среди нас не прекращались, несмотря на то что мы уже имели знакомство с начальником охранного отделения Рожановым. Мы по этому поводу не находили нужным (снова. — А.О.) обратиться к Рожанову, [так] как наше первое же свидание с ним уже известно было нашим противникам, поэтому мы больше не могли довериться на охранное отделение с того времени, как мы узнали, что связи наших противников с охранным отделением прочнее и основательнее, чем наши»{16}.
Таким образом, мы видим, что в борьбе друг с другом противоборствующие стороны внутри партии «Дашнакцутюн» пытались использовать Тифлисское охранное отделение, входя с ним в непосредственный контакт. А охранное отделение не только считало возможным делиться с одной из этих противоборствующих сторон имевшейся у него оперативной информацией, но и предпочитало оказать поддержку той стороне, которая представляла для царского правительства наибольшую угрозу.
Г. Кешишьянц был не единственным, от услуг в сотрудничестве с кем Ф. С. Рожанов отказался. 8 февраля 1907 г. В. А. Бабушкин сообщил директору Департамента полиции М. И. Трусевичу: «В конце ноября минувшего года в Тифлисе чинами местного охранного отделения был задержан и передан в распоряжение Тифлисского комендантского управления главарь одной из так называемых „красных сотен“, оперировавших в Гурии, Арсений Давидов Корсидзе, обвиняемый в грабеже Квирильского казначейства и в убийстве нескольких должностных лиц». Находясь под стражей, он «ротмистру Рожанову выразил желание дать откровенные показания на свои связи с революционными организациями и содействовать розыску и задержанию виновников главнейших террористических и экспроприаторских преступлений минувшего года, но при обязательном условии своего освобождения»{17}.
