Томас Рид - Без пощады
- Напрасно вы думаете, что я могу остаться безучастным зрителем этих событий. Понадобится драться, - буду и драться, как умею, - с живостью ответил юноша.
- За кого? - полюбопытствовал сэр Ричард.
- Ах, зачем вы задаете мне такой вопрос? После того, что я сейчас видел и слышал, ясно, на чьей стороне я теперь могу быть! - чуть не со слезами на глазах воскликнул Юстес. - До сих пор я совсем не знал, что делается королем, и, разумеется, не могу поощрять такие действия. Кроме того, вы, должно быть, забыли, что я обязан вам своей жизнью, и буду очень рад доказать вам свою глубокую благодарность. Вы покорили не только мою шпагу, но и мое сердце; и то и другое всегда к вашим услугам.
- Теперь я вижу, что вы не только истинный друг мне, но и тому делу, которому служим я и мои единомышленники, т. е. делу человеколюбия и справедливости! - с жаром проговорил рыцарь, крепко пожимая руку юноши. - Ваша готовность быть в союзе с нами глубоко меня трогает и умиляет. Но не забывайте в вашем великодушном порыве, что, становясь на нашу сторону, вы восстанавливаете против себя своего отца и всю свою родню. Обдумайте это, взвесьте прежде, чем обнажать за нас свою шпагу. Если дело сейчас дойдет до битвы - что очень возможно, - то как бы вам не пришлось скрестить оружие с родственником, который...
- Все это я уже обдумал, сэр Ричард, - возбужденно перебил его Юстес. - Я понял, что ваше дело - правое, а то, которое защищает Редж, - отнюдь нет, и ставлю дело человеколюбия и справедливости выше всяких родственных связей. Если нам с двоюродным братом придется скрестить шпаги как защитникам противоположных интересов и стремлений, то пусть нас потом судит наша собственная совесть.
Не часто можно наблюдать на мужском лице выражение такой восторженной радости, какая отражалась на лице сэра Ричарда во время этой горячей речи его нового друга. Этот юноша, которого он случайно встретил, сразу вызвал у него симпатию; даже вооруженное "недоразумение" с ним не уменьшило этого чувства; мало того: и существовавшая до этой минуты разница в политических убеждениях не могла изменить расположения сэра Ричарда к этому милому юноше. И вот вдруг, когда наступил решительный момент и возникла необходимость открыто выступить против того или иного принципа, оказывается, что его прежний политический противник сделался горячим убежденным сторонником. Сознание этого доставило сэру Ричарду одну их лучших минут в его жизни. Такого переворота в душе Юстеса он совсем не ожидал, отчего, искренне жалея благородного юношу, и предлагал ему не участвовать в предстоящих событиях.
- Не могу и выразить вам, как я рад видеть вас на нашей стороне, дорогой Юстес! - растроганным голосом произнес рыцарь, снова пожимая руку юноше. Такая шпага, как ваша, - большая помощь во всяком деле. Очень может быть, что вам сейчас придется омочить эту шпагу в крови врагов свободы.
Сэр Ричард вовремя успел помочь мистеру Поуэлю распорядиться укреплением всех окон и наружных дверей в доме. Встретившись с хозяином, рыцарь сказал ему, что он и мистер Тревор попытаются урезонить непрошенных посетителей, и просил передать молодым хозяйкам, чтобы они ничего не боялись.
Сэр Ричард и не заметил, как с площадки верхней лестницы спустилась вниз высокая женская фигура и быстрыми шагами стала приближаться к нему. Только шелест юбок заставил обоих мужчин оглянуться. Они увидели Сабрину, подходившую с очень решительным выражением лица. Пока сэр Ричард спешил ей навстречу, чувствуя, что она именно ему хочет сказать что-то очень важное, мистер Поуэль, не желая стеснять молодых людей, тактично удалился.
- О, Ричард! - дрожащим голосом промолвила Сабрина, доверчиво положив ему руку на плечо. - Что вы задумали сделать? Надеюсь, ничего слишком поспешного?
- Разумеется, нет, моя дорогая, - ответил рыцарь. - Разве вы заметили во мне склонность к необдуманным действиям?
- До сих пор нет, но...
- Но и теперь я себе не изменю. Будьте уверены, что слепо я никогда ни во что не бросаюсь. Мною все предусмотрено, и ни вашему дому, ни тем более вам самим, то есть всей вашей милой семье, не будет угрожать никакой непосредственной опасности. Того, зачем явились эти вымогатели, они не получат, и вообще, здесь ничем не воспользуются. За это ручаются явившиеся к нам на помощь верные друзья.
Шепнув еще несколько успокоительных слов на ухо Сабрине, он горячо поцеловал ей руку и позвал Тревора, который вел почти слово в слово такую же беседу с Вегой, отыскавшей юношу в одной из нижних комнат, где он помогал ее отцу давать новые распоряжения по дому и усадьбе. Очаровательная блондинка с трудом сдерживала слезы. Но, подобно сестре, и она не боялась за себя, а думала лишь о том, кто заставил ее понять, что такое любовь.
Несколько минут спустя новые союзники, вместе со своими слугами, очутились среди толпы своих сторонников за решеткой усадьбы. Это привело в большое недоумение полковника Ленсфорда и его офицера, которые только что расставили было вокруг всего дома и двора караульных, получивших приказание никого за черту усадьбы не выпускать.
- Честные форестерцы! - крикнул сэр Ричард толпе, с ожиданием смотревшей на него.- Вы видите, что происходит? Неужели вы допустите, чтобы на глазах у вас ограбили вашего лучшего друга, Эмброза Поуэля? И притом кто? Ваш самый лютый враг, Джон Уинтор? Может ли это быть?
- Нет! Мы никогда не допустим этого! - раздался в ответ хор уверенных голосов.
- Вы, конечно, знаете, что эти солдаты, одетые в королевские мундиры, присланы сэром Джоном Уинтором? - продолжал рыцарь.
- Знаем, как нам не знать этих разбойников, будь они прокляты вместе с Джоном Уинтором! - с озлоблением крикнул один из толпы, выступая вперед. - С тех пор, как над Форестом поставлен этот Уинтор, у нас не было ни одного спокойного дня. Он отнимает у нас все наши права, которые так же стары, как наши горы и леса. Наши угольные шахты, наш лес, даже нашу дичь - все он забрал в свои разбойничьи руки. Даже дичь он объявил своей, хотя она испокон веков принадлежала каждому из нас, кто не жалел труда, чтобы добыть ее. Я заявляю протест против злоупотреблений сэра Джона Уинтора!
Этот человек, видимо, считавший самой серьезной обидой - запрещение свободной охоты на местную дичь, был не кто иной, как браконьер Роб Уайльд.
- Мы все присоединяемся к твоему протесту, Роб! - донеслось из толпы. Коли будет нужно, на одних словах мы не остановимся!
- Этот джентльмен, - продолжал великан, указывая на сэра Ричарда, - хочет помочь нам вернуть наши права. Только он один и может это сделать. Стойте за него, как будет стоять он за вас.
Взоры толпы были обращены на сэра Ричарда. Многие видели его в первый раз, но все уже слышали о нем как о правдивом и смелом человеке, открыто объявившем себя сторонником народа и парламента против короля и двора. Поэтому можно было понять, что не одна личная вражда к сэру Джону Уинтору заставляла его говорить так, как он говорил собравшемуся народу.
- Честные мои форестерцы, - произнес рыцарь, когда до него донесся одобрительный гул толпы,- благодарю вас за доверие. Я знаю ваши огорчения, причиненные произволом сэра Джона Уинтора, и приложу все свои силы, чтобы помочь вам вернуть ваши права и восстановить прежнюю свободу. Но для этого и вы должны помогать мне. Готовы ли вы тут же на месте помочь мне дать достойный отпор этим негодяям, которые уже принялись ломать двери вашего преданнейшего друга?
Действительно, в это время солдаты, по распоряжению Ленсфорда, принялись высаживать тяжелую дубовую дверь господского дома. Но это плохо им удавалось, несмотря на все их усилия и проклятия.
- Готовы, готовы, все до единого! - раздались крики одних.
- Можете надеяться на нас, как на свои руки! - заявляли другие.
- Мы - форестерцы и не побоимся никаких солдат! Начинайте, сэр Ричард, мы за вами! -кричали третьи.
- Хорошо, друзья мои, я верю вам! - отвечал рыцарь.
Глаза его горели торжеством. Двести решительных, мужественных, сильных духом и телом людей против нескольких десятков жалких наемников - разве тут можно было сомневаться в успехе?
Дав толпе нужные распоряжения, рыцарь вместе с Юстесом Тревором встал во главе ее и двинулся к решетчатой ограде усадьбы. Ворота в эту ограду были заперты и охранялись двумя солдатами. Сэр Ричард не был намерен просить их отворить ворота: он знал, что путь ему откроет его сабля и сабля его друга, а если этого будет мало, поможет сам народ.
Но солдаты и сами широко раскрыли ворота. Им их собственная шкура была дороже чести напяленного на них мундира. Грозный вид десятифутовых пик, сверкавших над головами толпы, валившей вслед за всадниками, заставил этих трусов поспешно скрыться в глубине двора, за спинами их товарищей.
Бывший вице-комендант Тауэра, полковник Ленсфорд, замер на месте. Густая толпа рослых, бородатых, хорошо вооруженных форестерцев, во главе с двумя дворянами, из которых один был известным своей храбростью офицером, была ему сейчас не по плечу. Этот человек, заслуживший впоследствии прозвище "Кровавого", был настолько же малодушен и труслив, насколько и жесток. По приказу короля он мог немножко почваниться, когда чувствовал за собой силу, но здесь за его спиной этой силы не было, и его чванство сразу улетучилось. Он видел, как убежали караульные от ворот и с какой тревогой оглядывались ломавшие дверь, бросив это опасное занятие; видел, как даже его старший сержант побледнел, и тогда он понял, что ему несдобровать, если дело дойдет до схватки с надвигавшимся на него сильным противником, движимым единым желанием во что бы то ни стало отстоять члена их партии, Эмброза Поуэля.
