Дмитрий Егоров - 1941. Разгром Западного фронта
Одним из немногих соединений Красной Армии, которые сохранили боеспособность, попав в окружение в Западной Белоруссии, была 24-я Железная дивизия. После удачных боев 25 июня в районе Трабы — Субботники ей все же пришлось отступить. В один из переходов дивизия проследовала краем Налибокской пущи. К старой государственной границе ее части подошли 3 июля, но оказалось, что сооружения Минского укрепрайона заняты противником (частями все той же печально «известной» 29-й дивизии из группы Гудериана). После нескольких неудачных атак на КП дивизии неожиданно прибыл командир 21-го корпуса генерал-майор В. Б. Борисов. Он приказал комдиву 24-й прорвать 4 июля оборону противника и вывести в направлении пос. Узда корпусное управление и остатки 37-й стрелковой дивизии полковника А. Е. Чехарина. По словам бывшего работника штаба 245-го ГАП В. В. Черношея, 37-я дивизия до 29 июня вела боевые действия на территории Вороновского и Ивьевского сельсоветов северо-восточнее и восточнее Лиды. После ожесточенных боев обескровленные и лишившиеся большей части вооружения подразделения 37-й СД отошли в сторону Гавья, Ивье, Бакшты, а затем — в общем направлении на Минск. Под Лидой погибли замполит дивизии и замполит 245-го артполка полковые комиссары Н. П. Пятаков и В. Г. Завьялов. Прорыв прошел удачно, немцы были выбиты из Узды, но комкор-21 сложил при этом свою голову. Эту локальную операцию можно считать последними по времени организованными действиями советских войск в приграничном сражении в западной части Белоруссии. 6–7 июля, разгромив в районе Слуцка тылы мотодивизии СС «Райх», 24-я ушла в Полесье. Генерал К. Н. Галицкий намеревался вывести дивизию на Рогачев, но 10 июля ее подразделения были атакованы частями 43-го армейского корпуса вермахта с танками и при массированной поддержке авиации. Прорваться на восток не удалось, и Железная дивизия повернула на юг, еще дальше в глубь пинских болот.
Самое позднее сообщение о боях к западу от Минска относится к 11 июля 1941 г. Там, у хутора Сосенки, чуть севернее Столбцов, южной части Налибокской пущи, 479-й пехотный полк 258-й ПД 7-го армейского корпуса 4-й полевой армии, следуя маршевым порядком, наткнулся в лесу на остатки какой-то советской части. По оценкам самих немцев, там было до двух батальонов пехоты с тяжелым вооружением. Боеприпасов у них, вероятно, было крайне мало, и нацисты одержали победу, несмотря на отчаянное сопротивление. «Бой в лесу был тяжелым и каверзным для наших войск и потребовал от наших солдат больших нервных затрат… Снова и снова наши углубившиеся в лес части подвергались обстрелам с тыла. Почти везде в наших рядах обнаруживались бреши, через которые просачивались русские. Хорошо замаскировавшиеся на деревьях стрелки противника вступали в бой и открывали огонь только, когда видели в прицелы своего оружия спины наших солдат. Такой неожиданный для наших солдат стиль ведения боя создал им немало трудностей». В ходе побоища — иначе назвать не могу — было убито 580 человек, из них 14 офицеров, три политработника, два врача и две женщины. В плен же было взято всего 69 военнослужащих, в том числе четыре офицера. В числе трофеев было три гаубицы калибров 122 и 152 мм, три пушки калибра 76 мм, 12 противотанковых орудий и три зенитных. Потери немцев были значительно меньшими: 27 убитых и 69 раненых. Указывалось, что в ликвидированном подразделении имелась радиостанция, но она работала только на прием; действиям его командира полковника Соколова немцами была дана высокая оценка.
Первоначально я с горечью подумал — еще один «глухарь», ничего уже не установишь. Одного Соколова, начштаба 1-го корпуса, я вспомнил сразу. Он значится пропавшим без вести с 28 августа 1942 г. Это мало что говорит, ибо в таких случаях дата часто показывает не реальное время исчезновения командира, а дату регистрации данного факта в Управлении кадров, но все же мне показалось, что это — «не тот» Соколов. Прошли сутки, и я вспомнил, что еще один Соколов был где-то в 21-м корпусе. Начал лихорадочно шарить по файлам и вскоре нашел. С. И. Яничкин, 247-й стрелковый полк 37-й дивизии, батарея ПТО, рядовой. Его печальный рассказ расставил все точки над «i». Совпало все: и фамилия командира, и дата. Не было лишь привязки к местности и уверенности, что полк мог уцелеть в тылу врага до такого позднего срока.
«Разведка доложила, что соседние части уже отступили и мы оказались в окружении. По-прежнему укрывались в лесу, маскировались. Взятый нами проводник для того, чтобы вывести подразделения через болотистую местность, сбежал. Продовольствия у нас уже не было, питались тем, что могли найти в лесу. К местным жителям не обращались, боясь выдать себя. Все села были заняты гитлеровцами. Однажды утром, когда рассеялся густой туман, наводчик первого орудия Березнягов увидел вблизи немецкого автоматчика с эмблемой черепа на пилотке — прогремел выстрел. В нашу сторону полетели две гранаты. Березнягов погиб. Цепь немцев отступила от опушки леса, нас стали обстреливать из минометов. Вспыхнул пожар. Сухие сосны горели как порох. Суматоха началась после того, как в своей палатке застрелился командир полка, видимо, не надеявшийся на прорыв. Все спасались, как могли. Раненые были брошены на произвол судьбы и сгорели в пламени пожара. Так 11 июля 1941 года 247-й стрелковый полк прекратил свое существование. В живых осталось лишь около 40 человек. В заброшенном окопе я был пленен вместе с винтовкой без патронов. В плен попал и раненный в плечо мой командир лейтенант Суворов. Я перевязал ему рану, командир попросил не называть его лейтенантом. В колонне пленных встретился мне и командир третьего взвода. Он тоже просил меня звать его только Василием»[494]. 29 июня 2007 г. было произведено обновление ОБД, во вновь выложенных списках потерь комначсостава Западного фронта «пробился» и командир 247-го СП Соколов Демьян Макарович. Можно подавать представление на изменение данных в ЦАМО, чтобы вместо «пропал без вести» значилось «в безвыходных обстоятельствах в бою в условиях окружения покончил жизнь самоубийством».
К середине июля людская река, текущая на восток от Белостока, Гродно и Минска, стала заметно мелеть. Еще 8 июля командующий группой армий «Центр» фельдмаршал Федор фон Бок в своем приказе с гордостью заявил: «Сражение в районе Белосток — Минск завершено»[495]. К этому времени в плен, по немецким же данным, попало 287 704 военнослужащих Красной Армии. Армейские части 2 эшелонов и подразделения полевой жандармерии «зачищали» оккупированную территорию, рыскали по полям и селам, прочесывали леса, вылавливая несдавшихся. Когда им встречались еще не потерявшие боеспособность остаточные группы и отряды, завязывались перестрелки и даже серьезные боестолкновения. Так, в донесении отдела Ia штаба 167-й пехотной дивизии 47-го корпуса 2-й танковой группы от 26 июля описываются действия 14–17 июля по ликвидации остатков трех советских дивизий на левом берегу Березины, под Осиповичами. В донесении имеются ссылки на результаты допросов пленных красноармейцев, из которых видно, что при прочесывании лесного массива 167-я ПД столкнулась с отрядами 17, 37 и 121-й стрелковых дивизий, входивших в резерв командующего войсками ЗапОВО. 121-я дивизия оказалась в этих лесах после того, как была разрезана на части танками противника при его прорыве на Столбцы и Дзержинск и отброшена на восток от шоссе Барановичи — Минск; дивизии 21-го корпуса вышли туда после совместного прорыва заслона на старой госгранице в направлении Рубежевичи — Узда, в котором кроме них принимали участие 24-я дивизия К. Н. Галицкого, сводный отряд 11-го мехкорпуса и управление 21-го корпуса. Потом отряды разделились и каждый пошел своим маршрутом. 17-я и 37-я дивизии имели, по рассказам пленных, около 1000–1200 военнослужащих; 121-я дивизия насчитывала не менее 3000 красноармейцев и командиров с немногочисленной артиллерией. Были названы командир 37-й СД полковник Чехарин и командир корпуса генерал-майор Борисов. Командирами 17-й и 121-й дивизий были названы полковник Зибиров и генерал-майор Сегов, но эти фамилии мне ничего не говорят. Более того, в кадрах РККА и НКВД генерал Сегов никогда не значился, вероятно, кто-то из допрашиваемых пленников просто решил «поездить по ушам» германских штабных офицеров.
Остатки советских частей имели еще деление на полки и отдельные подразделения, но полностью отсутствовали тылы, и почти не было боеприпасов. Их целью было переправиться на восточный берег Березины, так как они предполагали, что там проходит линия фронта. Артиллерийский огонь, открытый в ночь на 15 июля по окруженцам, нанес им большие потери, внес смятение и рассеял их. Разбившись на малые группы, советские воины пытались просочиться сквозь кольцо немецких войск, чтобы таким образом обрести свободу. Одни офицеры уговаривали солдат не сдаваться, а продолжать сопротивление, другие добывали гражданскую одежду и бросали своих подчиненных. Только одна группа числом до 1000 человек продержалась до утра 17 июля, но при попытке вырваться из леса попала под огонь пулеметов и бьла уничтожена.
