Ричард Пайпс - Русская революция. Книга 2. Большевики в борьбе за власть 1917 — 1918
В середине 1919 года, в соответствии с новыми функциями ЧК, представители этой организации потребовали, чтобы им было предоставлено право осуществлять предварительный арест любых граждан и инспектировать любые учреждения. Что это означало на практике, можно заключить из мандатов, выданных членам коллегии ЧК, которые позволяли: 1) задерживать любого гражданина, виновного или подозреваемого в контрреволюционной деятельности, спекуляции или других преступлениях, и доставлять его в ЧК. 2) свободно входить в любые государственные или общественные учреждения, промышленные или коммерческие организации, школы, больницы, жилые квартиры, театры, а также в конторские помещения железнодорожных станций и пристаней120.
Постепенно ЧК присвоила себе роль надзирателя и управляющего в самых различных областях человеческой деятельности, которые обычно не считаются связанными с вопросами государственной безопасности. Во второй половине 1918 года для ведения борьбы со «спекуляцией» — то есть частной торговлей — ЧК установила контроль над железнодорожным, водным, автомобильным и другими видами транспорта. Чтобы сделать этот контроль более действенным, в апреле 1921 года Дзержинский был назначен наркомом путей сообщения121. ЧК осуществляла организацию и надзор во всех областях, где применялся принудительный труд, и была наделена самыми широкими полномочиями в отношении тех, кто уклонялся от трудовой повинности или исполнял ее неудовлетворительно. В этих случаях расстрел был обычным делом. Какие методы использовала ЧК для повышения эффективности хозяйственной деятельности, можно понять из свидетельства специалиста по лесозаготовкам, меньшевика на советской службе, в присутствии которого Ленин и Дзержинский решали однажды, как повысить производство древесины:
«В то время был обнародован советский декрет, который обязывал каждого крестьянина, жившего возле государственного леса, заготовить и вывезти дюжину стволов древесины. Но встал вопрос, что делать с лесничими — чего от них требовать. В глазах советских чиновников эти лесничие были плоть от плоти той саботирующей интеллигенции, с которой правительство собиралась быстро покончить.
На заседании совета труда и обороны, где обсуждалась эта проблема, присутствовал, среди прочих наркомов, Дзержинский… Послушав немного, он сказал: «В интересах справедливости и равенства считаю необходимым: сделать лесничих ответственными за выполнение каждым крестьянином своей нормы; кроме того, каждый лесничий сам должен выполнить ту же норму — поставить дюжину стволов древесины».
Несколько человек стали возражать, говоря, что все-таки лесничие это интеллектуалы, не привыкшие к тяжелому ручному труду. Дзержинский ответил, что давно пора ликвидировать извечное неравенство между крестьянством и лесничими.
«Более того, — сказал в заключение глава ЧК, — если крестьяне не доставят своей нормы древесины, мы расстреляем лесников, которые за них отвечают. Когда десяток-другой из них будут расстреляны, остальные честно выполнят свою работу».
Ни для кого не составляло секрета, что большинство этих лесничих были настроены против коммунистов. Тем не менее присутствующие в замешательстве умолкли. Внезапно я услыхал резкий голос: «Кто против такого предложения?»
Это был Ленин, неподражаемо положивший таким образом конец дискуссии. Естественно, никто не отважился голосовать против Ленина и Дзержинского. Как бы размышляя вслух, Ленин предложил, чтобы пункт о расстреле лесничих, получивший уже одобрение, был изъят из официального протокола. Это тоже было сделано, как он захотел.
Во время этого заседания я чувствовал себя отвратительно. Я знал, конечно, что уже более года в России идут повальные казни. Но здесь я сам стал свидетелем того, как в результате пятиминутного обмена мнениями были обречены на смерть многие ни в чем не повинные люди. Меня душил кашель, но это был не просто кашель, сопровождавший одну из моих обычных зимних простуд.
Мне было совершенно ясно, что когда через неделю или две казнят этих лесников, их смерть не подвинет дело ни на йоту. И я знал, что это страшное решение было продиктовано чувством мстительной ненависти, терзавшей тех, кто призывал к таким бессмысленным мерам»122.
Наверное, было еще немало таких же решений, не оставивших следа в официальных документах.
ЧК неуклонно наращивала свою военную машину. Летом 1918 года ее боевые отряды были объединены в организацию, независимую от Красной Армии, — Корпус войск ВЧК123. Эти силы безопасности, устроенные по образцу царского жандармского корпуса, выросли вскоре в настоящую армию, предназначенную для боев на «внутреннем фронте». В мае 1919 года, по инициативе Дзержинского, выступавшего в своей новой ипостаси наркомвнудела, правительство преобразовало эти формирования в войска внутренней охраны республики, которые подчинялись не комиссариату обороны, а комиссариату внутренних дел124. В тот момент эта внутренняя армия насчитывала 120–125 тыс. человек. К середине 1920 года численность этих войск удвоилась и составляла уже почти четверть миллиона человек. Этими силами осуществлялась охрана промышленных предприятий, транспортных магистралей, они помогали комиссариату продовольствия добывать сельскохозяйственную продукцию, охраняли трудовые и концентрационные лагеря125.
Наконец, стараниями ЧК в вооруженных силах был создан Особый отдел, занимавшийся контрразведкой.
Благодаря всем этим функциям и возможностям к 1920 году ЧК стала самым влиятельным государственным учреждением советской России. Так еще под руководством и по инициативе Ленина были заложены основы полицейского государства.
* * *К числу важнейших обязанностей ЧК относилась организация «концентрационных лагерей». Большевики не были изобретателями этих учреждений, но они вдохнули в них новый и в высшей степени пагубный смысл. В своей развитой форме концентрационные лагеря стали, наряду с однопартийным государством и всемогущей тайной полицией, выдающимся вкладом большевизма в политическую практику XX века.
Термин «концентрационный лагерь» возник в конце ХIХ века в ходе колониальных войн. [История этих учреждений лучше всего изложена в «Konzentrationslager» Каминского. Но в целом историки уделяли этому вопросу поразительно мало внимания.]. Первыми такие лагеря организовали испанцы во время подавления кубинского восстания. По имеющимся оценкам, в них находилось около 400 тыс. человек. Примеру испанцев последовали Соединенные Штаты во время восстания 1898 года на Филиппинах, затем — британцы в период англо-бурской войны. Однако кроме названия эти первые опыты имели мало общего с концентрационными лагерями, которые организовали в 1919 году большевики, а затем воспроизвели нацисты и другие тоталитарные режимы. Испанские, американские и английские концентрационные лагеря создавались в чрезвычайных обстоятельствах колониальных восстаний и преследовали не карательные, а военные цели: они были предназначены для изоляции партизан-повстанцев от гражданского населения. Судя по всему, в этих первых лагерях условия были довольно суровыми (считается, что среди буров, интернированных англичанами, погибли 20 тыс. человек). Однако плохие условия не были здесь результатом умысла: страдания и смерть заключенных происходили вследствие поспешности, с которой создавались эти лагеря, и соответствующих недоработок в обеспечении их жильем, продовольствием и медицинской помощью. Заключенные не должны были заниматься в них принудительным трудом. И во всех трех случаях эти лагеря по окончании военных действий были демонтированы, а их обитатели отпущены на свободу.
Советские концентрационные лагеря и лагеря принудительных работ по своей организации, функционированию и целям были с самого начала совершенно иными.
Во-первых, они были постоянными. Созданные во время гражданской войны, они не исчезли с ее окончанием в 1920 году, а оставались под различными наименованиями, чтобы разрастись в невероятных масштабах в 1930-е годы, когда советская Россия ни с кем не воевала, а, как считалось, мирно «строила социализм».
Во-вторых, заключенными в этих лагерях были не иностранцы, подозреваемые в помощи повстанцам, но русские и другие советские граждане, подозреваемые в политическом инакомыслии. Главной целью этих учреждений было не подавление вооруженного сопротивления колонизированных народов, а подавление политической оппозиции в своей собственной стране.
И, в-третьих, советские концентрационные лагеря играли важную роль в экономике страны. Заключенные были обязаны выполнять указанные им работы, то есть их не только изолировали от общества, но и эксплуатировали как рабов.
Речь о концентрационных лагерях впервые зашла в советской России весной 1918 года в связи с Чехословацким восстанием и призывом в Красную Армию бывших офицеров царской службы. [Наиболее полный обзор деятельности советских концентрационных лагерей см. в кн.: Геллер М. Концентрационный мир и советская литература. Лондон, 1974.]. В конце мая Троцкий, угрожал заключением в концентрационный лагерь тем чехам, которые откажутся сложить оружие. [Троцкий Л.Д. Как вооружалась революция. Т. 1. М., 1923. С. 214, 216. Геллер утверждает, что это наиболее раннее упоминание о концлагерях в советских источниках (Концентрационный мир. С. 73).]. 8 августа, с целью обезопасить железную дорогу от Москвы до Казани, он приказал построить вдоль нее несколько концентрационных лагерей, чтобы собрать из окрестных населенных пунктов и посадить туда «вражеских агитаторов, контрреволюционных офицеров, саботажников, паразитов и спекулянтов», которые не были расстреляны «на месте» или наказаны каким-нибудь другим способом126. Таким образом, концентрационные лагеря были задуманы как место содержания граждан, которым не удалось предъявить конкретных обвинений и которых, с другой стороны, власти по тем или иным причинам предпочитали не расстреливать. Именно в этом смысле употреблял данный термин Ленин, когда телеграфировал 9 августа в Пензу приказ провести против кулаков «беспощадный массовый террор» (то есть казни), а «сомнительных запереть в концентрационный лагерь вне города». [Ленин. ПСС. Т. 50. С. 143–144. Заместитель председателя ЧК Петере заявлял, что всякий, кто будет схвачен с оружием в руках, будет немедленно расстрелян, а те, кто агитирует против советской власти, будут помешены в концентрационные лагеря (Известия. 1918. 1 сент. № 188 (452). С. 3)]. Эти угрозы получили законодательное и административное обоснование в «Постановлении о красном терроре», принятом 5 сентября 1918 года, предписывавшем «обеспечить советскую Республику от классовых врагов путем изолирования их в концентрационных лагерях».
